Хочу сразу поблагодарить тех, кто привозил нам всех этих отборных зарубежных музыкантов (не забывая и о лучших отечественных!), — коллектив культурного центра «ДОМ», во особицу незабвенного Николая Александровича Дмитриева, расширившего горизонты на много лет вперёд и ушедшего невозвратно, Макса Сильва-Вегу, Александра Чепарухина, Валю Колесникову, Романа Унгуряну, Павла Камакина, Тимофея Сахно и многих других. Чудные то были годы. И имя тем годам — нулевые.
Хочу сразу поблагодарить тех, кто привозил нам всех этих отборных зарубежных музыкантов (не забывая и о лучших отечественных!), — коллектив культурного центра «ДОМ», во особицу незабвенного Николая Александровича Дмитриева, расширившего горизонты на много лет вперёд и ушедшего невозвратно, Макса Сильва-Вегу, Александра Чепарухина, Валю Колесникову, Романа Унгуряну, Павла Камакина, Тимофея Сахно и многих других. Чудные то были годы. И имя тем годам — нулевые.
Позвольте представить вашему вниманию свой топ-50:
50. Hector Zazou — 16 тонн — 04.10.2003.
49. Red Snapper — Точка — 22.06.2001.
48. …And You Will Know Us by the Trail of Dead — Апельсин — 22.04.2006.
47. KTU (Kimmo Pohjonen + Samuli Kosminen & Trey Gunn + Pat Mastelotto) — Б2 — 03.11.2005.
46. Reel (Ва-Та-Га) — Проект ОГИ — 07.09.2003.
45. John Zorn & Electric Masada — МДМ — 29.04.2004.
44. Tindersticks — Точка — 21.06.2001.
43. David Sylvian — МДМ — 19.04.2004.
42. Animal Джаz — Вермель — 30.10.2002.
41. Вячеслав Гайворонский + Владимир Волков — ДОМ — 20.10.2004.
40. Kluster & Kronos Quartet — МДМ — 07.09.2004.
39. Acoustic Ladyland — ДОМ — 21.04.2006.
38. Painkiller (John Zorn + Bill Laswell + Tatsuo Yoshida) — Апельсин — 23.05.2006.
37. Tin Hat — ДОМ — 13.05.2007.
36. Damo Suzuki Network (при участии Safety Magic и Eject Project) — ДОМ — 13.04.2007.
35. Primal Scream — Краснопресненский парк — 07.07.2007.
34. Samlas Mammas Manna — Китайский лётчик Джао Да — 06.09.2002.
33. Tequila Jazzz — 16 тонн — 05.05.2001.
32. Инна Желанная & Farlanders — Китайский лётчик Джао Да — 12.04.2002.
31. Sonic Youth — Б1 — 19.06.2007.
30. Концерт к 70-летию Арво Пярта — Большой зал консерватории — 11.09.2005.
29. АукцЫон & Opus Posth & Владимир Мартынов — КЗ Чайковского — 08.01.2004.
28. Muse — ДС «Лужники» — 22.09.2001.
27. Фестиваль «Пустые холмы» — Калужская область — 09—12.06.2007.
26. Сирин — ДОМ — 29.11.2001.
25. Вежливый отказ — ДОМ — 29.11.2002.
24. Ашхабад — ДОМ — 28.11.2002.
23. Bertrand Burgalat — Б2 — 18.12.2003.
22. Разнотравiе — Китайский лётчик Джао Да — 31.03.2002.
21. Алим и Фергана Касимовы — ДОМ — 29.05.2005.
KTU (Kimmo Pohjonen + Samuli Kosminen & Trey Gunn + Pat Mastelotto) // Фото: Ольга Мукачевская
20. Фестиваль «По ковру» — ДОМ — 31.10-03.11.2002.
Придуманный Николаем Дмитриевым ещё в 90-х фестиваль ориентальной культуры «По ковру» просуществовал семь лет, даруя слушателям музыку Востока именно в том виде, в котором она существовала тысячелетия, — в камерной атмосфере, лицом к лицу с музыкантами, без аппаратуры, живьём, на расстеленных коврах и раскиданных подушках, с широко раскрытыми глазами и распахнутой настежь душой. Особенно запомнился год 2002-й, когда с перерывом в сутки сменили друг друга на сцене ДОМа ансамбли из Пакистана и Индии — племянники Нусрата Фатеха Али Хана Rizwan-Muazzam Qawwali и цыганские короли Раджастхана Maharaja. Вершину суфийской культуры — священную музыку «кхайял» (qawwali) — представляли также Sabri Brothers на фестивале 2001 года, а в 2005-м проект впервые шагнул за рамки центра «ДОМ» — в ММДМ на Красных Холмах выступил легендарный Дживан Гаспарян. К сожалению, на этом история хождения «По ковру» закончилась. Завершая разговор о восточной музыке, нельзя не упомянуть о мастерах азербайджанского мугама Алиме Касимове и его дочери Фергане, зримо достигающих во время пения близкой степени общения с Богом (концерт № 21).
Muse // Фото: Павел Пересветов
19. Sean Lennon — Ikra — 06.03.2007.
К клубу Ikra, открывшемуся в 2006-м, у меломанов столицы образовалось двойственное отношение. С одной стороны, ряд эксклюзивных выступлений артистов, от наших, красных и чёрных, до заморских, баклажанных. С другой — вечная накуренность и неуют, жутковатые интерьеры à la Nikita Mikhalkov dans l’enfer, а главное — неподобающий звук, обусловленный неудачной акустикой помещения и сводящий на нет усилия организаторов и надежды слушателей. Но бывают события, пропустить которые нельзя. Среди таких — единственный приезд в Москву сына Джона Леннона и Йоко Оно. Шон Леннон, записавший в 1998-м альбом, близкий к гениальному, — Into The Sun, вернулся с новым — Friendly Fire, который и представлял в «Икре». 30-летний Шон оказался взрослее и скучнее 20-летнего, но само лицезрение его бородатого лица в очках, звук его голоса, до боли похожего на голос отца, — во всём этом было какое-то лёгкое волшебство, приобщение к легенде.
18. In Gowan Ring — ДОМ — 04.06.2006.
Ещё один музыкант родом из 90-х, трубадур и мистик B’Eirth, будто восстал из пепла, появившись после долгого перерыва с новым проектом Birch Book. Но если та, прежняя, музыка больше напоминала эхо параллельных миров, хаос первозданной природы, медленный утренний сон, то концерт в ДОМе был скорее таким нежнейшим средневековым построком, сменяемым аутентичной психоделикой эпохи Ренессанса. И всё-таки как у кого-то поднимался язык называть светлые звуковые полотна In Gowan Ring дарк-фолком?..
Primal Scream // Фото: Павел Пересветов
17. Shibusashirazu — Точка — 20.04.2005.
Сногсшибательные японцы Shibusashirazu — три десятка странствующего гетто творческой интеллигенции — устроили в просторном зале «Точки» нечто невообразимое. Представьте себе грандиозный детсадовский утренник, где вместо пианистки Жанны Львовны — одновременно дудящие пять саксофонов, три трубы, куча гитар и перкуссии, вместо воспитательниц — две танцующие сексапильные японки в париках и колготках в сеточку по имени Саяка и Перо, вместо клоунов — полностью выкрашенные в белый цвет танцоры буто, невероятно пластичные и на 95% обнажённые, а вместо счастливых и немного обалдевших от всего этого великолепия детишек — зрители, попавшие в тот день на концерт. Неподдельная радость в чистом виде, фонтан эмоций, водопад чувств, энергетический коктейль из аудиовизуального ряда, воздушные шарики и надувной 20-метровый дракон над сценой, рок, джаз, ска, латина и что-то ещё своё, японское, аутентичное и неповторимое.
16. Marc Ribot — 16 тонн — 24.01.2002.
Гитариста-авангардиста Марка Рибо тянет в Россию неспроста — среди его предков есть и славяне, и восточноевропейские евреи, к тому же его наконец-то перестали воспринимать здесь только как «гитариста Тома Уэйтса». Мне довелось побывать на четырёх концертах с участием «безродного космополита» (именно так назывался один из его многочисленных проектов): 1) сольном в ДОМе, 2) в составе джонзорновской Electric Masada в МДМ (концерт № 45), 3) с забавной группой «Фальшивые кубинцы», собранной из малоизвестных Родригесов, исполняющих псевдорумбу и недосальсу, в Б2. Но больше всего запомнился его первый визит в Москву — трогательное одиночное выступление в «16 тоннах» (две ночи без сна, еле слышный голос, неизменные отвёртки и расчёски в треснутой, замученной гитаре, почти домашнее общение со зрителями на расстоянии вытянутой руки).
15. Hamid Drake (в составе William Parker Quartet) — ДОМ — 22.01.2008.
Hamid Drake // Фото: Павел Пересветов
Кто лучший барабанщик в мире? У каждого своё мнение. Я бы назвал не самого известного Хамида Дрейка. Вечно улыбающийся счастливой улыбкой, в дредах и босиком, Дрейк обладает настолько яркой, индивидуальной и свободной манерой игры, что его ритмическую партию, если к ней прислушиваться, всегда можно назвать сольной — настолько в ней много изысканности, изломанности, будоражащих воображение мелких деталей. Его отличительная черта — умение играть пальцами и ладонями на барабанной установке и различной перкуссии, а главное — абсолютная органичность при исполнении любых — индийских, африканских, латиноамериканских, ближневосточных — ритмических структур. Особенно хорош Хамид в паре с басистом Уильямом Паркером — эта понимающая друг друга с полутакта парочка отодвинула на второй план даже яркую Саинхо на курёхинском фестивале в 2004-м. В дуэте с саксофонистом Дэвидом Мюрреем в 2005-м Дрейку явно не хватало друга и напарника, зато в 2008-м в том же ДОМе ритм-секция William Parker Quartet буквально взорвала зал.
14. Сергей Старостин + Андрей Котов + Леонид Фёдоров — Китайский лётчик Джао Да — 18.05.2003.
Сергей Старостин + Андрей Котов + Леонид Фёдоров // Фото: Павел Пересветов
Совместный проект трёх столпов русской музыки — народной, православной и рок — замышлялся как одноразовый концертный. Но успех у публики был столь ошеломительным, что на «Песни о смерти» у всех троих всегда находилось время в плотном графике, а по прошествии пяти лет дело дошло и до студийной записи, к которой подключили четвёртого — басиста Владимира Волкова. После прослушивания свежезаписанного диска в домашней студии Лёни Фёдорова в моей тетради появилась следующая запись: «…это можно назвать рок-музыкой, только вместо гитар — почти психофолковая вязь гуслей, вместо стандартного квадратно-гнездового баса — абсолютно иррациональный, чуть ли не хаотичный контрабас Волкова, вместо ударных — экстатическая перкуссия». Презентация альбома, названного «Душеполезные песни на каждый день», прошедшая в ДОМе в сентябре 2008-го, также достойна упоминания в этом хит-параде.
3. Caribou — Ikra — 01.03.2008.
Для того чтобы подобраться к сцене «Икры», надо пройти три этажа, три круга ада, имя которым — пафос, китч и гламур. Словом, ни тебе огня, ни воды — одни медные трубы. Решивший квест получает награду — одного из лучших музыкантов нулевых живьём. Композитор Дэниэл Снейт, ранее известный под именем Manitoba, а ныне Caribou, обладает мелодическим талантом уровня «почти The Beatles». Доказательство — эпохальный альбом 2007 года Andorra, который и был представлен на концерте. Однако Дэн ещё и превосходный барабанщик, поэтому вышеозначенный талант иногда зарывает в землю в угоду сногсшибательному многорукому биту и груву. Доказательство — чуть менее эпохальный альбом 2010 года Swim.
12. Under Byen — ЦДХ — 13.06.2008.
Нечаянная радость — открыть для себя неизвестную доселе команду, к тому же в неожиданном месте — на книжном фестивале в ЦДХ. Впрочем, датчан Under Byen привёз знатный ценитель редких музыкальных вкусов А. К. Троицкий. При ближайшем рассмотрении (взгляд в основном концентрировался на хрупкой блондинке с микрофоном — Генриетте Сенненвальдт) команда оказалась близка по духу исландцам — Sigur Ros или Bjork. Та же северная холодная деликатность, изысканность, отстранённость от всего телесного, что есть в музыке, — и оттого тем более внезапный нерв, ломка, чуть ли не истерика в кульминационные моменты. Кроме неземного вокала, запомнились совсем уж межгалактические соло смычком на пиле — теперь слово «запил» приобрело для меня новый смысл.
11. Инна Желанная + Сергей Калачёв — Второй этаж — 20.02.2002.
Между ними есть какая-то искра. Невидимая связь. Совершенное взаимопонимание на сцене и в студии, мистическое взаимопроникновение женского голоса и безладового баса, сплетение поэзии и гармонии — словом, полная взаимность. Возможно, скажу крамолу, но эти двое взаимодостаточны, и любой состав музыкантов вокруг — «Альянса» ли, Farlanders’а ли — служит лишь обрамлением их союза. Во всяком случае, из доброй дюжины посещённых мной концертов с участием Инны Желанной отчего-то запал в душу один, особенный, в давно канувшем в Лету клубе «Второй этаж», при двух десятках слушателей, большинство из которых были увлечены едой или беседой… Но те двое на сцене играли не для зрителей — друг для друга. А мне просто посчастливилось стать свидетелем этого маленького чуда — акта творения музыки для двоих.
10. Peter Brötzmann — ДОМ — 02.10.2006.
Из отчёта* о выступлении трио Петер Брётцманн — Марино Плиакас — Михаэль Вертмюллер на фестивале «Длинные руки» 2006 года: «…Брётцманн дунул в свой верный сакс так, что мало не показалось — будто бы галактических размеров дрель впилась в центр мироздания и принялась попирать его основы, вгрызаясь всё глубже и глубже, не оставляя надежды на спасенье, разрушая старый мир, на месте которого вырастало что-то новое, величественное, грандиозное и куда более прекрасное, чем всё, что существовало до этого. В музыке Брётцманна не было мелодии или гармонии в привычном понимании этого слова — это была живая и нефильтрованная субстанция звукового хаоса. Эмоции в чистом виде. Жизнь от рождения до смерти. Осязаемая каждой клеткой тела энергия. Неведомая науке ядерная реакция, где каждое мгновение ненависть превращалась в любовь…
Казалось бы, после распада «Альянса», после распада Farlanders, после старта довольно успешной сольной карьеры главной world-певицы страны Инне Желанной незачем удивлять слушателей. Куда уж удивлять после последней многослойной и кримсоноподобной «Зимы» (2008)? Играй и совершенствуйся…
«Кокон» Инны Желанной
…Когда всё закончилось, произошёл самый долгий на моей памяти вызов на бис. Минут десять (как минимум) зал не щадил ладоней и связок, взывая к старцу ещё раз явиться и поделиться милостью своей. И лишь когда отчаяние достигло предела, они вышли вновь — и добили, довели до ручки, уничтожили и воскресили. Усталые, но довольные, расходились меломаны по домам, а в ушах всё звенел и звенел саксофон Брётцманна…»
Фестиваль «Длинные руки» — ещё один долгосрочный проект ДОМа, посвящённый памяти Николая Дмитриева. Так же именуется фирма грамзаписи, основанная в 1996 году Дмитриевым и Сергеем Курёхиным и ориентированная на авангард, электроакустику и аутентичный фольклор.
9. Nina Nastasia + Jim White + Dylan Willems — Проект ОГИ — 15.04.2006.
Nina Nastasia + Jim White + Dylan Willems // Фото: Павел Пересветов
Трепетная американка с простым русским именем Нина Настасья добралась до России благодаря усилиям Александра Чепарухина, худрука компании Greenwave Music. Александр запросто спрашивал у посетителей своего сайта — кого вам привезти, ребята? — и столь же запросто выполнял просьбы! Так, некогда казавшиеся пришельцами с далёкой планеты музыканты группы King Crimson стали чуть ли не ежеквартально наведываться в Россию, а за возможность «увидеть Джона Зорна и умереть» (или Дэвида Сильвейна, или Джона Маклафлина — нужное подчеркнуть) многие до сих пор так благодарны Чепарухину, что его карма наверняка уже просветлилась до хрустальной прозрачности.
Нина, конечно, не такой небожитель, как вышеперечисленные музыканты, но вместе со своим барабанщиком и альтистом она составила на камерной сцене «Проекта ОГИ» то, что я назвал бы идеальным трио, где каждый вроде бы существует сам по себе, но при этом участвует в создании единой, цельной неповторимой атмосферы. Волоокий Джим Уайт (Dirty Three), чем-то похожий на ожившего робота-гедониста из «Футурамы», бил в свои барабаны будто бы наугад, на ощупь, нехотя, без всякой системы. Юный скрипач Дилан Виллемс, весь какой-то утлый, неприютный, скособоченный (кажется, чтобы не задеть смычком близкий потолок), вообще трогал струны несмело и робко, словно боясь навредить окружающему звуковому пространству. Но иногда то один, то другой, то оба вместе начинали буянить — и всякий раз угадывали настроение песни Нины. А Нина просто пела под гитару, искренне и надрывно, как в последний раз.
Трио выступало и днём раньше, но на большой сцене концертного зала Goldenmask.ru музыканты всё же стояли и действовали чуть более разрознено, да и зрители сидели далековато, поэтому такого же волшебства, как в необидной тесноте ОГИ, не наблюдалось.
8. Paul McCartney — Дворцовая площадь (СПб) — 20.06.2004.
Живого Джона Леннона большинству наших соотечественников повидать не довелось (впрочем, есть похожий на него сын Шон — см. концерт № 19). Зато Пола Маккартни те, кто мечтал об этом, увидели. Никогда не забуду заполненную абсолютно счастливыми людьми Дворцовую площадь в Питере, многотысячным хором исполняемые Let It Be, Hey Jude, Yesterday. Ну и самого старину Пола, конечно, с непотопляемой леворукой гитарой, в сиреневой рубашонке, вечно молодого, задорного, легендарного. Всё в этот вечер казалось невероятным — и небеса, плакавшие летним дождём, предаваясь ностальгии по славным 60-м вместе с немолодыми зрителями, и загадочное фрик-шоу на сцене, предшествовавшее выступлению битла, и подобный залпу «Авроры» взрыв оваций и эмоций при его появлении, и салют над городом, и смешной русский язык сэра Пола, и его трогательные посвящения ушедшим Леннону и Харрисону, и три выхода на бис, и нежелание уходить — ни музыканта, ни его поклонников…
7. Charles Gayle — ДОМ — 09.10.2005.
Charles Gayle // Фото: Павел Пересветов
Из статьи о Чарльзе Гейле: «Неизвестно, сколько ещё Богом отпущено старине Чарльзу играть музыку на этой земле, но то, что его здесь запомнят надолго, — факт. Немногим удаётся не на словах, а на деле следовать своим принципам, исполнять свою миссию без оглядки на необходимость зарабатывать на комфортную жизнь и уживаться с социумом. На такое способен только очень сильный духом и смелый человек, имеющий в качестве внутреннего стержня веру. Гейл, афроамериканец с индейской кровью, всю свою жизнь делал только то, что хотел, а хотел того, к чему чувствовал своё предназначение. Только музыка, только джаз, только фри-джаз — и не слепое подражание апологетам стиля, а „свободная чёрная музыка“ в прямом и единственном смысле этого словосочетания. Парень из глубоко верующей семьи вырос на госпеле, играть на любимом тенор-саксофоне и фортепиано учился сам, вдохновляясь, конечно, и Чарли Паркером, и Телониусом Монком, но дальше выплавлял где-то внутри философский камень своего неповторимого стиля самостоятельно. Лишь разменяв четвёртый десяток, самородок из Буффало делает следующий шаг и едет в Нью-Йорк, где его давно ждут. Ждут борьба за выживание, сквот и улица, где ближайшие 20 лет Чарльз будет ежедневно играть при любой погоде. Первые диски чёрного уличного саксофониста, такого незаметного в тени статуи Свободы, выходят в 1988 году на шведском лейбле Silkheart как скромный подарок к грядущему 50-летию (!) музыканта. Впрочем, все эти факты мало трогают самого Гейла — с тех пор у него появилась своя дискография (порядка 40 альбомов с его участием), своя крохотная квартирка в NYC, где он бывает нечасто — ведь появилась возможность ездить с концертами по разным странам, в том числе и в Россию. Здесь в 2002-м студией „Длинные руки“ выпущен его сольный альбом No Bills, здесь в 2005-м на фестивале памяти Николая Дмитриева в ДОМе Чарльз Гейл дал свой сольный концерт. Его получасовая импровизация на чёрном рояле — лучшее, что произошло в джазе на одной шестой части суши за последние много-много лет. Дай Бог ему здоровья!»
6. Фестиваль «Узкий взгляд скифа»— Театр Васильева — 17.05—28.06.2001.
Здание театра «Школа драматического искусства» на Сретенке — маленький шедевр современной архитектуры. Одновременно с открытием театра Васильева (так его называют до сих пор, хотя здание у нашего гениального режиссёра всё-таки отняли, а сам Васильев, не выдержав борьбы с чиновниками, уехал из России, но не будем о грустном) в рамках Всемирной театральной олимпиады стартовал самый необычный фестиваль. Никогда ещё в рамках одного пространства так тесно не переплетались столь разные формы проявления человеческого бытия, как музыка, театр, архитектура, фольклор, этнография, религия. «Узкий взгляд скифа» не просто опередил своё время — с тех пор прошло почти 10 лет, а аналогов ему не было и нет — и будут ли?..
Всех впервые пришедших в новоотстроенный храм Мельпомены потрясала одна мысль: ЭТО — театр? Общая белизна стиля, неравномерные столбцы колонн, как вертикалью взмывающих, так и горизонталью уложенных, разных геометрий окна внутренних залов-домов, лихо закрученные лестницы в никуда и двери в метре от пола — уютный дворик сюрреалистического квартала из полузабытых снов… Залы-дома имели имена — «Глобус», «Манеж», «Пассаж», «Тау-зал». За полтора месяца фестиваля они смогли вместить в себя необъятное: от православных литургий монастырских хоров Святого Афона и Дивеева до тибетских буддистских мистерий и ритуалов, от традиционного японского театра «Но» до таджикского, киргизского, туркменского народного музыкального театра, от древнеславянских языческих свадебных обрядов до горлового пения и шаманских культов коренных народов Сибири.
Мне же больше всего запомнились три фестивальных действа. Это ритуал верховного шамана бурятов Баира Ринчинова, на котором происходило и переселение душ, и изгнание тёмных духов, и иные вещи за гранью нашего понимания. Это красочная и просветляющая церемония «Очищение Вселенной», которую провели монахи из буддистского монастыря Гьюдмед — они же, к слову, две недели строили из цветных песчинок величественную мандалу, которая в последний день была торжественно разрушена. И это, конечно же, проекты русского композитора Владимира Мартынова — и «Литании Богородице», и «Песни песней» при участии хора духовной музыки «Сирин» и струнного ансамбля Opus Posth, и, конечно, квазиспектакль «Илиада» — гекзаметр Гомера, положенный на структуры минимализма, овеществлённый и отображённый посредством пластики тел, позаимствованной, в свою очередь, из восточных единоборств.
5. Фестиваль СКИФ-V — ЛДМ (СПб) — 28—30.04.2001.
Немного истории: первый фестиваль памяти Сергея Курёхина состоялся уже через два месяца после его трагической смерти — с сентября по декабрь 1996 года Николай Дмитриев, основатель ДОМа, устроил в Москве «Страсти по Сергею». А первый SKIF (Sergey Kuryokhin’s International Festival) придумал и организовал в Нью-Йорке виолончелист и бывший ленинградец Борис Райскин. Вскоре после фестиваля он покончил с собой, поэтому SKIF-2 провёл другой житель Нью-Йорка — Дэвид Гросс. Затем SKIF стал СКИФом и с тех пор проходил одновременно в Москве и Санкт-Петербурге каждый год. Питерскую часть делал Фонд Сергея Курёхина, основанный его женой Настей, московскую — Дмитриев и агентство «Длинные руки», открытое им совместно с Курёхиным. В Питере в течение уик-энда выступало до сотни коллективов, и признанных, и молодых, в Москве же собирались сливки музыкального общества и действие растягивалось на неделю. А поскольку разница между форматами двух столиц стала слишком явной, с 2003 года Николай Дмитриев принял решение называть московский фестиваль ФСК.
В разные годы на курёхинском фестивале давали концерты такие музыканты, как великий Терри Райли, Фред Фрит и Крис Катлер, Генри Кайзер и Джон Освальд, Чарльз Гейл и Дэвид Мюррей, Хамид Дрейк и Уильям Паркер, Зина Паркинс и Ику Мори, Саинхо и Шелли Хирш, KK Null и Ruins, Питер Брётцманн и многие-многие другие. Мне же запала в душу давняя фантастическая поездка в город на Неве, на пятый по счёту СКИФ, — три музыкальных ночи подряд по 12 часов каждая, блуждание по лабиринтам, лестницам и залам ЛДМ (Ленинградского дворца молодёжи) и дневное отсыпание без задних ног. За это время я увидел и услышал большинство из заявленной сотни музыкальных коллективов, а некоторые выступления запомнились особо. Например, вот запись про открывавшее фестиваль трио пианиста Михаила Альперина (Норвегия):
«Дождь. Дождь барабанит мокрыми пальцами по подоконнику, крыше, крыльцу. Много инструментов и у перкуссиониста Соренсена: он делает погоду, выпадает в осадки. Затем в заданном темпе вступает рояль, ему каплями пиццикато вторит виолончель. Постепенно дождь начинает синкопироваться, становится всё вычурней и норовистее. Рояль вдруг срывается в джаз, Биркеланд берёт смычок, и стихия природная превращается в стихию музыкальную. Но вот звуки становятся всё тише, туча уходит на юго-восток, капли стучат всё реже и реже, пока не падает последняя, уже невидимая и неслышимая почти, — и зал взрывается аплодисментами!»
Всех участников СКИФ-V здесь не перечислить, отмечу лишь наиболее интересных. Гран-при своей зрительской симпатии я разделил между исполнителями исконно русской музыки — певческим ансамблем «Сирин» и фолк-рок-группой из Рыбинска «Разнотравiе». Ещё из наших впечатлил «джаз-рог» трио Волков — Старостин — Шилклопер: «Дело в том, что валторнист Аркадий Шилклопер сменил свою медную завитушку на трёхметровый альпийский рог, который оказался приспособлен для джаза не хуже иных духовых инструментов. Прибавьте к приятному баритону супердудки безумную рванину нот контрабаса Владимира Волкова (Волков, выступаючи, „трясе главой аки пудель“) и фольклорный вокал Сергея Старостина в сочетании с жалейками, калюками и прочей русской губной мелочью — получится отличный от прочих хулиганский этнический джаз для эстетов»; а также тувинец Николай Ооржак, театр тибетской музыки «Пурба», виртуоз мугама Алим Касимов, джаз-рок-дуэт «Белый острог» и, конечно, «Вежливый отказ», который я тогда впервые увидел живьём.
Tequila Jazzz // Фото: Павел Пересветов
Если и был во второй половине XX века российский композитор, достойный продолжительного байопика, так это Курёхин. Он наверняка и сам бы согласился, чтобы о нём сняли фильм. Ведь это же эксперимент! Нельзя дать гарантии, что Голливуд пошёл бы навстречу всем его сумасшедшим предложениям. Но кино явно стало бы продолжением жизни Капитана, а точнее — его гигантского разума.
Последний бросок Капитана Курёхина
Из зарубежных коллективов понравился KontrabassStoll — сольная работа Микаэля Штолля, известного по работе с легендарными краут-рокерами Faust: «Скромный высокий человек с гривой волос, собранной в пучок, забавлялся со своим верным контрабасом следующим образом: настукивал смычком или набирал пальцами некий рифф, затем загонял его в луп и тут же использовал в качестве аккомпанемента»; не менее легендарный проект барабанщика Пьера Мерлана Pierre Moerlen\’s Gong, сыгравшего с коллегами классический психоделический прог-рок; экспрессивный японский театр Store House Company, с помощью простой верёвки в метафорической форме продемонстрировавший косность и суетность человеческого общества; австрийский квартет Metamorphosis, стиль которого определялся как «то вяло, то бурнотекущая струнная джазофрения»; и, наконец, представителей «Радикальной еврейской культуры» из Нью-Йорка, трубача Фрэнка Лондона и тромбониста Кёртиса Хассельбринга, немножко похулиганивших на сцене под видом исполнения клезмера.
4. Фестиваль «Живая вода» — Алтай — 19—21.07.2002.
Ещё один незабываемый фестиваль проходил вдалеке от культурных столиц, в Горном Алтае. В 2002 году я в компании таких же безумцев отправился с палатками в Сибирь, где «Живая вода» стала отправной точкой не только нашего многодневного похода в горы, но и многолетней любви к этой маленькой республике, к алтайскому народу, его культуре, традициям и, конечно, музыке. Скажу лишь, что на Алтай и на «Живую воду» мы возвращались и в 2003, и в 2004 году, но именно первый из трёх фестивалей оставил самый глубокий след в душе.
Представьте себе бескрайнее пространство, но не ровное, а вспучившееся десятками, сотнями гор, одна другой выше. И посреди этих гор нашлось место небольшой долине, по которой текут параллельно друг другу могучая река и пыльная дорога. Между рекой и дорогой раскинулась Кузлинская поляна — место проведения фестиваля «Живая вода — 2002». Вокруг поляны расположились разноцветные и разновеликие палатки, в том числе и наши, — одни в соседнем березняке, другие на самом берегу реки Чемал — кому как больше понравилось. Засыпалось под бесконечный шум течения, признаюсь, великолепно…
Днём на Кузлинке проходили мастер-классы, чаепития, видеопоказы, стихийные выступления любителей. Самые рисковые (в том числе и мы) осваивали окружающее пространство — взбирались на пасеку за свежайшим горным мёдом и крепкой, сбивающей с ног медовухой, парились в бане в соседней деревушке, ходили в небольшие походы до гидроэлектростанции и маленькой церквушки на берегу Чемала, катались на невесть откуда взявшемся верблюде. А вечером… Вечером всё пространство сгустившихся сумерек наполнялось звуковыми вибрациями, от которых, казалось, начинают дрожать силуэты окрестных гор, а бесчисленные звёзды над головой водили под музыку хороводы.
Музыкальную программу «Живой воды» можно было условно разделить на две части — более спокойную вечернюю, этническую, и ночную, психоделическую, танцевальную. В первой были представлены самые разные культуры и народы — от наших фолк-пастушков Сергея Старостина и Сергея Клевенского до крымского татарина гитариста-самородка Энвера Измайлова, от экспериментатора в области world music немца Хайнца-Эриха Гедеке до уникального вокалиста из Японии Коичи Макигами, от самого известного алтайского специалиста по горловому пению Болота Байрышева до свадебного веселья ансамбля «Ашхабад» из одноимённого города (хотя как раз выступление последних спокойным не назовёшь — на уши поставили все окрестности!). Во второй — чуть ли не дискотеки под открытым небом устроили питерский электронно-этнический коллектив «Оле-Лукойе» с певицей Таней Свахой и их московский аналог — проект «Волга» с Анжелой Манукян. Трудно передать ощущения, когда оглушительный басовый бит из динамиков многократно отражается от вершин и его многочисленные эха будто проникают внутрь, проходят насквозь, оставляя чёткое ощущение, что слушаешь музыку не ушами, а всем телом… Спасибо, Алтай, мы ещё вернёмся к тебе!
3. The Necks — ДОМ — 15.05.2009.
Каждое выступление австралийцев The Necks — это неповторимая импровизация, длящаяся около часа. Я не пропустил ни одного их московского концерта — и на край света поеду, чтобы услышать их ещё раз, но особо упомяну первый, в 2002 году (потому что он первый!), и последний, в 2009-м:
«…Тони Бак (ударные, перкуссия), Крис Эбрахам (чёрный рояль), Ллойд Суонтон (странный худощавый контрабас) — с виду люди как люди, скромные, с проседью или пролысинкой, немного усталые. Перед прыжком — затяжным, в среднем на час, — сосредотачиваются, закрывают глаза или мнут суставы тонких пальцев, вздыхают. И…
…Крис не говорит «поехали!», не взмахивает рукой, а бережно, робко даже кладёт её на чёрно-белый клавиш и начинает вышивать, заполнять пустое пространство вязью звуков, сперва редких, непостоянных, потом всё более полновесных, основательных, приметных. Тони присоединяется — сегодня он, помимо ударной установки, оснащён бубенчиками, погремушками, колокольцами — и потому ритм сегодня необычный, насыщенный звоном среднерусских часовен, гулом буддистских поющих чаш, бряканьем деревянных ожерелий на шеях танцующих африканок. Последним вступает Ллойд — его бас дополняет сегодняшнюю «домотканую» звуковую материю, заполняет её до конца стежками-щипками или склеивает тягучим пеньем смычка…
…уже на пятой минуте (рекорд! — на лучших концертах это бывает ближе к концу, на остальных не бывает вовсе) неминуемо хочется закрыть глаза — жажда визуальных впечатлений безропотно уступает идущему изнутри желанию слиться с потоком, зовущим со сцены. Вслед за глазами отключается разум — он здесь более не нужен, воспринимать происходящее начинает непосредственно тело. Не то чтобы мысли больше не возникали — они ещё есть, болтаются в своей пустоте, фиксируют события, называют их знакомыми словами, — но всё это совершенно независимо и на отдалении от собственно взаимодействия с музыкой. «Вишь ты! — подмечает ум. — Что ж это деется: тулово раскачивается, руки-ноги отстукивают несовпадающие ритмические рисунки, всё вибрирует и купается в лучах предзакатного солнца, — батюшки, о чём бишь это я?..»
…к получасу выступления годами создаваемая внутренняя империя окончательно смывается волнами, порождаемыми клавишными бурями рояля, прямо в океан звука, его могучее дыхание, его приливы и отливы заполняют тебя без остатка, и вот ты уже дышишь вместе с ним, медленно и глубоко, а параллельно живут более мелкие пульсации — одна исходит от контрабаса, другая от большого барабана, третья от малого, ещё несколько звенят с тарелками, хетами и прочими медными аксессуарами, и каждая из них как простое число — не делится на другую без остатка; и как-то от всего этого становится так хорошо, что на следующие полчаса ты превращаешься в идеального пациента какого-нибудь, допустим, восточного медицинского центра или массажного салона — пока твоё тело разбирают по винтикам, пропесочивают и вытряхивают, выбивают и полощут, словом, прочищают от носоглотки и селезёнки до муладхары и анахаты, твой внутренний диалог либо благоговейно затыкается (при умении его затыкать), либо ведёт себя словно бесноватый, вперемешку перебирая превосходные эпитеты для возможной статьи о вечере или размышляя, когда лучше забрать бельё из прачечной и во сколько завтра футбол…
…рано или поздно даже композиции группы The Necks заканчиваются — человеческий ресурс небезграничен! — буря стихает, волны уже плещутся у ног, как ручные, пора возвращаться — нот становится всё меньше, музыкальное пространство всё разреженнее, и вот наконец остаётся только одинокий стук барабана и — как странно, почему он стучит внутри меня? — ты понимаешь, что он совпадает со стуком твоего сердца — и это, пожалуй, главное чудо, главное впечатление от вечера, потому что такого с тобой ещё не было. Музыканты встают, кланяются, зал рукоплещет, завывает, кричит «браво» — всё как всегда, но насколько же всё иначе…»
2. dEUS — Б2 — 13.04.2006.
dEUS // Фото: Екатерина Берденникова
Каждое музыкальное десятилетие дарит миру пару-тройку великих групп. При этом совершенно не имеет значения ни количество проданных пластинок/попаданий в хит-парады/отыгранных концертов, ни то, что стало с группой дальше — распалась ли, обратилась в пародию на себя или продолжила свою миссию на Земле. Важно другое — насколько точно музыка, явившая себя через исполнителей, соответствует той точке времени и пространства, в которой она возникла, и какое влияние оказало её появление на события будущего. В 90-е годы ХХ века такими группами стали Nirvana, The Smashing Pumpkins и dEUS.
Новость о приезде бельгийской команды dEUS в Россию стала шоком для всех, кто вырос на гранже и «альтернативе» (той самой, в изначальном смысле, по названию популярной некогда передачи на MTV Alternative Nation, не имеющей отношения к более позднему коммерческому ню-металу и рэп-кору). Как и представители сиэтлской волны за океаном, dEUS, ставший своего рода европейским ответом гранжу, всегда расширял границы представления о роке, был настоящей альтернативой ему. Джентльменский набор обычного преуспевающего рокера — десяток аккордов, сексуальная харизма, расширяющая сознание «аптечка» или алкоголь — редко предоставляет возможность вырваться за пределы этого замкнутого круга. И только у избранных есть эта маленькая деталь, отличающая гениев от остальных людей, — божья искра, желание взорвать к чертям скучный окружающий мир, потребность выполнить свою миссию, донести до людей нечто выходящее за рамки обыденности. dEUS — из их числа.
В первом же своём хите Suds And Soda (вышедшем по иронии судьбы вскоре после смерти Курта Кобейна в 1994 году) dEUS потряс абсолютной свободой, с которой он обращался с жанром рока, — вытряхнул всё лишнее, оставил драйв, добавил драматургию к каждой песне — зачин, кульминация, развязка вместо стандартных куплета-припева, а главное — без тени стеснения взял у джаза, психоделики, классики всё лучшее, что они могли предложить, — инструменты, ритм, форму, формально оставшись при этом в авангарде рок-музыки. В Suds & Soda скрипка и голос сошлись не на жизнь, а на смерть, но в этой борьбе рождались странная гармония и желание жить. Всё вышесказанное верно и для дебютного альбома группы Worst Case Scenario, и для последующих релизов dEUS, причём каждый из них имел свой манифест, заглавную песню, которая удивительным образом характеризовала тот год, в котором она звучала. На диске In A Bar, Under The Sea (1996) — вещь Roses, параноидальный гимн тихому безумию, перерастающему в яростное стремление освободиться от своего «я», от невозможности быть самим собой. The Ideal Crash (1999) — потрясающая баллада Sister Dew, повествующая об убийстве любимого человека, которое так же невозможно объяснить, как и причины возникновения любви и ненависти, жизни и смерти. И, наконец, выпущенный после пятилетнего творческого отпуска долгожданный альбом Pocket Revolution (2005) венчает композиция Nothing Really Ends — усталая и нежная колыбельная угасающим чувствам, по силе своей ностальгии сравнимая разве что с бессмертной босановой Insensatez Жобима.
Первый московский концерт бельгийцев в Б2, на котором, конечно, прозвучали все эти песни, был подобен урагану. Такого количества прыгающих, орущих, мокрых и абсолютно счастливых людей не собиралось в одном месте давно. Одно десятиминутное «рубилово» под Instant Street чего стоило!.. После выступления давние поклонники коллектива со светящимися глазами как один признавались, что никогда такой эйфории не испытывали. А я вспомнил, что один раз ощущал нечто похожее, — это было в далёком 1998 году, в знаменитой «Горбушке», на концерте The Smashing Pumpkins. Хочется вспомнить о нём поподробнее, но то счастливое событие пришлось на дикие и прекрасные 90-е, а потому выходит за рамки нашего исследования, посвящённого 2000-м.
Похоже, музыкантам dEUS понравился тёплый приём нашей публики, и в 2008 году они вернулись сюда. Увы, второе пришествие уступало по накалу и напору первому — виной тому были и разреженность слишком большого, но не заполненного до конца зала «Б1», и ощутимая усталость самих «бОГов», и не слишком драйвовые композиции с последнего их альбома, а может, просто потому, что первое впечатление — всегда самое яркое.
1. Sigur Ros — ДК им. Ленсовета (СПб) — 26.08.2008.
Sigur Ros // Фото: Екатерина Берденникова
Вот мы и добрались до вершины хит-парада лучших российских концертов, прошедших в период с 2000 по 2009 год. Закончу вот какой историей: в маленькой волшебной стране живут люди, которые пишут удивительную музыку; их сердца наполнены любовью, поэтому эта музыка делает всех счастливыми. Как она прекрасна — ни в сказке сказать, ни пером написать. Надо просто слушать. Страна чудес называется Исландия, люди — Sigur Ros. Я долго мечтал услышать их вживую — и вот однажды моя мечта сбылась.
Композиции Sigur Ros по сути своей невероятно просты, подтверждая расхожий тезис о гениальности. Но в то же время творения исландцев невозможно разобрать по косточкам — это столь же бессмысленно, как считать буквы в романах Достоевского или искать рецепт вечной молодости. Вроде бы всё на поверхности: ангельский вокал Йонси Биргиссона, его же гитара, скрещённая с виолончельным смычком, фантастические аранжировки и клавиши Кьяртана Свейнссона, изобретательная ритм-секция в лице басиста Георга Холма и ударника Орри Дирасона. Однако это как раз тот случай, когда целое не равняется простой сумме слагаемых, а существует невидимый, неосязаемый, но странным образом слышимый компонент, берущийся будто бы из ниоткуда, но дополняющий музыку до совершенства.
Хорошее начало
Такие феномены, как Sigur Ros, существуют вне времени и пространства, вне моды и шоу-бизнеса, они находятся «здесь и сейчас», а потому их личная история не имеет значения. И всё же, как у всякой музыкальной группы, у них есть некая творческая биография. В 1992 году 17-летний Йонси начал петь в гранж-группе Stoned. Через пару лет у него родилась сестра, которую назвали Sigurros. В этот счастливый день Йонси, Георг и барабанщик Аугуст Гуннарссон дали то же имя своему новому проекту. Ребята носили волосы до пупа, обожали Iron Maiden и The Smashing Pumpkins и время от времени играли в маленьких клубах Рейкьявика. Иногда Йонси надевал чёрные очки, шляпу, манерную рубаху с рюшами, и вместе с накрашенным и наряженным в женское платье Кьяртаном они выступали под именем Bee Spiders. Наконец в 1997-м, оплатив время в студии бартером (парни покрасили стены), Sigur Ros записали свой первый альбом Von. Пластинку купили 313 человек. Но этого оказалось достаточно, чтобы их заметил продюсер Кен Томас (работал с Psychic TV и Sugarcubes), — теперь Йонси и компания всё своё время посвящали созданию новых композиций, не подсчитывая исландских крон. Кроме того, к ним присоединился Кьяртан, привнёсший свои профессиональные композиторские знания, полученные в университете, любовь к классической музыке и целый оркестр друзей-музыкантов. Через год напряжённой работы родился один из самых потрясающих альбомов ХХ столетия — Agaetis Byrjun (1999), что переводится с исландского как «хорошее начало». Неземной красоты 10 песен стали новой точкой отсчёта для всей современной музыкальной культуры. Критики попытались приклеить к Sigur Ros ярлыки «построк», «эмбиент», «минимализм» — но как можно что-то приклеить к свету, к лёгкости, дыханию фьордов, вулканов и гейзеров?..
За скобками
Следующий диск Sigur Ros вышел через три года и удивил ещё сильнее. У него не было названия, но на белоснежной обложке красовались две скобки, скрывавшие внутри ещё восемь шедевров, также оставшихся безымянными. Все композиции были спеты Йонси на «хоупландском» языке — озвученном потоке сознания, в котором тембр и интонация важнее смысла. Треки стали ещё длиннее (прощай, радио!), ощущение обжигающей красоты — ещё глубже, острее, пронзительнее. Исландцы ни на йоту не приблизились к поп-культуре, а, напротив, отдалились от неё. И это несмотря на трансконтинентальный успех — появление в саундтреке фильма «Ванильное небо», совместные гастроли с Radiohead, внимание со стороны небожителей Kronos Quartet, исполнивших свою версию песни Flugufrelsarinn. Значительно больше внимания Sigur Ros уделяли исландской традиции и фольклору — записались с поэтом-мелодекламатором Стейндором Андерсеном, сотрудничали с композитором-язычником Хилмаром Хилмарссоном над национальным кинохитом «Ангелы Вселенной», переработав для звуковой дорожки старинную колыбельную и похоронный марш. С этими же персонажами и Лондонским симфоническим оркестром приняли участие в грандиозной рок-опере Odin Raven Magic, посвящённой скандинавскому богу Одину.
На рубеже двух миллениумов Sigur Ros поменяли ударника и приросли четырьмя девушками из струнного квартета Amiina, став тем самым чуть ли не «группой нагваля». Опыты с кинозвуком продолжились в документальном фильме «Хлеммур» (2002) — здесь музыканты больше экспериментируют с электронным звучанием, нежели с акустикой. То же можно сказать о работе Ba Ba Ti Ki Di Do (2004) — эта запись-импровизация была сделана в Бруклине во время танцевального спектакля Split Sides, куда группа была приглашена хореографом Мерсом Каннингемом. Компанию исландцам составили Radiohead, но свой сет на диске они почему-то так и не выпустили.
Да будет такк
Альбом 2005 года Takk (исл. «спасибо»), вышедший на мейджорах Geffen и EMI, сделал Sigur Ros звёздами с коммерческой точки зрения — продажи пластинок приближаются к миллионной отметке. Сами музыканты воспринимают славу как неизбежное зло и только подтрунивают над возникшим ажиотажем. Единственное, что они сделали для такого успеха, — сделали песни чуть короче и сняли целых три великолепных видеоклипа на самые лучшие и хитовые композиции. Но и это, чувствуется, было велением сердца, а не приказом продюсера.
Параллельно Йонси занимался исследованиями в области звука в своих сайд-проектах — препарируя окружающую среду в Riceboy Sleeps и ленточки миди-треков в Frakkur. А Кьяртан умудрился попасть в номинацию на «Оскар» — такой чести удостоилась короткометражка «Последняя ферма» (режиссёр Рунар Рунарссон), к которой он написал музыку ещё в 2004 году.
Летом 2006-го, аккурат после всемирного концертного тура в поддержку Takk, музыканты отправились домой и две недели катались по Исландии, бесплатно выступая для соотечественников в самых неожиданных местах. Результатом этого трипа стало красивейшее роад-муви, фильм-концерт Heima (2007), на основании рейтинга сайта IMDB признанный зрителями всего мира лучшим документальным фильмом за всю историю кино. В качестве бонуса к нему вышел двойной диск Hvarf-Heim с саундтреком и ранее не изданным материалом. Кроме того, фильм можно целиком посмотреть на YouTube — ещё один удар по любителям нажиться на понятии «авторское право».
Чувство полёта
До 2008 года Sigur Ros оставалась одной из двух величайших групп современности, гастрольные маршруты которых по каким-то причинам обходили Россию стороной (вторая — Radiohead — так до нас и не добралась). Наконец причудливая кривая вывезла музыкантов и на наши просторы, где их давным-давно, с начала века, ожидало немыслимое количество поклонников. Кроме России, турне коллектива, приуроченное к выходу последнего альбома Med sud i eyrum vid spilum endalaust, потрясло всю Европу, Америку, Австралию и Японию, о чём благоговейно свидетельствовали многочисленные пророки в своих интернет-блогах.
Литературный перевод названия долгожданного нового альбома 2008 года звучит примерно так: «Пока шумит у нас в ушах, играть мы будем вечно». А значит, и для слушателей эта музыка будет вечной — не забывать только вставлять новые батарейки. Журналисты-водомерки повесили на группу очередной ярлык — «психофолк», выискав в открывающей пластинку композиции несуществующие реверансы в сторону Animal Collective. Попутно обвинили музыкантов в «опопсении», формальным поводом к чему явились чуть более короткие в среднем треки, отсутствие песен на «хоупландском» и даже — о ужас! — ломаный английский Йонси в финальной балладе. Между тем Sigur Ros действительно изменились, точнее эволюционировали в своём естественном стремлении к свету. Стали ещё проще, ещё открытее, ещё непосредственнее, теплее, доверчивее. Счастливее. Как старый мудрец с годами становится всё больше похожим на ребёнка, так и четвёрка исландцев стремится к изначальной точке, летит на белых крыльях, бесконечно приближаясь к перевёрнутой радуге опрокинутого горизонта…
Мне посчастливилось побывать на обоих российских концертах Sigur Ros — сначала в Санкт-Петербурге, затем в Москве. Московский понравился чуть меньше, зато именно перед ним я увидел самую длинную, наверное, в истории клуба «Б1», а может, и вообще в России очередь в клуб. Из-за наплыва поклонников огромный зал «Б1» был забит до предела. Может быть, банальная нехватка кислорода и постоянное чувство локтя прижатых друг к другу людей несколько смазали впечатление от вечера. Питерское выступление проходило в зале ДК им. Ленсовета с сидячими местами — с одной стороны, не самый удачный вариант для драйва, для прыжков и танцев, которые мог бы подразумевать концерт такого уровня. С другой — есть возможность спокойно воспринимать музыку каждой клеткой своего тела, не отвлекаясь ни на что. Вероятно, именно по этой причине во время выступления Sigur Ros со мной произошло настоящее Чудо, которое и побудило меня выделить этот концерт среди других, тоже замечательных, и присудить ему первое место. Дело в том, что в какой-то момент я услышал ангельское пение. Сначала я не поверил своим ушам, придумывал сам себе рациональные объяснения, но потом сдался и погрузился в неземное блаженство. Не знаю, действительно ли ангелы подпевали Йонси и музыкантам, или же это был иной небесный звук, но он явственно спускался откуда-то сверху, привлечённый происходящим на сцене, и никак не мог принадлежать ни одному из инструментов. Чудо длилось несколько минут и стало одним из ярчайших переживаний моей жизни. За это я благодарен Sigur Ros и славным нулевым, оставшимся в прошлом, но навсегда изменившим будущее.
* — здесь и далее в кавычках использованы фрагменты статей автора.
Источник: chaskor.ru