Сегодня в проекте «Окно в Россию» необычный гость — немец Герд Крамбер. Выросший на творчестве Высоцкого и Окуджавы, участник советских квартирников в далекие 80-е, он до сих пор остается приверженцем авторской песни.
Profile: Герд Крамбер, бард. Живет в городе Эрфурт, Германия.
— Герд, когда и почему Вы начали изучать русский язык?
Сегодня в проекте «Окно в Россию» необычный гость — немец Герд Крамбер. Выросший на творчестве Высоцкого и Окуджавы, участник советских квартирников в далекие 80-е, он до сих пор остается приверженцем авторской песни.
Profile: Герд Крамбер, бард. Живет в городе Эрфурт, Германия.
— Герд, когда и почему Вы начали изучать русский язык?
— Моя история знакомства с русским языком начинается с детства, когда мои родители в 1967 году отправились в Венгрию. Мы четыре года жили в Будапеште. Там была немецкая школа при посольстве ГДР, где обучение было только до четвертого класса. Мой отец решил, что я должен изучать русский язык в школе при посольстве СССР. Так я с 1968 года ходил в эту школу в центре Будапешта.
— Но это был всего лишь «детский» опыт — мало ли чему родители хотят научить нас в детстве! Вы же с русским языком не расстаётесь до сих пор. Как развивалась Ваша любовь к русской культуре и к русскому языку?
— Это тоже связано с этой школой — там был клуб, где мы общались с нашими русскими друзьями, занимались, играли в футбол, смотрели русские фильмы, популярные в то время. Именно в этих фильмах я впервые услышал голос Владимира Высоцкого, ещё не зная, кто он такой. Так что я вырос на русской культуре, возможно, даже на советской. Что же касается моего образования и дальнейшего знакомства с Россией, то это не такая прямая история. Мы с родителями вернулись в ГДР в 1971 году. Я закончил школу, стал химиком, работал на заводе. Но при этом я владел русским языком лучше, чем все остальные мои одноклассники. Был даже такой момент в моей жизни, когда я получил направление на учебу в Советском Союзе. Сначала надо было учиться год в подготовительном институте. Преподаватели обнаружили у меня хорошие знания русского языка и «пересадили» меня с химического направления обучения на изучение иностранных языков, где не хватало студентов-юношей. А потом я должен был учиться в Ташкенте, в университете имени Ленина, чтобы стать переводчиком со знанием русского и арабского языков, то есть я должен был полностью поменять направление учёбы. Но на тот момент у меня уже родился первый ребенок — моя дочка Цузанн, и я не смог продолжить учебу. Но, кроме того, в то время были и другие причины: у меня было ощущение, что это всё не мое. Мне потом сказали, что это моё решение — очень большая ошибка, что отказ от учёбы в СССР — это нарушение правил социализма и что мне не позволят дальше учиться в вузах ГДР.
— И чем же Вы стали заниматься?
— Я пошёл работать на конвейер, на производство, где мы трудились в три смены. Потом меня взяли в армию. Я отслужил положенные полтора года. Находясь в коротком отпуске в Тюрингии, я случайно познакомился с профессором Флиге — заведующим кафедрой русской литературы в педагогическом вузе Эрфурта. Мы сидели в кафе, разговаривали с его русскими коллегами. И он очень удивился тому, что я так хорошо говорю по-русски и при этом работаю на конвейере. Он спросил, не хочу ли я стать учителем русского и немецкого языков. Я ответил, что в принципе бы хотел, но мне не дают этим заниматься. «Но вы же не враг народа! — возразил профессор. — Нам как раз нужны студенты-мужчины, которые стали бы потом преподавать русский и немецкий языки». Этот профессор и помог мне стать студентом. Это был 1981 год. Я благополучно закончил институт, но всё-таки не стал учителем. В 1985-1988 годах я работал временным ассистентом отделения культуры в вузе.
— А когда Вы начали писать песни?
— Это произошло чуть раньше, в 1977 году. Просто в моей душе возникло желание что-то делать в этом направлении. Уже будучи студентом, я начал переводить песни русских бардов. Первая встреча с ними у меня произошла в Рязани, куда я отправился на стажировку. С рязанскими бардами я познакомился прямо на улице. Это было начало восьмидесятых годов, и творчество бардов в России не особенно приветствовалось.
— Это было Ваше первое посещение России?
— Нет, впервые я попал в Россию еще школьников. В те времена существовали обмены между учениками немецких и российских школ, эти поездки назывались «поездами дружбы». Я был неплохим учеником, поэтому в 1974 году меня отправили в Россию по такому обмену. Я провел четыре недели в Псковской области. Моё особое отношение к России возникло уже тогда, оно связано с моим детством, с учёбой, с языком. Я люблю русских людей, русскую культуру, саму страну, несмотря на политические изменения: социализм в стране или не социализм — люди всегда остаются людьми.
— Герд, что Вы нашли близкого Вам по духу в творчестве русских бардов?
— Конечно, это также связано с тем, что я тоже пишу песни. Когда в Рязани я познакомился в восьмидесятые годы с запрещенными бардами, мы с ними потом ночью встретились тайно, они пригласили меня в такую маленькую квартиру… Как называются эти квартиры, где чужие люди живут вместе?
— Коммунальные.
— Да, коммунальная квартира. Так вот, я поехал туда ночью тайно на такси и утром, совершенно не выспавшийся, я вернулся в вуз на наши занятия по русскому языку. Той ночью на плохом магнитофоне мы слушали, в основном, Высоцкого и Окуджаву. Также рязанские барды пели мне свои песни, а я им — свои. И тогда я почувствовал желание переводить песни русских бардов на немецкий язык. Потом я стал переводить и других авторов, например Розенбаума.
— Герд, как относится немецкая публика к этому жанру песни?
— Здесь надо учитывать вот что. Во времена ГДР бардовское движение было окружено таинственностью. Оно не то чтобы было абсолютно под запретом, но официально не приветствовалось, потому что из песен бардов можно было узнать о многом таком, о чём не пишут газеты. Используя поэтические метафоры, мы, барды, выражали вещи, которые были запрещены, говорить о которых было просто опасно. Так, самого известного в ГДР барда Вольфа Бирмана выгоняли из ГДР, он был запрещен долгие годы. И, конечно, я понимал, что заниматься бардовской песней опасно. Но я находился в провинции, не в Берлине. Пожалуй, мне повезло — меня не посадили в тюрьму. Но, честное слово, в то время мне было нелегко высказать правду. Я просто понимал, что нужно это сделать — было такое желание, такое стремление, мы хотели передать, как люди чувствуют себя в этом обществе. И это я тогда высказывал в своих песнях. Это были маленькие концерты в подвалах, в студенческих общежитиях. Люди интересовались этим больше, чем сегодня, потому что сегодня очень много всего другого. После сноса Берлинской Стены очень многое изменилось в нашей стране, да и вообще в Европе. Так что, конечно, сегодня не очень просто существовать авторской песне. Хотя появилось множество новых тем, например, безработица, угроза миру, угроза природе. Обо всём нужно петь. Но кого это сейчас интересует — это, конечно, вопрос.
— Герд, а как возникла идея написать песню про Санкт-Петербург?
— Это связано с моими друзьями: у меня немало русских друзей и многие из них из Питера. В 2002 году я был в Эквадоре и вернулся оттуда с таким лёгким латиноамериканским ощущением жизни, поэтому, как ни странно, ритм песни о Санкт-Петербурге немного латиноамериканский. После поездки в Эквадор я встретился в Эрфурте со своими русскими друзьями. Здесь есть такое общество — «Друзья Санкт-Петербурга». Мы много говорили о юбилее города Петра — в 2003 году ему исполнилось 300 лет. Они спросили, есть ли у меня песня про Санкт-Петербург. Я ответил, что нет, но, может быть, я когда-нибудь напишу такую песню. И потом, спустя время, я действительно её написал. Эта песня восхитила моих русских друзей. Один из них помог перевести её на русский язык. Это Игорь Шерман, он давно живёт в Эрфурте, я перевожу его стихи на немецкий язык, он помогает переводить мои песни на русский. Санкт-Петербург — его родной город, так что эта тема очень близка моему другу. В общем, песня была написана давно. На своих концертах или каких-то камерных мероприятиях в течение этих лет я её исполнял. Она всем нравилась, я часто слышал: «Какая хорошая песня!»
— Потом появился этот самый клип, который вряд ли может оставить кого-то равнодушным.
— С клипом связана вот какая история. В прошлом году по приглашению моих друзей я был в Витебске на фестивале авторской песни, а потом посетил Питер. Мои питерские друзья, в том числе музыкант Александр Ветров, сказали, что моя песня про город на Неве может стать хитом. Потом мы сидели целую ночь в клубе и долго думали, что мы можем сделать для того, чтобы песню услышали как можно больше людей, ведь я её писал для них, а не для себя. И мы решили её записать именно в Питере. Саша Ветров знает много хороших музыкантов. Это, например, басист Павел Борисов, который участвовал в записи моей песни. Он играет с Юрием Шевчуком, Александром Розенбаумом, Раймондом Паулсом. Вообще, российским музыкантам понравилась моя песня. В феврале я снова был в Питере — надо было завершить запись. И теперь я хочу подарить эту песню России, тем более, что в этом году Санкт-Петербург отмечает свое 310-летие.
К сожалению, меня никто не знает в России, кроме моих друзей, а мне хотелось бы выйти на массовую аудиторию. Поэтому мы решили использовать современные медиа — Интернет, где слушатели могли бы не только слушать песню, но и видеть клип. И я снял клип. Я долго думал, как это сделать. Снова поехать в Санкт-Петербург, чтобы снимать там? А что снимать? Как я гуляю по городу? Но это не интересно. Такое уже было много раз в других клипах. К тому же я снимал на свои деньги и, понятное дело, был ограничен в средствах, ведь у меня нет спонсоров. В Эрфурте у меня есть хорошая приятельница Тамара. У неё свой ресторан, где мы и проводили съемки. Причем Тамара нам помогла не только с помещением — она нас ещё и угощала во время съёмок. Идея клипа такова. Я сижу в ресторане, при этом неважно, где он находится — в Германии или в России. Я размышляю об этом городе, исполняя свою песню, которая рассказывает о Питере. Но вместо Петропавловской крепости или Эрмитажа перед нами предстают исторические персонажи, чьи судьбы связаны с Санкт-Петербургом. Потом эти герои начинают танцевать. В конце клипа мои мечты рассеиваются, и те люди, которые играли исторических персонажей, становятся просто гостями ресторана.
— Герд, клип действительно получился интересным и ярким. А чем Вы занимаетесь ещё, кроме музыки?
— Я сменил много профессий. Несколько лет я был задействован в социальных проектах, работал в клубах с молодыми людьми, которые имеют социальные проблемы. Мы с ними много разговаривали, занимались музыкой. А лет семь назад я решил стать свободным художником и больше времени заниматься тем, что мне нравится, то есть авторской песней. У нас в Эрфурте есть знаменитый мост, который очень нравится туристам и жителям города. На этом мосту у моей хорошей приятельницы керамическое ателье. И вот теперь я там расписываю глазурью керамические изделия. Мы создаем удивительные произведения из керамики. А также я иногда устраиваю в этом ателье маленькие перфомансы и концерты для туристов, я исполняю песни про Эрфурт, про этот мост и про многое другое.
Беседовала Елена Карпова
В рамках проекта «Окно в Россию» на сайте «Голоса России» публикуются истории из жизни за пределами Родины бывших и нынешних граждан СССР и РФ, а также иностранцев, проживавших в России и изучающих русский язык.
Уехавшие за рубеж россияне часто подробно описывают свои будни в блогах и на страничках соцсетей. Здесь можно узнать то, что не прочтешь ни в каких официальных СМИ. Ведь то, что очевидно, что называется из окна, с места событий, редко совпадает с картинкой, представленной в больших масс-медиа.
«Голос России» решил узнать у своих многочисленных «френдов» в соцсетях, живущих в самых разных уголках мира, об отношении к русскоязычной диаспоре, феномене русских за границей, о «русской ностальгии» и о многом-многом другом.
Если вам тоже есть чем поделиться с нами, рассказать, каково это — быть «нашим человеком» за рубежом, пишите нам по адресу home@ruvr.ru или на наш аккаунт в Facebook.
Источник: rus.ruvr.ru