В 1980 году мастер спорта международного класса Оксана Комиссарова была самой юной участницей сборной СССР по плаванию.
В Москве для нас коммунизм наступил
— Оксана, глядя на ваше фото, невольно думаешь, что так и должна была выглядеть юная чемпионка. Задор, улыбка… Просто яркий представитель передовой советской молодежи. Вас по комсомольской линии, часом, не продвигали? В президиумы не усаживали?
В 1980 году мастер спорта международного класса Оксана Комиссарова была самой юной участницей сборной СССР по плаванию.
В Москве для нас коммунизм наступил
— Оксана, глядя на ваше фото, невольно думаешь, что так и должна была выглядеть юная чемпионка. Задор, улыбка… Просто яркий представитель передовой советской молодежи. Вас по комсомольской линии, часом, не продвигали? В президиумы не усаживали?
— Какой президиум!? Я настоящей пацанкой была, думала, где мне больше повеселиться да подшутить над кем. С 12 лет в сборную СССР вошла. Сергей Михайлович Войцеховский — главный тренер сборной — не хотел меня поначалу видеть в команде. Потом признался, правда, что именно такого человека в сборной и не хватало. Все и так загруженные тренировками и планами хмурыми ходят, а тут я — человек-праздник!
— Но не только за оптимизм вас в сборную пригласили?
— Нет, конечно. Но тогда плавание очень молодое было, 20-летние уже считались ветеранами. А я высокие результаты рано начала показывать. В 14 уже третья на Кубке мира, получила звание мастера спорта международного класса. Сейчас, конечно, возрастные рамки изменились. Наука доказала, что добиваться успеха на самом высоком уровне можно и в старшем возрасте.
— Помнится, в свое время было обещано: к 1980 году советские люди будут жить при коммунизме. Вы ощущали его приближение?
— В олимпийской Москве он для нас точно наступил. Коктейли, мороженое — бесплатно, еды — сколько угодно, даже талоны на питание показывать не надо. Все нам были рады, старались чем-то побаловать. Все самое лучшее и в любое время, настроение у всех радостное. Как не поверить в коммунизм?!
— Москва в 1980-м была похожа на город будущего?
— На себя она точно не была похожа, совершенно пустая. Город казался неестественным. Даже не верилось, что это та Москва, которую мы знаем. Оно и понятно: детей всех вывезли в лагеря отдыха, всех подозрительных личностей еще подальше, туристам въезд ограничили.
Но в городе, мы собственно, мало бывали. Нам хватало общения в Олимпийской деревне. По ней, кстати, без пропуска, далеко не пройдешь. То и дело у турникета отмечаться нужно было. Но нам было безумно хорошо, чувствовали себя как дома, настоящий праздник впечатлений. Очень много друзей из других наших сборных появилось.
— Как восприняли то, что многие западные атлеты не приехали на Олимпиаду?
— Мы переживали за них. Век спортсмена короток. Шанс побывать на Олимпиаде у большинства может оказаться единственным в жизни. Это настоящая драма, когда не по своей вине его лишаешься.
У спортсменов, как и у художников, артистов, своя каста, свой язык. Никто не думает, из какой страны соперник. Просто каждый хочет быть лучшим в своем деле. Поэтому мы так хорошо понимали американцев в 80-м, а они нас — в 84-м. Сочувствие было искренним. Напрасно люди, далекие от спорта, думали, что мы радуемся отсутствию сильных конкурентов. Нам хотелось настоящей борьбы.
— Причины бойкота знали?
— Я знала только, что дело в политике. Про Афганистан и войну узнала позже. А вообще мы были настоящими патриотами. Если бы кто сказал, что наша страна в чем неправа — никогда б не согласились. Мы считали, что все могут нам только завидовать. Мы и песни любили петь патриотические, особенно «День Победы».
Для нашей сборной, кстати, даже песню сочинили перед Олимпиадой. Дважды присягу принимали, что все силы для победы отдадим, — в Волгограде на Мамаевом кургане и в Москве, где на колени перед знаменем становились.
В том, что у нас такой дух был, во многом заслуга нашего главного тренера Сергея Михайловича Войцеховского. Мы когда выезжали на соревнования в другой город или страну, он старался нас в музеи свозить, на заводы, о городе рассказывал, чтобы мы знали еще что-то кроме плавания.
Все от души шло. Мы могли с иностранцами потанцевать, значками обменяться, но не более того. Считали, что живем в самой справедливой и лучшей стране мира, что у нас все самое хорошее.
23 километра в подарок
— Своим выступлением на Олимпиаде остались довольны?
Можно бы и лучше. Тем более что работу проделали огромную. В день по три тренировки, а 20 километров считалось нормой. Нагрузки адские были, плывешь сквозь слезы и боль терпишь.
Теперь тренировки более эффективные, меньше нагрузки, но качественнее, интенсивнее. Доказано, что это более продуктивный метод. А у нас, помнится, 23 февраля особенным днем было. В подарок нашим мужчинам надо проплыть 23 километра. Вот такое тренерское задание.
Весной на чемпионате СССР все показывали очень хорошие результаты, а вот на главных стартах улучшить их мало кому удалось. Дело в том, что нашим тренером был сначала Павел Николаевич Иоселиани, который планомерно вел нас к пику, который должен был наступить в Москве. Но за год до Игр его сменил другой наставник, у которого своя методика. Спустя годы мы поняли, что Павел Николаевич правильно вел работу, целенаправленно готовя нас к Олимпиаде. Мы «выстрелили» слишком рано. Хотя кому-то, возможно, не удалось показать лучшие секунды в отсутствие сильных конкурентов.
Но ко мне у тренеров претензий не было. В финальном заплыве я была пятой, улучшив свой весенний результат, но до медали я все равно объективно недотягивала, соперницы очень сильные были. Так что своим выступлением была довольна, была в финальном заплыве на 800 метров вольным стилем. А вот когда моя подруга Света Варганова на двухсотметровке брассом проиграла золото Лине Качюшите, расплакалась ужасно. Это самое большое огорчение тех дней. И, конечно, помню, как вся команда переживала смерть Владимира Высоцкого.
— Вы тоже любили его песни?
— Конечно. И я, и вся сборная его очень любили. Это было настоящей трагедией. На всех сборах слушали пластинки, пели его песни. Про правду и ложь, «где мои 16 лет»… Да все песни его знали. 26 июля как раз ждали его на корабле, где должен был состояться концерт с его участием. Нам сказали, что он болен, и только на следующий день узнали правду. На похороны пойти не могли, были старты, но одна из знакомых видела, сколько народа пришло с ним попрощаться. Он был настоящим народным артистом.
— Вы очень рано вышли на высокий уровень. А когда пришли лучшие результаты?
— Олимпиада в любом случае самое яркое воспоминание по эмоциям, по атмосфере, для любого спортсмен это пик. Даже чемпионаты мира не давали таких ощущений, хотя там были все сильнейшие. А вот лучшие секунды я показывала на других состязаниях. В 1981-м на матчевой встрече СССР — Швеция выиграла 800 и 400 метров. На открытом чемпионате США третьей была. На полутора тысяче метров первой из женщин вышла из 17 минут, в 1981-м это было. В том же году вместе с тренером Геннадием Порватовым переехала в Кишинев. А в 1982-м, за две недели до очередного чемпионата мира, упала с дерева, сломала позвоночник.
— Что делала на дереве знаменитая спортсменка?
— Абрикосы рвала, причем зеленые… Мне врач страшное будущее предрекал, а я уже через месяц в бассейне была. Но эта травма не только позвоночник сломала, я психологически надломилась. На тренировках рекорды Союза била, а на соревнованиях зажатой была. Теперь понимаю, мне бы тогда помощь психолога пригодилась бы, но, увы…
Вскоре пришлось с большим спортом закончить. Но все равно от плавания далеко не ушла, вся жизнь у бортика. Может, в 2014 году на чемпионат мира среди ветеранов в Канаду удастся съездить, давних друзей повидать.
— Дети по вашим стопам не пошли?
— У меня их пятеро. Старшей 25, младшему — 5. В душе радовалась, что старшие к спорту были равнодушны, очень уж это тяжелый труд. А сейчас Настя, ей 10 лет, после плавания увлеклась легкой атлетикой, и хорошо у нее получается. Что бы ни выбрала, теперь это ее жизнь. Но если уйдет из секции — переживать не буду (смеется).
Источник: rus.ruvr.ru