Арабская весна 2011 закончилась «исламской зимой». Будет ли то же самое с «сахарской весной» в 2012? 1 апреля восставшие туареги из Национального движения за освобождение Азавада (НДОА) захватили два крупных города возле северной границы Нигера: Гао, на востоке, бывшую столицу империи Сонгай, и Тимбукту, западнее, бывший «святой город» сахарского ислама.
Арабская весна 2011 закончилась «исламской зимой». Будет ли то же самое с «сахарской весной» в 2012? 1 апреля восставшие туареги из Национального движения за освобождение Азавада (НДОА) захватили два крупных города возле северной границы Нигера: Гао, на востоке, бывшую столицу империи Сонгай, и Тимбукту, западнее, бывший «святой город» сахарского ислама.
Почти разу же за ними появилась еще одна сила: «Ансар аль-Дин» («последователи религии»). У этих организаций разные флаги: у НДОА зелено-красно-черное знамя с желтым треугольником; у «Ансар аль-Дин» — черный исламистский флаг. И цели у них разные: НДОА хочет создать национальное государство в Азаваде («Стране пастбищ»), простирающейся на севере нынешнего Мали, населенном туарегами, не претендуя на остальную территорию страны, центром которой является Бамако; «Ансар аль-Дин», со своей стороны, говорит об «исламской республике», которая могла бы объединить Сахару и Сахель. И если НДОА придерживается демократических и светских идеалов, то его противники хотят немедленного установления шариата.
Однако обе группировки вместе сражались с малийской армией. Похоже, они разделили между собой контроль над «освобожденными территориями». НДОА захватило Тимбукту, но три дня спустя город был поделен на участки исламистами.
Эта война действительно стала историческим реваншем для всех туарегов. Азавад, территория, превышающая по площади Францию (по разным оценкам от 600 000 до 800 000 кв.км.), где кочует разрозненное, но этнически гомогенное население (1,5 млн жителей, из которых 85% туареги-берберы) никогда не соглашался со своим включением в состав Мали, бывшего Французского Судана, в котором преобладает нигеро-конголезское население.
Первое восстание произошло в 1958 г., когда французы подготавливали страну к независимости (1960). Второе, в 1963, было потоплено в крови. В результате третьего, в начале 1990-х годов, малийские власти были вынуждены вывести свои войска из региона, в соответствии с так называемыми Таманрассетскими соглашениями 1991 года, а значит, предоставить местному населению фактическую автономию.
Непосредственной причиной нынешнего восстания было падение режима Каддафи: малийские туареги, служившие диктатору, смогли награбить для НДОА значительное количество вооружений. Это объясняется двумя более глубокими причинами: игрой Алжира и общим контекстом «упадка» структур, возникших в результате деколонизации.
Вопросы о двойственной роли алжирских спецслужб
Все арабо-мусульманские государства Северной Африки пытались, начиная с 1960-х годов, завладеть Сахарой, малонаселенным регионом, обладающим громадными запасами полезных ископаемых: нефтью, природным газом, ураном, золотом, бокситами, фосфатами. Сначала Марокко заявило права на Мавританию, а затем аннексировало бывший испанский Рио-де-Оро (Западная Сахара). Ливия попыталась обосноваться в Чаде или Нигере. Алжир, уже владевший северной половиной Сахары, старался навязать свою опеку южносахарским странам: от Западной Сахары, которая является объектом ее спора с Марокко, до Нигера. Если бы не Франция, бывшая колониальная держава, постоянно служившая противовесом, ему это, вероятно, удалось бы.
Алжир долго оправдывал свое вмешательство борьбой «с отсутствием безопасности», торговлей наркотиками и исламизмом. Но выяснилось, что его спецслужбы уже несколько лет поддерживают «Аль-Каиду в странах исламского Магриба» (АКИМ). Эта вооруженная группировка действует во всем сахарском регионе. Она, в частности, способствовала захвату в плен европейских ученых и членов гуманитарных миссий (среди которых несколько французов) в Мавритании и Мали.
Эта «исламистская оферта» меняет соотношение сил в регионе. Франция могла противодействовать прямому вмешательству Алжира с помощью дипломатического давления и легкого развертывания войск. Сегодня дипломатия больше не в ходу. Один француз, живущий в Бамако, объясняет: «Когда сахельские правительства, поддерживаемые МИД Франции, просят их помочь в борьбе с исламистами, алжирцы всегда отвечают положительно. При условии что это будет на их условиях. В противном случае следует отказ». В военном отношении ситуация сложная: «Исламизм — это противник без лица, местонахождение которого трудно определить, способный прибегать к терроризму как в Африке, так и в самой Франции. Столкновение с ним дорого стоит. Как в финансовом, так и в политическом отношении».
Союз Алжира и АКИМ вызывает растущую тревогу у туарегских националистов. НДОА обратилось за поддержкой к Франции: «Для нас главный враг — Алжир, а не Бамако». Анри де Ренкур (Henri de Raincourt), французский министр по вопросам сотрудничества, не переставая призывал к диалогу между малийскими властями и НДОА. Тщательно подчеркивая отличие этой организации («у которой нет связей с АКИМ») от «Ансар аль-Дин», у которой они, напротив, были.
Пока что НДОА щадит «Ансар аль-Дин» как местную туарегскую организацию. Ее нынешний глава, Ийяд Аг Гели, был одним из лидеров восстания 1990-1991. Его племя, Ифора, одно из самых влиятельных в Азаваде. Столица Кидаль находится на их территории. АКИМ, напротив, воспринимается как организация абсолютно чужеродная. Муса Аг Аттахер, представитель НДОА, поясняет: «Изначальное ядро АКИМ формировалось из членов Салафистской группы проповеди и джихада, алжирского исламистского движения, которому предоставило убежище малийское правительство. В итоге они присягнули в верности алжирскому правительству и укрепили свои силы благодаря подкреплению со стороны арабов, буркинабцев, нигерцев, мавританцев. Мы не будем терпеть такое вмешательство».
В течение всего марта НДОА не переставало угрожать АКИМ и посылать предупреждения «Ансар аль-Дин». Идет ли дело к столкновениям между туарегами и «арабами»? Или даже к гражданской войне между туарегами? А если победит НДОА, сможет ли оно избежать вторжения за пределами Азавада?
Принцип неприкосновенности границ разбит вдребезги
Из всех народов Западной Африки туареги были последними, кто подчинился французам — это произошло лишь в 1902 г. До тех пор у них было квазинезависимое государство: конфедерация племен, управляемая избранным королем, аменокалом. Сегодня во всех странах Сахары и Сахеля насчитывается от 6 до 10 миллионов туарегов. Вместе с другими берберскими этническими группами региона, в частности, маврами из Мавритании, Западной Сахары и Сенегала, они могут сформировать государство с населением примерно в 15 миллионов человек. Почему бы не дать им право на коллективное самоопределение, которое дало бы им полный суверенитет над их знаменитыми недрами?
В течение полувека принцип «неприкосновенности границ после деколонизации» в Африке противостоял подобным изменениям. Сегодня он не так силен. В 2011 году Южный Судан, черный и немусульманский, отделился от Судана, арабизированного и исламского. Посткаддафийская Ливия, кажется, идет по тому же пути: три ее традиционных региона (Киренаика, Триполитания и Феццан) провозгласили автономию. Так же может произойти и в Нефуссе, берберской земле к западу от Триполи.
Кабилия переживает нечто вроде «мягкого отделения» от Алжира: было даже учреждено «временное правительство Кабилии», Анавад, под руководством национального барда Ферхата Мехенни. НДОА не скрывает своих связей с Анавадом, от которого оно переняло светскую идеологию. Оно участвовало во Всемирном конгрессе амазиг, собравшем 10 марта в Рабате большинство берберских националистических движений.
Источник: rus.ruvr.ru