Фотография: lastfm.ru/ifwe
Как и полагается людям, играющим такую музыку, Михаил и Александр Плетневы сейчас зарабатывают на жизнь тем, что делают разнообразные проекты в составе творческого сообщества и программистов, дизайнеров и художников Indee Interactive
Фотография: lastfm.ru/ifwe
Как и полагается людям, играющим такую музыку, Михаил и Александр Плетневы сейчас зарабатывают на жизнь тем, что делают разнообразные проекты в составе творческого сообщества и программистов, дизайнеров и художников Indee Interactive
Духота плацкартного вагона, дешевое вино, купленное на перроне, сон на верхней полке. Домашняя работа, сделанная в тетрадке в клеточку. Каникулы в лагере на юге, крики чаек на рассвете. А это я в трусах и в майке под одеялом с головой бегу по солнечной лужайке. В отношении первой записи группы Ifwe известную строчку про комья воспоминаний хочется перефразировать они тут не сопят в горле, но именно что поют; тихо, трогательно и утешительно.
Семейный дуэт перебравшихся из Череповца в Петербург братьев Плетневых, которые в составе Ifwe эффектно перевели чиллвейв на русский язык, за год разросся в полноценную группу и удачно подрихтовал звук, впустив в него балтийский воздух. Мерцающие синтезаторы и матовая пленка, на которой будто бы записаны песни, никуда не делись зато к ним добавилась задушевная акустика и глухое сердцебиение барабанов; пространства стало больше, грубо говоря, ассоциации с Washed Out теперь настолько же правомерны, как аналогии с The xx. С аналогиями у Ifwe вообще все в порядке в том числе с русскими: кое-где здесь мерещится ранний Цой (образца, условно, Верь мне); иные песни, кажется, переведи в электричество и получится группа Zorge. Ifwe умело сводят вместе заграничное ностальгическое марево и петербургскую мужскую романтику, но главное значение Всей моей радости не в этом. Ifwe не просто транслитерируют чиллвейв они пропускают его через себя; стиль тут не самоцель, но род самопознания и способ отстоять собственную правду. Мифологическое гармоничное детство (конечно, мифологическое, в реальном детстве все бывает куда менее радужно) это внутренняя частная утопия, позволяющая воспитать в себе добро и красоту; нарочитая домашность предполагает обустройство общественного пространства как частного (чем Ifwe и занимаются в рамках своих промоутерских занятий); когда некуда бежать уходи в себя. Конечно, то, что ключевые записи российских модных музыкантов последнего времени Pompeya, NRKTK и вот теперь Ifwe все так или иначе об эскапизме, настораживает; но у Всей моей радости очень понятное целеполагание: побег в собственное детство тут есть путь к внутренней свободе, декларативная инфантильность (для такой скромной записи на альбоме Ifwe очень много повелительного наклонения) средство воспитания гуманизма. Да, Ifwe и их негромкие песни это такая музыкальная теория малых дел. Но это, по-моему, совсем немало.
Премьера: три песни с альбома Вся моя радость
Александр и Михаил Плетневы
Ifwe
Мне показалось, что звук на пластинке сильно изменился по сравнению с вашими EP. Больше акустики, больше каких-то ударных.
МИХАИЛ ПЛЕТНЕВ: Да, больше акустики, больше барабанов, шейкеров. Это, наверное, потому, что мы сами стали такой музыки больше слушать, наверное. Захотелось такой гитарной эстетики очень уж нравится.
АЛЕКСАНДР ПЛЕТНЕВ: У нас вообще все это так устроено, настроенческих. Какое-то время назад нравилась прямая бочка, сейчас она надоела, и хочется вообще без бочки писаться. Ну и кроме того мы за год научились лучше выстраивать треки. Тупо мастеринг делать. Мы вот переписали Мое побережье разница огромная, притом что записано все на те же гитары и тот же микрофон. Просто мы поняли, как лучше гитару обрабатывать, что с нашими голосами делать.
Еще, по-моему, альбом получился очень петербургский. Вы очень органично вросли в этот город.
МИХАИЛ: Ну мы с предыдущим местом жительства себя вообще никак не ассоциируем. Мы и бываем там очень редко, и нет там уже никаких вещей, с которыми хочется себя идентифицировать. Ни друзей, ничего. Разве что вот только группа 2muchachos. Но я бы не сказал, что Питер родной при этом. Конечно, тут гораздо комфортнее. Но я тут живу пятый год, и меня эта питерская тема не трогает. Я ее не замечаю и не могу сказать, что в нашей музыке отразилась какая-то питерская романтика. А что ты имеешь в виду, собственно?
Ну вот какую-то нордическую светлую меланхолию, которая у вас слышна.
МИХАИЛ: А, ну это, может быть, да. Питер мрачноватый город (смеется). Погода делает свое дело.
АЛЕКСАНДР: Меланхолия это однозначно. Когда тут нет движухи а ее практически никогда нет, кроме выходных, дни очень ровные, сложно что-то придумать и как-то развлечь себя. Спасаемся только Плейстейшном. (Смеется.) Я вот тут провел два дня в Москве Bear In Heaven в Солянке, Херберт в Стрелке, везде где-то что-то кто-то… У нас ничего этого происходит.
МИХАИЛ: Только есть три бара, по которым ходят одни и те же люди, и те все более пустыми становятся.
А в Москву вы не хотите переехать, раз такое дело?
МИХАИЛ: Нет, совсем. В мире много других хороших мест. Ну то есть, на самом деле, если бы мы сейчас очутились в Москве, и у нас была бы работа, деньги, место, где жить, мы, может, и не против были бы. Но пускаться во все тяжкие, начинать что-то разруливать… Зачем?
Солнце, номер с самой первой EP Ifwe Red. На альбом Вся моя радость песня вошла уже в новом звуке
У вас очень много песен про детство при этом, мне кажется, оно у вас такое очень мифологизированное. Настоящее детство не бывает таким прекрасным.
МИХАИЛ: Так мы просто поем только про прекрасные моменты! (Смеется.)
АЛЕКСАНДР: На самом деле, инфантилизм и тоска по детству это одна из составляющих, одна из тех маленьких радостей, которые в совокупности дают наше маленькое счастье. Мы не какие-то эскаписты, мы не зарубаемся по всему детскому, мы достаточно взрослые уже люди, в конце концов. Но те состояние тогдашние они и сейчас нужны, всем нужны. Потому что, как минимум, они были искренними. Когда ребенок воспринимает себя и реальность, он делает это очень искренне. А взрослый начинает оценивать, взвешивать… Мы за простоту бытия потому что нам кажется, что это и есть естественный ход жизни.
МИХАИЛ: Так проще, легче, счастливее.
АЛЕКСАНДР: То, что называется счастьем, по нашей версии, это вот оно. Кто-то склонен усложнять, а мы за то, чтобы все упрощать. Детские радости, друзья, хорошая погода, путешествия мы от них в диком восторге пребываем. Велосипеды. Тот же Плейстейшн мы поставили его дома и сидим играем в Worms и Бомбермэна.
Это просто достаточно опасная позиция в данный момент времени. Вокруг митинги, оккупаи, а вы проповедуете маленькие радости, добро и велосипеды. Вас все это окружающее никак не волнует?
МИХАИЛ: Почему не волнует? А ты думаешь, люди выходят на Оккупай с какой-то агрессией, что ли?
АЛЕКСАНДР: У нас каждый день дискуссии по этому поводу, Миша особенно в политику вовлечен. Мы сидим на всех ресурсах независимых, мы в курсе происходящего. И мы в какой-то момент тоже могли бы выйти и поучаствовать, просто пока не видим особого смысла. Не вырисовывается чего-то такого, что могло бы дать результат. Все это пока на зачаточном уровне, должно какое-то время пройти.
МИХАИЛ: Если бы мы в Москве были, может, и выходили бы на более масштабные митинги. А здесь… Мы были один раз, на самом первом все это выглядело как новогодняя елка и было не очень уместно, мы как-то подразочаровались. Но мы не дистанцируемся от происходящего, потому что это невозможно. Оно слишком большое место занимает в повседневной жизни.
АЛЕКСАНДР: Когда видишь в интернете какой-то ролик про то, как депутат избил кого-то и потом еще этих людей и посадил ну просто слов нет. Как такое возможно в 21 веке? Это что за страна такая? Это третий мир, Камбоджа? И от этого нельзя никуда убежать, эти новости всюду проникают. И мы не убегаем. Но в любом случае, политика это не мы. А музыка это мы.
Стокгольм, трогательная вещь о практике вольных путешествий
В предисловии к вашему недавнему сборнику была фраза Мы живем в удивительное время, когда добро вошло в моду. Что вы имели в виду?
МИХАИЛ: Ну это естественное развитие современного общества. На Западе это прямо очень ярко видно.
АЛЕКСАНДР: Знаешь, с чего все началось? Вдруг стали модными символы животных. Вот в 90-х, когда были все эти черепа и цепи, ну представь себе футболку с оленями смешно же, это что-то детское. А сейчас это очень модно. Или вон у Bon Iver альбомы продаются не хуже, чем у Леди Гаги, притом что Гага агрессивная, а Bon Iver весь такой нежный. И ты начинаешь думать а почему так? Ведь еще недавно ничего такого не было. Получается, что все меняется. Люди приходят к тому, что бороться за счастье не нужно. Раньше было такое представление, что за все нужно бороться. Жизнь борьба! Выживание. В отношениях, на работе, в метро везде борьба. А в Европе сейчас уже бороться не за что.
МИХАИЛ: Для России, конечно, борьба более актуальна, здесь люди выживают, здесь у многих очень агрессивное жизненное кредо: надо обязательно чего-нибудь урвать; если не я, то они и так далее.
АЛЕКСАНДР: А на Западе уже пришли к тому, что можно в материальном плане расслабиться, и это повлияло на культуру в целом. Хипстерская эстетика она же тоже очень неагрессивная. Даже хиппи за что-то боролись, а хипстеры такие… Мягкие. Но это не значит, что, как говорят на канале Россия, непонятно, что они хотят. Они хотят просто жить, никому не мешать и заниматься творчеством. Прекрасная, по-моему, позиция.
Ну все-таки в Европе сейчас тоже много левой молодежи, которая очень даже борется.
АЛЕКСАНДР: Ну понятно, что такие вещи всегда будут. Но вектор в целом он на расслабленность. Интернет тут тоже повлиял, конечно. Уровень общения стал грандиозным, столько друзей появилось! А когда люди общаются, они по-любому добрее становятся.
Научи меня драться и других песен со второй EP группы на альбоме нет: Плетневы говорят, что там им ничего переписывать не хотелось, а включать уже опубликованные песни в прежнем виде было бы нелепо
Забавно: люди, которые схожим образом рассуждают, обычно, если в России музыкой занимаются, поют по-английски.
МИХАИЛ: А мы совсем не против английского. Мы руководствовались исключительно тем, что русский знаем хорошо, а английский плохо. И не в состоянии нормально написать текст и спеть его по-английски. Мы сейчас попросили одну девушку сделать литературный перевод текстов, она нам корректирует произношение как-то вот так пробуем по-английски петь. Но просто на русском мы делаем песню за неделю, а на английском и месяца не хватит. А вообще-то распространение английского это нормально. Это просто удобнее, мне кажется.
АЛЕКСАНДР: Ну и плюс, естественно, все целятся на планету, на Запад.
Да бросьте. Никто, мне кажется, всерьез на планету не целится, ну за редкими исключениями.
АЛЕКСАНДР: Все только и целятся!
МИХАИЛ: Мне кажется, все, кто начинают делать музыку, мечтают о туре по Европе или чем-то таком. А сейчас это стало вполне возможным учитывая огромное количество блогов, которые могут тебя заметить. Ну и в английском есть здравый смысл. Мне вот тяжело слушать песни на датском или шведском. Многим, наверное, тяжело на русском. А хочется же, чтобы все послушали.
АЛЕКСАНДР: Мы с определенной долей иронии относимся к группам, которые поют на одинаковом английском с одинаковыми идиомами. Ну там in my head, I see your eyes… Такой уровень лирики Tesla Boy. Сразу понятно, что люди имели в виду просто поеб…шить, ничего особо не говоря. Но нужно же, чтобы вокалист был. А ему надо что-то петь. А у нас в группе кто-то умеет писать тексты? Не-а. Ну, я что-нибудь изображу. Ну и делают такую лирику. Мы относимся к ним с иронией, просто потому что у нас у самих были такие группы по две, по три. И наши вокалисты пели на английском, и нам тоже казалось, что иначе никак, что русский язык некрасивый и плохо звучит.
МИХАИЛ: Меня бесят музыканты, которые как бы поют на русском, но при этом все равно имеют в виду английский. И получается, что поют с каким-то акцентом. Ну какой-нибудь Иван Дорн, например.
АЛЕКСАНДР: (Напевает.) Остальные стесняются!
А при всем при этом какая-нибудь музыка на русском языке для вас была важна когда-нибудь?
МИХАИЛ: Нет!
АЛЕКСАНДР: Мне вот разве что альбом Муджуса нравился, Cool Cool Death я все Мишу уговариваю сделать кавер на Жди. У Сплина вот еще есть гениальные песни Новые люди, Романс. Мы с их творчеством незнакомы абсолютно, но вот эти клипы видели и там посыл очень крутой. Ну 2H Company мне очень нравились еще, я их в Череповец привозил.
МИХАИЛ: А так больше никого. Почему-то нам вечно пытаются приписать группу Кино. Ну как и всем, собственно. Кто что ни сделал в России он переслушал Кино. Так вот, мы их никогда не слушали вообще.
Еще одна песня Ifwe, попавшая на Всю мою радость, тоже в несколько ином виде
А на чем вы росли тогда?
МИХАИЛ: Мы успели переслушать все.
АЛЕКСАНДР: И поделать все. Слушали хип-хоп делали хип-хоп. Слушали драм-н-бейс делали драм-н-бейс. Слушали Muse у нас были группы, как Muse. Вот в 90-х были люди, которые слушали рок, а были, которые слушали евродэнс. Все друзья покупали Морскую, а мы говорили фу, рок какой-то волосатый. Мы ездили с отцом в Москву, он нас на час отпускал на Горбушку, и мы там выискивали диски, которые было нигде не достать. Это была эпоха брейкбита, мы фанатели от такого чувака Praga Khan, от Lunatic Calm…
МИХАИЛ: Габбер слушали, сборники Хардкор 1000% с черепами. Включали все это рубилово на магнитоле Sharp, она пердела, хрипела. Aqua слушали!
АЛЕКСАНДР: Aqua это был наш первый компакт-диск. А вот с первой кассетой вообще стремно это была группа Дюна, Привет с большого бодуна. Ну а потом была стандартная схема: 2000-ные, IDM, электроклэш, потом Radiohead. Мы их для себя с альбома Hail to the Thief открыли и стали слушать вообще все. Я сидел на сайте radiohead.ru, заказывал DVD с концертами…
МИХАИЛ: А я сидел на диал-апе медленном и скачивал миди-файл Karma Police. Там ни голоса, ничего, только пианино дурацкое, я слушал и думал ух, как круто!
Вы явно стараетесь организовать вокруг себя какое-то пространство, движение. Лейбл, блог, сборники. Зачем вам это?
АЛЕКСАНДР: Блог был давно, еще до группы начинался он вообще с того, что я всякую танцевальную музыку выкладывал. А зачем… Да просто хочется что-то поделать.
МИХАИЛ: Я полдня провожу за поисками новой музыки, и иногда хочется что-то написать. Действительно ведь находишь то, что не все находят.
АЛЕКСАНДР: Или вот мне стало интересно у всех есть виниловые лейблы, а как это делать? Стал выяснять, как, что, где, все нашел и оказалось, что все возможно, причем достаточно легко. Я вот сейчас отдал тираж 32 тысячи стоит сделать 320 пластинок. Если они все продадутся, я ничего не потеряю. Это абсолютно не бизнес, да и бог с ним. Только любопытства ради ну и, может, это все окажется кому-то полезным.
А вам хочется создать свою сцену?
АЛЕКСАНДР: Очень хочется, очень. Но это так сложно! Просто бывают же у людей амбиции. Кому-то хочется бизнес замутить, а нам вот в музыке хочется сделать что-то такое, что вес бы имело. Очень же много вещей есть, в которых можно себя попробовать, ну, вокруг музыки, я имею в виду. А сцену создать все хотят, я думаю. Просто не из чего.
Ну как же? Полно групп. По сравнению с тем, что было 5 лет назад, так точно.
АЛЕКСАНДР: Это да. Но сравни с каким-нибудь английским городом. Ну не знаю Лидс какой-нибудь. Сколько там групп и сколько в Питере с пятимиллионным населением.
Ну это же вопрос укорененности, традиций.
АЛЕКСАНДР: Да, это все понятно. Но ведь гитары все равно продают на каждой улице. И кто-то их покупает. Куда они потом деваются?
В Рейкьявике, наверное, 5 баров на весь город. И при этом я могу насобирать больше групп оттуда, чем из всей России
МИХАИЛ: Я сижу, ищу для блога исландскую музыку, датскую. И нахожу в фейсбуке просто бесконечное количество групп. Я за один вечер вчера открыл 15 хороших групп из Копенгагена. Или из Рейкьявика. А это настолько маленькие город и страна… Там, наверное, 5 баров на весь город. И при этом я могу насобирать больше групп оттуда, чем из всей России. Парадокс какой-то.
АЛЕКСАНДР: Да просто еще не пришли к этому, наверное. Пока что люди здесь выживают. Какая музыка? Денег нет! Культура современная российская еще не сформировалась простите, но пауза была на целый век. Пока все это наверстается… Заметно же, что в России все так же, как в других странах идет, только там это все прошло полвека назад, а у нас только сейчас начинается. Вот у нас сейчас кредитная экономика, а в Америке она была в 70-х.
МИХАИЛ: Или по машинам это хорошо видно. Появился легкий доступ к деньгам все стали их покупать. В Европе все давно этим перебесились и ездят на велосипедах. А здесь скажи кому-нибудь купи велосипед вместо машины. Посмеются, да и все.
АЛЕКСАНДР: И с музыкой то же самое. Есть определенные этапы нельзя перескочить и сразу стать крутым. Вот хлынула западная культура и все начинают подражать. Сначала плохо, потом средне, потом круто подражают. Ну а потом подражать надоедает и делают свое. Но время какое-то должно пройти. У нас сейчас если кто-то что-то и делает, то это именно что подражание. И к нам это, наверное, тоже относится. Хоть мы и неумышленно.
Первый альбом Ifwe Вся моя радость выходит 13 июня на лейбле Снегири. Московская презентация пластинки состоится в тот же день, 13 июня, в клубе 16 тонн
Источник: afisha.ru