История Регины Ильиничны Спектор чем-то напоминает сказку про гадкого утенка. Девочка-пианистка из семьи эмигрантов, уехавших из СССР в Нью-Йорк, некогда выпускавшая в университете самопальные диски сложносочиненных и порывистых песен под фортепиано, выросла в полноценную мировую звезду. Респекты теперь ей отвешивают и Питер Гэбриэл, и Барак Обама. Сочетая классическую подготовку с изобретательными аранжировками, а гротескные тексты с гибким и даже слегка вычурным вокалом, Регина Спектор несколько лет подряд непринужденно теснит Тори Эймос на ее же поле. Джефф Линн из Electric Light Orchestra, вписавшийся в продюсеры ее альбома Far, сравнил эти песни с литературой. В Россию певица приезжает впервые — с новой работой What We Saw from the Cheap Seats. Увидеть русско-американскую певицу можно будет на питерском фестивале Stereoleto 14 июля и 15 июля в московском Crocus City Hall. РБК daily и Макс Хаген оказались первыми, кому Регина Спектор дала интервью после «возвращения на родину».
История Регины Ильиничны Спектор чем-то напоминает сказку про гадкого утенка. Девочка-пианистка из семьи эмигрантов, уехавших из СССР в Нью-Йорк, некогда выпускавшая в университете самопальные диски сложносочиненных и порывистых песен под фортепиано, выросла в полноценную мировую звезду. Респекты теперь ей отвешивают и Питер Гэбриэл, и Барак Обама. Сочетая классическую подготовку с изобретательными аранжировками, а гротескные тексты с гибким и даже слегка вычурным вокалом, Регина Спектор несколько лет подряд непринужденно теснит Тори Эймос на ее же поле. Джефф Линн из Electric Light Orchestra, вписавшийся в продюсеры ее альбома Far, сравнил эти песни с литературой. В Россию певица приезжает впервые — с новой работой What We Saw from the Cheap Seats. Увидеть русско-американскую певицу можно будет на питерском фестивале Stereoleto 14 июля и 15 июля в московском Crocus City Hall. РБК daily и Макс Хаген оказались первыми, кому Регина Спектор дала интервью после «возвращения на родину».
История Регины Ильиничны Спектор чем-то напоминает сказку про гадкого утенка. Девочка-пианистка из семьи эмигрантов, уехавших из СССР в Нью-Йорк, некогда выпускавшая в университете самопальные диски сложносочиненных и порывистых песен под фортепиано, выросла в полноценную мировую звезду. Респекты теперь ей отвешивают и Питер Гэбриэл, и Барак Обама. Сочетая классическую подготовку с изобретательными аранжировками, а гротескные тексты с гибким и даже слегка вычурным вокалом, Регина Спектор нес
— Вот вы наконец снова в России. Поздравляю.
— Ой, спасибо. Я очень рада! Тут вообще такой… как говорят… кайф! (Смеется.)
— Перед вашими первыми концертами здесь, да и вообще первым приездом после переселения за океан, много говорилось о том, каково это вернуться в страну, которую вы оставили много лет назад. Ожидания оправдались?
— Когда я узнала, что еду обратно в Россию, было море эмоций — увидеть все снова, быть здесь! Когда я садилась в самолет, моя мама плакала. И я плакала. (Смеется.) Для меня это очень важная вещь. Я не знаю, как это объяснить, но в моей голове, в моей душе это возвращение — огромный сделанный круг. И быть окруженной людьми, которые говорят по-русски… Допустим, я прямо сейчас приехала из Испании — мне в любой стране по-человечески интересно. Но когда в аэропорту ты окружен людьми, которые говорят со своими детьми по-русски — на языке моей семьи и всех семейных друзей, то ты постоянно должен себе напоминать, что ты не знаешь этих людей! У меня ощущение, что я всех знаю! Так странно, когда вокруг тебя все общаются на «домашнем» языке. Когда мы приехали в Питер, то я себя почувствовала как турист… но не совсем. Я могу читать афиши, названия магазинов. С одной стороны, все как бы знакомо, еще по детству, а с другой — совсем по-новому. И я очень рада тому, что наконец появился шанс сыграть здесь концерт. Почувствовать, каково это быть музыкантом в Петербурге и Москве. И… я буду очень рада, когда эти концерты закончатся. Можно будет начать туристическую программу. (Смеется.) Пока я очень занята — пресса, саундчек, но я не могу дождаться момента, когда смогу просто почувствовать город.
— Заметно, вы очень эмоциональный человек, даже сейчас, когда мы общаемся. Вам это как-то помогает или мешает в музыке?
— Well… Знаете, по-разному бывает. Когда есть силы и когда я, допустим, не болею, то эмоции помогают. Когда тяжело на душе или ты устал физически или эмоционально, то трудно. Но мне кажется, песни и музыка существуют на своей территории. Она без времени, сама по себе. Когда я играю концерты, то чувствую, что соединяюсь со всеми, кто в зале. И здесь уже неважно, веселая я или грустная, трудно мне или хорошо. Музыка существует для всех случаев, мы можем подключаться с ней и быть вместе в любом настроении.
— Вы подписаны на мэйджоре Warner, у вас отличные и весьма известные продюсеры, музыка ваша неплохо продается. На артистов это накладывает определенные ограничения и обязанности. Легко ли вам работать и оставаться собой в рамках музыкальной индустрии?
— Вообще хороший вопрос. Я знаю, что у людей есть такой… experience…
— Опыт?
— Да! Опыт! Всегда есть слова, которые ты не можешь найти в правильный момент. Вот у многих людей бывает такой опыт, когда эта система их ломает или заставляет делать то, что они не хотят. Но мне кажется, что это все от неправильного подхода. Допустим, до того, как я подписалась на Warner, я разговаривала с разными лейблами. И я провела где-то семь месяцев, объясняя, что я хочу, чего я пытаюсь достигнуть… И что я никогда не буду делать! (Смеется.) Со всеми было очень много таких разговоров. Был даже момент, когда один из представителей моего нынешнего лейбла через полгода такого общения спросил: «Почему ты меня все время уговариваешь тебя не подписывать?» (Смеется.) А я только этим и занималась!
Мне кажется, что люди часто настолько хотят быть подписанными на хороший лейбл, что заранее боятся откровенно заявлять о своих желаниях. Это бизнес, в тебя вкладывают деньги и многого ожидают. И если ты по-человечески открыто не объяснишь, чего хочешь или не хочешь… Знаете, это как если бы кто-то женился или выходил замуж, и потом оказалось, что какие-то вещи остались друг-другу недосказанными — и в итоге оказался в ситуации, когда супруги не могут быть вместе. Меня никто никогда ничего не заставлял делать, было полное взаимопонимание. Особенно в том, что касается музыки. Будь это клип или альбом. Я даю законченный диск — и его выпускают. Все артистические вещи я делаю сама.
— Консерваторское музыкальное образование помогает или мешает сочинять такие порывистые и неожиданные песни, как у вас?
— У меня, кстати, в консерватории всегда с теорией были проблемы. (Смеется.) Но у меня и с математикой тоже было плохо — вообще теоретические вещи для меня сложны, я люблю абстракцию. Мне очень помогло, что я с шести лет училась классической игре на фортепиано. Начала в Москве, продолжила в Нью-Йорке буквально через год после того, как мы переехали, — мне очень везло на учительниц. Самое главное — я играла музыку многих замечательных композиторов. Это просто входит в тебя, входит в руки. Ты эту теорию не всегда можешь объяснить, но она в тебе есть. Когда играешь много Баха, Моцарта, Шопена — все это остается в тебе. Я до сих пор не знаю названий каких-то аккордов. Когда мы работаем с музыкантами, то мне иногда лучше им наиграть или напеть, чем искать правильное обозначение. А они мне: «Какой странный у тебя аккорд! Я не могу понять, как он называется!» И я тоже! (Смеется.) Так что лучше просто показать то, что я нахожу даже не визуально, а инстинктивно.
— Почему бонусами в свой последний альбом What We Saw from the Cheap Seats вы включили «Молитву» и «Старый пиджак» Булата Окуджавы, а не какие-то собственные вещи, которых у вас должно быть полно?
— Я вообще очень-очень люблю бардов! Я обожаю Высоцкого! И очень люблю Окуджаву и Визбора. Мне трудно делать каверы. Мне кажется, что ты их можешь делать только после того, как нашел свой путь и действительно можешь вложить и добавить что-то свое. Я бы с удовольствием спела Высоцкого, но еще не нашла в нем свой голос.
— Но, судя по песням Окуджавы, вы уже и нашли свой путь, и сумели добавить свои идеи…
— (Смеется.) Не знаю! Но если люди в этих песнях услышат что-то особенное, я буду рада. Я просто почувствовала, что через его музыку смогу выразить и себя.
Источник: rbcdaily.ru