Для подобных бесед еще будет много поводов, а в этот раз поводом для встречи послужили сольные концерты Лу, которые пройдут 22-го декабря в Санкт-Петербурге и 23-го — в Москве, поэтому и поговорить хотелось, прежде всего, о ее сольном творчестве и о ней самой — сильной и очень честной девушке.
KM.RU: Начну с традиционного вопроса: как вообще появилась идея проводить вот такие сольные концерты?
Для подобных бесед еще будет много поводов, а в этот раз поводом для встречи послужили сольные концерты Лу, которые пройдут 22-го декабря в Санкт-Петербурге и 23-го — в Москве, поэтому и поговорить хотелось, прежде всего, о ее сольном творчестве и о ней самой — сильной и очень честной девушке.
KM.RU: Начну с традиционного вопроса: как вообще появилась идея проводить вот такие сольные концерты?
— В 2006 году мы с группой Tracktor Bowling начали проводить традиционные акустические концерты зимой и летом, и люди привыкли к ним. Но поскольку Tracktor Bowling находится в творческом отпуске, я решила не рушить эту традицию и заменить наши концерты вот таким событием. Просто у Louna акустическая программа пока не готова: мы хотим сделать все очень здорово, необычно, и над этим надо много работать, а у нас — тур, подготовка новой программы, и соответственно, сделать с Louna полноценный акустический концерт из-за дефицита времени мы пока не можем. Кроме того, для меня сольные концерты — это возможность играть те песни, которые я хочу; приглашать тех музыкантов, которых хочу, то есть полная творческая свобода. Что хочу, то и ворочу!
KM.RU: А чем грядущий концерт будет отличаться от того, что уже проходил в клубе China Town?
— Во-первых, тем, что некоторые песни мы сможем сыграть в полнозвуке, с барабанами и всякими техническими прибамбасами, так как в «Б2» лучше звук и сцена. Кроме того, я исполню несколько новых каверов, а также расширится состав гостей.
KM.RU: Для этого концерта ты придумала необычный для себя романтический образ, в котором предстала на афишах. Как он родился?
— Так как концерт посвящен Новому году, я решила, что сфотографироваться в белой одежде было бы позитивно. Мы сделали две фотосессии, одна из них, где я лежу на рояле… Но она не была пока обнародована, потому что фотографии получились немного странные: рояль скрипел, и я долго на нем пролежать не могла (смеется).
KM.RU: Открой секрет: откуда такое потрясающе красивое платье?
— Открою: это не платье. Это водолазка и занавеска, белая тюль, которую мы больше часа оборачивали возле меня и потом еще час пытались закрепить поясом. Я просто поняла, что хочу такой образ, но не знала, где купить огромное белое платье, да и что мне с ним потом делать? Пришлось выступить в качестве модельера и придумать наряд из занавески.
Афиша предстоящего концерта Лу в Санкт-Петербурге
KM.RU: Ты, кстати, говорила, что тебе близка мода Средневековья. А нравы, царившие в ту эпоху, тоже близки?
— Если честно, то мне нравы людей любой эпохи не близки, они меня пугают. Я думаю, что в 21 веке изменилось немногое со времен Средневековья: дай людям волю — начнут сжигать на кострах.
KM.RU: А вообще как часто ты примеряешь на себя подобные романтические наряды?
— Поскольку я любитель черепов, у меня в гардеробе полно юбочек и блузочек, платьев, туфлей с их изображениями, но мне некуда их надеть. Может быть, как раз на сольник надену что-нибудь из этого.
KM.RU: Откуда такая любовь к байкерской эстетике?
— Это не связано с байкерами. Просто череп для меня — символ рок-н-ролла: живи быстро и умри молодым. Я вообще считаю череп позитивным и приятным рисунком.
KM.RU: Напрашивается вопрос: как сама относишься к скорости?
— Боюсь. Если меня кто-нибудь когда-нибудь посадит на скоростной мотоцикл, умру сразу, еще до того, как он заведется. Я не люблю адреналин такого рода, потому что знаю, чем это все заканчивается, и мне приходилось навещать своих друзей в больницах.
KM.RU: Хочется еще немного поговорить о моде. Твой образ — яркий, мощный, но при этом лишен эпатажа. А как относишься к людям, которые красят волосы в зеленый цвет, звенят цепями, прокалывают уши в пятидесяти местах?
— К такому андеграундному разрушительному панк-стилю я отношусь хорошо. Подумываю сейчас над тем, чтобы белые перышки в своих волосах перекрасить в красный — цвет борьбы и революции, потому что пора сменить белый флаг. Если рок-исполнитель выходит на сцену о чем-то кричать, то такой образ ему поможет в этом, но когда имидж начинает превалировать над творчеством и появляются искусственные рукава, имитирующие татуировки, и разные другие вещи, которые никак не связаны с панк— и рок-эстетикой, а больше похожи на чересчур кричащую пародию, то становится смешно, а порой печально.
KM.RU: А нет такого, что чем эпатажнее выглядит музыкант, тем сложнее ему привлечь взрослого слушателя?
— Я думаю, есть. Но в чем заключается эпатаж? Если человек вышел с нарисованным поперек всего лица пацификом, то это, наоборот, привлечет внимание самых разных людей, потому что все сразу поймут: он хочет сделать заявление, он хочет донести идею. Но, конечно, часто эпатаж — способ привлечения самой молодой аудитории. Я думаю, что тем, для кого эпатаж становится единственной целью в творчестве, взрослая, вдающаяся в идею аудитория и не нужна. А вообще нормальные музыканты не пытаются рассчитать свою аудиторию, не думают о том, какие штанишки надеть для того, чтобы понравиться девочкам, а какие — чтобы мальчикам. Если думают, то… То печально… Вернее, конечно, как женщина, я думаю — что мне идет, а что нет; и конечно, я понимаю, что не стоит выходить на сцену в цветастых шортиках и в маечке с веселыми мультяшками, так как это будет противоречить творчеству группы. Но доводить имиджевый вопрос до абсурда и зацикливаться исключительно на внешнем виде ни в коем случае нельзя.
Лусинэ Геворкян
KM.RU: Давай вернемся к концерту. У тебя на сольниках выступает много молодых музыкантов. На нашу молодую музыку ты смотришь с оптимизмом? Не слишком ли много однообразия?
— На свои концерты я как раз стараюсь приглашать самобытных музыкантов с нестандартным взглядом на музыку и на творчество. Даже мне порой бывает сложно влиться в их эстетику, но я стараюсь принимать в развитии молодого рока активное участие хотя бы таким образом, приглашая их выступить перед нашей аудиторией.
KM.RU: А как обычно происходит твое знакомство с начинающими музыкантами?
— Либо на сцене, либо через мою педагогическую деятельность: я преподаю вокал.
KM.RU: На твой взгляд, музыкальное подполье еще существует?
— Конечно… После закрытия канала A-One вся тяжелая музыка была вынуждена вновь уйти в подполье, и ничего с этим, увы, не поделаешь. Хорошо, что «НАШЕ радио» обратило внимание на молодую музыку. Мы нашли точки соприкосновения, и сейчас наши отношения стали очень дружескими, так как музыка Louna интересна ребятам, и они нас поддерживают. Louna, с одной стороны, находится частично в андеграунде, а с другой — все-таки имеет возможность доносить свои идеи большой аудитории слушателей. Рок, если он честный, вообще является подпольем, потому что он — альтернатива системе. Но не может не радовать тот факт, что, наконец, развалилось ужасное Муз-ТВ. Все мы отлично понимаем, что попса живет преимущественно за счет корпоративов и продюсерской прихоти. Хотя бы один исполнитель из ротируемых на Муз-ТВ собрал крупный концертный зал в Москве или в Санкт-Петербурге?
KM.RU: Ну, Стас Михайлов собирает…
— Это другая история. Он к Муз-ТВ не относится. В США — мужик на коне в ковбойской шапке, а у нас то же самое — Стас Михайлов, то есть российский фольклор практически, коим стал шансон, и от него никуда не деться.
KM.RU: Это как-то возможно искоренить?
— Искоренять нужно не исполнителя. Ну, нравится женщине 48-ми лет слушать Стаса Михайлова, и зачем я полезу к ней со своими идеями свободы и протеста? Она меня все равно не поймет, да ей это и не нужно. Пусть слушает Михайлова. Пусть он хоть цены на билет не поднимает и помнит о том, что не все его слушатели — миллионеры. Я надеюсь, что на его концерты не ходят все же 20-летние парни и девчонки, и это уже хорошо.
— А я играл с Машей Распутиной… (к разговору присоединяется Никита Муравьев, лидер группы Lunchbox).
Афиша предстоящего концерта Лу в Москве
KM.RU: Кстати, расскажи о своей группе и о своем сотрудничестве с Лу, ведь вы записали совместную песню…
Никита Муравьев: Мы с Лу занимались вокалом. Я начал петь, никому это не нравилось, а мне очень хотелось. Стал искать педагогов, но никто не мог слепить из меня ничего дельного, а вот Лу слепила. Я был поражен ее энергетикой: мы позанимались по три часа два раза в неделю, и я теперь зарабатываю деньги, в основном, вокалом, так что Лу мне очень помогла.
KM.RU: А как долго ты этого занимался музыкой?
Никита Муравьев: Всю жизнь, с пяти лет: сначала учился в Гнесинской школе, потом — в Гнесинской академии, потом ушел оттуда и решил заниматься эстрадной музыкой.
KM.RU: Ну а у Маши Распутиной что делал?
Никита Муравьев: Играл на бас-гитаре, потому что по образованию я — контрабасист. Придя к ней в коллектив, я познакомился со всей этой поп-средой: мы играли на «Золотом граммофоне», на корпоративах… «Золотой граммофон» был самым легким заработком в моей жизни: приехали, сыграли под фанеру одну песню и уехали. Помню, нам за это дали сто долларов. Но у меня всегда было желание вырваться из этой тусовки. Теперь я уверен, что больше никогда туда не вернусь. У меня после поп-концертов всегда было такое ощущение, что меня облили дерьмом. Когда мы садились в автобус и ехали в гостиницу, я включал плеер и на полной громкости слушал что-нибудь тяжелое, чтобы очиститься. А еще один раз мы играли с Филиппом Киркоровым. Он выступал в золотом пиджаке и в золотых брюках, а кофта у него была с надписью «Rolling Stones». Филипп Бедросович тогда поворачивался к нам и делал так (начинает кривить рот и болтать языком в разные стороны) Может быть, давал нам тем самым понять, что не знает текст?
Лу: А теперь Никите придется играть вживую, да еще и большую часть моего концерта. Никита не только хороший музыкант, но еще и мой хороший друг. Я многое могу ему доверить. А так как мы еще едем с сольником в Питер и не можем сделать это всем московским составом в количестве двадцати человек, то мне надо было решить, кого взять с собой. В итоге едем я, Никита и Ириша из группы Risha. В Питере будем играть немного другую программу, но тоже при участии гостей.
KM.RU: Лу, у тебя есть все шансы стать Солисткой года в «Чартовой дюжине», причем, ты пока обходишь очень серьезных конкуренток. Не значит ли это, что наша публика истосковалась по качественному профессиональному вокалу?
— Наверное, это сейчас прозвучит странно, но я думаю, что вокал в музыке не главное. Конечно, вокалист не имеет права откровенно лажать, но все-таки все эти тембральные и прочие технические характеристики голоса публике не так важны. Слушателю важны эмоции и смысл. Если голос притворный и нечестный, пусть и хорошо поставленный, то поклонника рока вряд ли зацепит. Его зацепят идеи. Обратите внимание: в этой номинации нет ни одной солистки как таковой, а все номинантки являются голосом какой-то группы.
KM.RU: А Земфира?
— Она все равно не солистка, а скорее фронтвумен. Солистка может быть в хоре, но мы сейчас не об этом… Номинация «Солистка» оценивает не только вокальные данные, но и харизму, артистизм, а также вклад в развитие рок-музыки в стране, в целом… Группа Louna за последний год сделала определенный шаг и повлияла на сознание многих людей, как мне кажется. Люди долго ждали такой музыки, такого драйва, и тут появились мы со своими идеями и своей энергетикой. Это видно даже по реакции на наш кавер на песню «Перемен». Ждали люди, что однажды эта песня прозвучит именно так. Многие понимают, что Цой закладывал в композицию не социальный, а философский смысл и пел о переменах внутри человека, это личностная песня, но в наше время она приобрела иную окраску и могла зазвучать по-иному. И я думаю, что всем плевать, сколько у меня октав: главное — наш посыл.
KM.RU: Да, но основная борьба, тем не менее, развивается между тобой и Хелависой, именно между двумя обладательницами очень сильного голоса.
— Я очень, кстати, люблю качественный фолк и группу «Мельница» и очень хотела бы с Хелависой лично познакомиться.
Большинство исполнителей многое сделали в этом году, и мне приятно, что я сейчас нахожусь в одной номинации на премию «Чартова дюжина» с такими мэтрами российского рока. Я ни с кем не соревнуюсь. Музыка — это не борьба, и соревнование сейчас идет, скорее, между фан-клубами номинантов.
Лусинэ Геворкян
KM.RU: Ты производишь впечатление человека чувствительного, но при этом очень сильного. Это на самом деле так?
— Я, наоборот, поймала себя на мысли недавно, что мне пора пить успокоительные, особенно после того, как я оторвала в гостинице телефонную трубку… Ну да, был такой случай… Но вот что я могла поделать? Стоит передо мной тетя: у нее пергидрольные волосы, синющие тени до бровей, красные губы, и вот она стоит и орет, что я украла полотенце. Я похожа на похитителя полотенец? Я ей предложила отдать деньги за потерянное ей же полотенце, так как мы были в туре и опаздывали, но все оказалось не так просто… В этой гостинице дают три полотенца — большое, среднее и самое маленькое, так вот пропало самое маленькое, и тетя мне заявила, что я должна заплатить 300 рублей, а два оставшихся полотенца, использованных и мокрых, увезти с собой. Я смотрю на нее и понимаю: пока есть такие люди, и они несут такой бред, ничего и никогда в нашей стране не изменится, несмотря на то, что тетя пыталась действовать по закону системы во имя ее поддержания. Женщину жаль: вся ее жизнь и мысли вертятся вокруг этих полотенец! И от осознания этого (плюс температура и туровый недосып) мне стало так горько, что я схватила первое попавшееся под руку— трубку этажного телефона — и оторвала, чтобы выпустить пар… Тетя начала кричать еще сильнее и угрожать милицией… Этому телефону было лет пятнадцать… Но в итоге нас отпустил завхоз, объяснив, что этот телефон ничего не стоит и в принципе не нужен, но я все-таки оставила сумму за телефон, а про полотенца они забыли, хоть я и переспросила. В общем, я человек, может, и сильный, но нервный. Я со многим в жизни справлялась, но теперь это все вылилось в то, что моя сила начала превращаться в злобу. Я замечаю за собой это и стараюсь бороться. Будучи доброй в одном, приходится быть злой и решительной в другом.
KM.RU: Ну, наверное, нервозность — черта всех известных людей…
— Наверное, потому что очень высока степень ответственности. Я не считаю себя известным человеком, но моя телефонная книга давно разрослась до таких размеров, что не влезает ни в один телефон. Каждому человеку, который сделал для тебя что-то хорошее, ты должен ответить тем же, и самое сложное, если этому человеку ты нужен именно в тот момент, когда у тебя совсем нет времени или возможности. Чаще всего так и случается, и ты разрываешься на части, начинаешь многое упускать, выбирать между делом и близкими людьми, и, конечно, это не может не нервировать.
KM.RU: В детстве ты сильно отличалась от своих сверстников?
— Мне было сложно сравнить себя со сверстниками, потому что я мало общалась со своими одноклассниками. Я жила далеко от школы, после занятий садилась в общественный транспорт и ехала в музыкальную школу. Я там проводила времени больше, чем в обычной, а дети в музыкальной школе совсем другие. Вот и получалось, что общалась я преимущественно с такими же, как я, изгоями, которые торчали сутками в музыкалке и не имели детства. Все они сейчас заняты музыкой на профессиональном уровне, кстати. Мы постоянно участвовали в различных конкурсах, в течение нескольких лет я была одним из лучших пианистов-юниоров, и меня не интересовало ничего, кроме того, как бы сейчас выйти на сцену и показать, на что я способна.
KM.RU: То есть тебе в социальном плане повезло?
— С одной стороны, да, а с другой… Я в классической музыке провела слишком много времени. Я была зашорена, и когда открыла рок для себя, то совершила некое преступление по отношению к моему классическому воспитанию. Мои родители всегда предоставляли мне свободу, не заставляли делать ничего из того, что мне не нравится, но именно это и делало меня перед ними обязанной и заставляло чувствовать себя виноватой, когда я забила на универ и отправилась в свой первый тур. Я не могла сказать родителям, что меня ждет в будущем, потому что не знала, будет ли у меня семья, дети, стабильность и все то, чего они хотят для меня.
KM.RU: Получается, у тебя было разделение на жизнь «до рока» и «после»?
— Да, но это касалось какой-то моей внутренней ментальности. В остальном же я как общалась с изгоями, так и общаюсь. Я не могу найти контакта с топовыми личностями тусовки и скорее подойду к человеку, который будет один стоять возле барной стойки. Я редко бываю в барах, редко тусуюсь, не знаю клубов и не разбираюсь в разделении сфер влияния топовыми тусовщиками.
KM.RU: Но, тем не менее, вокруг твоих групп всегда большая тусовка.
— Да, у нас много друзей, которых мы всегда рады видеть на своих концертах, а они рады к нам приходить. Мы любим позитив, любим, когда все отдыхают и смеются, знакомятся друг с другом. Рок — это ведь свобода, друзья, веселье, а закрыться в гримерке на восемь замков и сидеть там — скучно.
KM.RU: Ну и последний вопрос. Можешь ли ты представить себя через энное количество лет в бигудях, с кастрюлей борща и геранью на подоконнике?
— Так я бываю с борщом. Дома-то готовить надо. Вместо герани у меня кактусы. Один вот недавно умер… Не полила. Глядя на три свои седых волоса, я задумываюсь о том, что будет со мной в сорок пять. Неужели буду и дальше бегать по сцене? Или остепенюсь? Хотя зачем вообще думать? Вдруг нет никакого будущего, вдруг взорвусь завтра в вагоне метро с очередным любителем навязать на себя пояса?.. Наверное, я все-таки живу настоящим. Если бы жила будущим, то у меня бы уже были дети, но я пока не могу бросить группу и музыку даже на шесть-девять месяцев. Я чувствую в себе много сил и энергии, многое могу и должна сделать, и от меня зависит слишком много людей и судеб, поэтому я живу настоящим и о будущем даже не думаю.
Фото предоставлено пресс-службой Лусинэ Геворкян
Источник: km.ru