Евгений Маргулис покинул «Машину времени», но не ушел на покой. Представляя свой новый альбом «Маргулис», музыкант дал серию клубных концертов и интервью корреспонденту «Известий».
— Песни которые вошли в новый альбом, вы создавали, еще работая в «Машине…»?
Евгений Маргулис покинул «Машину времени», но не ушел на покой. Представляя свой новый альбом «Маргулис», музыкант дал серию клубных концертов и интервью корреспонденту «Известий».
— Песни которые вошли в новый альбом, вы создавали, еще работая в «Машине…»?
— Единственная песенка, которую я спел с «Машиной», — «Не надо так». Там она не пошла, мы вяло поиграли ее на концертах и забыли. Остальные песни я делал для себя и никому не показывал. Пластинку начали записывать неторопливо, год назад. Никакого концепта не было, а альбом надо было выпускать, поскольку я делаю это раз в пять лет. Разрозненные песни были, что-то я бросал «в стол», и вот нашелся повод.
— В сольном вариаете вы почему-то все больше играете на бас-гитаре.
— Я всегда был басистом, но в «Машину Времени» во второй раз, в 1990 году, меня позвали гитаристом. Но на гитаре я играть не люблю, с басом мне комфортнее.
— На «сольниках» вы уже второй раз вспоминаете Сергея Кавагоэ (известного в 1970-е годы московского рок-музыканта — «Известия»), и на этот раз посвятили ему песню.
— Будучи в Канаде, я нашел его могилу. Сергей был моим близким другом: сумасшедший, замечательный, великий. Так как он подзабыт и позаброшен, я решил отдать ему дань памяти. Просто потому, что это еще и человек, который учил меня играть.
— Для сольной работы у вас стабильный состав музыкантов или предпочитаете сессионных?
— Состав постоянный уже 12 лет. Сессионный у нас только трубач Саша Дитковский. Мы играем вчетвером, потому что я ненавижу дикое количество звуков. Меня раздражало это во всех группах, в которых я играл: все эти шестьсот гитар, двадцать барабанщиков и в итоге музыка, превращающаяся в шумящий ком, где невозможно понять, кто и что играет. Здесь я — минималист. Почему-то в СМИ промелькнуло, что я ушел из «Машины времени», чтобы «заняться сольной работой». Так я никогда не прекращал ей заниматься. Мне надоело играть то, что мы играли в «Машине». Все-таки это достаточно молодежная музыка, а видеть себя старого и седого, поющего молодежные песни, как-то противно.
— Вы, как и Билл Уаймэн, басист «The Rolling Stones», чуть отошли от дел, но с гитарой не расстаетесь.
— Возможно. «Роллинги» — великие, да и все остальные западные рок-старики какими были, такими и остались. Главное, что никто из них не играет «в молодежь». Я когда смотрю на наших рокеров в «косухах», с длинными крашеными волосами… Мрак! Поэтому я и решил все в корне поменять.
— Кто из отчественных музыкантов, на ваш взгляд, вошел в группу, состоящую из равновеликих — на манер Traveling Willburys, в которой играли Рой Орбисон, Том Петти, Джордж Харрисон, Боб Дилан и Джеф Линн?
—Это было бы интересно. Там должны быть Лешка Романов («Воскресение»), Чиж, Боб Гребенщиков, Саша Васильев («Сплин»), ну а басист и барабанщик должны быть молодыми.
— Компания сугубо рокерская. Как же вас после ухода из «Машины» занесло на «Рождественские встречи» Аллы Борисовны Пугачевой? Или причиной тому ваш блюзовый кавер на песню «Арлекино»?
— Борисовна — моя подруга и поклонница, и она меня вытащила туда, потому что ей нравится то, что я делаю. Насчет «Арлекино». История произошла два года назад. Рокеры подготовили для Аллы такой трибьют в подарок на день рождения. В силу моей покладистости «Арлекино» дали мне. В том виде, в котором она есть, меня она не особенно устраивала, я ее перепахал. Алле очень понравилась моя версия, она даже сняла клип, где-то в недрах youtube его можно найти.
— На вашей пластинке стоит стикер +1, обозначающий возраст слушателей.
— Это ставит выпускающая компания. Наверное, обозначает, что песни у меня детские, и мне это нравится.
— А сами что слушаете?
— Мне очень нравится последний альбом Big Bad Voodo Daddy и, как ни странно, — «Рождественский альбом» Рода Стюарта, хорошая такая музыка «для толстых».
— При этом ваша публика совсем «не толстая».
— Я шел к этому 12 лет, пытаясь переломить людей, которые любят мои песни. Из «Машины» я ушел на подготовленную, сделанную поляну. Когда появился повод, я и свалил. На концерты приходят и молодняк, и пожилые. Мне без разницы. Они знают, что я делаю. Конечно, концерт отличается от пластинки, и здесь мы можем позволить себе любую глупость. Вообще, я всегда был несерьезен и со смехом отношусь к тому, что делаю. У нас масса народу «забронзовело», выглядит это ужасно.
— После «машинного» ритма, наверное тянет отдохнуть-попутешествовать?
— Ничего особенно не изменилось. Мне всегда нравилось ездить, болтаться по миру, бродяжничать. Люблю страны, где тепло и чтобы недалеко добираться. Летать на большие расстояния мне утомительно, потому что пожилой. Сейчас я сам себе судья. Могу выпускать те пластинки, которые захочу. Могу это делать, когда угодно. Надо мной никто не стоит. Я делаю только то, что хочу.
Источник: izvestia.ru