— Вы если будете про нас писать, то скажите, что чужих пенсионеров мы не принимаем! Только из этого района. А то каждый раз, как про нас пресса напишет, так шквал старичков! — беспокоится заведующая компьютерным залом Центральной библиотека №66 им. Фурманова.
— Вы если будете про нас писать, то скажите, что чужих пенсионеров мы не принимаем! Только из этого района. А то каждый раз, как про нас пресса напишет, так шквал старичков! — беспокоится заведующая компьютерным залом Центральной библиотека №66 им. Фурманова.
Я узнал, как в советские времена библиотеки «чистили» от дореволюционной литературы, как ещё тщательнее чистили от «троцкистских» изданий двадцатых. А вскоре и сам увидел рядом с библиотеками целые горы советской литературы, которую теперь признали негодной. Там были не только собрания сочинений Маркса, Энгельса, Ленина, но и мемуары советских генералов и маршалов ― Василевского, Рокоссовского, Мерецкого. Библиотеки против книг
Обещаю учесть ее пожелания, хотя поверить в ажиотаж вокруг информационных технологий непросто: кроме меня, библиотекаря и заведующей сектором культмассовой работы Марины Павловны Соловьевой в помещении никого. Говорят, сегодня просто нет занятий. Иначе все места были бы заняты.
Курсы компьютерной грамотности очень популярны среди пенсионеров. Мотивации всегда разные: у кого-то дети живут за рубежом, другие хотят научиться писать жалобы в электронной форме, третьим просто не хватает общения. Сейчас в библиотеке всего десять компьютеров, но группы набиваются до двадцати человек. Те, кто плохо видит, быстро выбывают, объясняют мне.
Помимо текстового редактора и простейшей обработки изображений, пенсионеры осваивают интернет. Многие, конечно, сразу же лезут в Одноклассники, — сокрушаются библиотекари. Впрочем, на особо прытких бабушек и дедушек всерьез здесь никто не обижается. «Научить пожилого человека держать мышку — это же целое искусство! — оживляется преподаватель. — Это как поставить руку пианисту, не легче!» Чтобы закрепить новый навык, с некоторыми учениками приходится заниматься по полгода.
Марина Павловна уводит меня в другие залы. Приход журналиста здесь никого не удивляет. Женщины интеллигентно улыбаются и представляют друг друга в формате «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Замедляем движение у стенда, посвященного истории библиотеки. Упустить этот ритуал сложно — стенд находится прямо у входа рядом с гардеробом. За стеклом документы, отражающие вехи развития библиотеки. На черно-белой фотографии веселые люди едут в телеге. Они улыбаются, и под взглядом сияющей Марины Павловны я тоже невольно начинаю улыбаться. Ниже на полке — сборники поэтической группы СМОГ. Это объединение творческой молодежи 1960х годов, куда входили Губанов, Батшев, Алейников, Дубин, Кублановский и другие в то время известные, но официально непризнанные поэты. В библиотеке очень гордятся тем, что именно в этих стенах в 1965 году прошло первое публичное выступление этой группы. В результате объединение получило, наконец, точную дату своего рождения, а библиотека — пикантную ноту бунтарства в своей истории. С тех пор литераторам здесь особый прием, особенно живым. Местные литературные вечера так и называются «Живые классики». Не всем из заглянувших сюда мэтров удалось сохранить этот статус, но факт остается фактом. В читальном зале когда-то выступали Илья Эренбург, Борис Полевой, Татьяна Толстая, Василий Аксенов, Игорь Иртеньев, Эдуард Лимонов и Николай Сванидзе. После этих визитов в библиотеке остались авторские экземпляры книг с автографами писателей. Теперь все они собраны на стенде, и любой желающий может прочесть надпись, которую сделал Аксенов во время последнего в своей жизни публичного выступления.
Молодежь на такие встречи приходит редко. Современных классиков в сочинение не впишешь, зато старые в среде школьников всегда будут актуальны. Библиотекарь читального зала Галина Васильевна вспоминает, как сама недавно вместе с одной девочкой билась над вопросом, почему же Болконский в «Войне и мире», вспоминая лучшие моменты жизни, видит и мертвое лицо жены. Сложно, говорит, ведь все это было прочитано еще во времена учебы, а тут такие темы. Но, — соглашается, — интересно. Нескучно бывает и со взрослыми. Неподалеку от библиотеки находятся отделение Союза художников России и Центральный московский ипподром. Приход живописцев и лошадников каждый раз как тест-драйв для библиотекарей. И какой запрос суровее — про особенности английской рыси или графику времен Екатерины II — еще можно поспорить.
В зале абонемента мне показывают чулан, где сложены книги, подаренные посетителями. «Нам столько несут, вообще!» — с придыханием сообщает одна из библиотекарей: «И по Москве, и вон фэн-шуй, смотри, и про Отечественную войну — это вообще шедевр!». В ее руке покачивается внушительный том, и я поспешно киваю: да, настоящая удача для любого читателя. Рядом со стопками дешевых детективов внезапно обнаруживается альбом фотографий Тарковского. Издание к семидесятилетию режиссера. Вероятно, его прежний обладатель был как раз из числа любителей живых классиков.
Те из подаренных читателями книг, которые не включают в фонд, библиотеари ставят в специальный шкафчик у выхода. Оттуда их может забрать себе каждый желающий. Правда, наиболее активными читателями оказались местные бомжи. «Ходят сюда, как на работу, — возмущаются сотрудники, — а потом нам же наши книги предлагают где-нибудь у магазина». Но с таким возмущением — только про бомжей. А про читателя — либо хорошо, либо ничего. «А что чаще всего сейчас люди берут?» — уточняю я. «Толстые литературные журналы, историческую литературу», — говорят. «А Донцову что же, уже не читают?» — удивляюсь. «Читают, конечно, как же…» — нехотя признают библиотекари.
Обьясняя, что такое канадская библиотека, я сказала, что это такое сочетание библиотеки, информационного центра города, дома культуры и читального зала с бесплатным беспроводным интернетом, которая открыта каждый день с утра до позднего вечера только для того, чтобы любой человек в городе смог найти любую его интересующую информацию или ответ на любой вопрос в удобном для него формате — бумажном, программном или электронном. Изба-читальня XXI века
В Центральную библиотеку №165 им. Тютчева меня пригласила ее главный библиотекарь и негласно главный пиарщик Анны Николаевны Смирницкая. Заметив меня накануне в гостях у коллег, она быстро протянула мне визитку, и уже на следующее утро я сидела в кабинете директора тютчевской библиотеки и усваивала тонкости «обработки» клиента. «Если читатель не идет в библиотеку, библиотека придет к нему!» — с таким девизом сотрудники уже несколько лет проводят уличные акции. Читатель, впрочем, идет, хоть и медленно. Но дело тут не в отсутствие желания, а в возрасте: наиболее активно интерактив здесь также поддерживают пенсионеры.
Недавно прозвучавшую установку властей на многофункциональность в библиотеке Тютчева восприняли с небывалым рвением. В каждом отделе мне улыбались, потом улыбаться переставали, и откуда-то из-за спины вдруг возникали увесистые папки с отчетами о прошедших мероприятиях. Тогда уже улыбаться переставала я. Когда была перевернута последняя страница с очередным фоторепортажем со встречи молодежи и ветеранов, искренне хотелось пожелать этой самой молодежи, чтобы ее связь с библиотекой была, быть может, не столь тесной. «А бывает так, что школьники просят что-то не по программе?» — осторожно уточняю я. «Да, конечно, иногда они приходят и берут что-то для себя», — почему-то шепотом ответили мне.
«Я в библиотеке работаю всю жизнь и считаю, что для женщины ничего интереснее быть не может», — решительно вступает в разговор Анна Николаевна. Усомниться в ее искренности я не успеваю — на столе вновь возникают толстенные папки. Кажется, своим видом каждая из них кричит: «Благодаря неутомимости этого человека на базе библиотеки работает миллион и одна студия. И это только начало!»
Мой визит совпал с киноклубом. Показывали советский фильм по Распутину «Уроки французского». В зале собрались семь человек. «Вот народ приходит какой красивый! — Анна Николаевна подводит ко мне зардевшуюся даму в персиковом. — Я их фотографирую, и они потом с удовольствием себя на фотографиях ищут». После показа этой даме поручено зачитать краткую информацию о фильме. Чувствуется, что она здесь на правах давней знакомой. А мы с Анной Николаевной уходим за стеллажи пить чай и разговаривать. Я слушаю ее торопливую речь, отмечаю про себя почти полный разряд батареи диктофона и думаю о том, что библиотеки у нас в стране живее всех живых.
«Драмкружок, кружок по фото, / Хоркружок — мне петь охота, / За кружок по рисованью/ Тоже все голосовали», — оказалось, жизнь в библиотеке имени Тютчева бьет ключом похлеще, чем с стихах Барто, даже без особого усердия тютчеведов. Лекторий для школьников по искусству «История одного шедевра», свои курсы компьютерной грамотности для пенсионеров, плюс концерты классической музыки по воскресеньям — их программа расписана на год вперед. «От музыкантов нет отбоя, всегда готовы играть!» — торжествует Анна Николаевна. Плюс программа тематических вечеров «Будем помнить» — про тех, кто жил на нашем веку. «Не на вашем, а на нашем», — подчеркивает библиотекарь. А еще рядом школа с греческим компонентом обучения. Специально для юных любителей античности вместе с преподавателями в библиотеке разработали занятия по культуре древнего мира. Есть здесь и литературная студия «Проба пера». За три года существования ее участники так наловчились с этим пером управляться, что даже издали сборник своих произведений. В марте планируется выпуск второго номера, а третий даже обещают сопроводить диском с песнями. Правда для этого бизнес должен не остаться в стороне, — читаю я в глазах библиотекаря, — и поддержать таланты. «Вот здесь у нас рядом банк, например», — мечтательно произносит Анна Николаевна. А пока библиотекарь договорилась с директором соседнего кафе. Он готов помочь поэзии пролиться в массы, но в обмен на рекламные стихи о заведении. Так что вместо вечных тем к следующему разу студийцам поручено написать пару строк для украшения детского меню.
Наконец, главный хит местного культмассового сектора — встречи с известными людьми. Персональная гордость Анны Николаевны — визит в библиотеку актрисы Веры Глаголевой и певца Рената Ибрагимова. Глаголеву здесь ждали почти два года. Пришла. Чтобы закрепить успех, обоим гостям в подарок Анна Николаевна сделала библиографический указатель с перечнем всех публикаций с самого начала их карьеры. Говорит, пришлось обойти несколько специализированных библиотек. Артисты подвиг библиотекаря оценили. Значит, можно закинуть удочку насчет новой встречи. «А почему бы не позвать кого-то известного и в среде молодежи?» — осторожно уточняю я. Слышу в ответ тираду малознакомых фамилий прекрасных бардов и еще более прекрасных артистов и поэтов и понимаю, что известность все-таки очень относительное понятие. Хотя крючок для хипстеров напоследок все же нашелся. Среди запланированных на этот год гостей мелькнула фамилия режиссера Александра Митты.
Однако, как оказалось, песни-пляски всякий час для пары-тройки самых неистовых любителей литературы еще не делают библиотеку полноценным культурным центром. «С этого года нас хотят обязать оказывать услуги!» — восклицает Ольга Владимировна Лазарева. В библиотечном деле она уже больше десяти лет и сейчас заведует отделом продвижения книги и чтения Библиотеки № 27 им. Волошина. Говорит, понять, что значит сделать библиотеку рентабельной, пока так и не смогла. «Вот ксерокопию скоро снова будем делать», — добавляет недоуменно. На чем еще придется зарабатывать библиотеке, чтобы оправдать свое существование, никто здесь не знает.
«Мой отдел называется — „Продвижение книги“, мы стараемся любым способом привлечь внимание посетителя», — объясняет мне Ольга Владимировна по дороге в зал выдачи литературы. Там мы сразу натыкаемся на стенд «Выбор читателей». Выбор этот, надо сказать, отражает весьма разносторонние интересы. Пока я с удивлением перевожу взгляд с «Истории кастратов» на «Доктора Фаустуса», Ольга Владимировна рассказывает, что уже более пятнадцати лет библиотека существует как хранилище духовной литературы. В 90е годы их даже посетил Далай-Лама, и затем какое-то время сюда активно приходили буддисты. На этом моменте все писавшие о библиотеке Волошина вставляют пикантную ремарку о том, что прежде она носила имя Карла Маркса. Удержаться и правда сложно, учитывая соседство с Новодевичьим монастырем и обширный фонд эзотерической литературы.
Установка на высокодуховность сохраняется в библиотеке и сегодня. Здесь собираются два теософских общества и редакция философского журнала. Кроме них путь к себе в этих стенах ищут любители культуры североамериканских индейцев и молодежь, изучающая древнеегипетский язык. «Еще у нас есть клуб хайку, семинар по ораторской речи на немецком и литературный клуб „Коктебель“, — продолжает перечислять Ольга Владимировна. Последнее название не случайно. Именно в Коктебеле долгое время жил поэт, художник и публицист Максимилиан Волошин, чье имя теперь гордо носит библиотека. Теперь каждому посетителю мраморный Волошин, слегка отвернувшись в сторону, как бы нехотя предлагает кисть винограда. Жест вполне объяснимый: одних кружков и объединений здесь около семнадцати. И это не считая обычных читателей.
Меня проводят в мемориальную комнату писателя. Это место местного культа по крупицам создавалось самими библиотекарями. «Здесь воссоздана обстановка кабинета писателя в Коктебеле, даже кактусы привезли оттуда», — торжественно сообщает Ольга Владимировна. Глаза у нее горят, и чувствуется, что будь у сотрудников возможность привезти что-то более масштабное, ничто бы их не удержало. По центру комнаты, среди стеллажей с книгами по философии и шкафчиками с прижизненными изданиями Волошина установлен компьютер. Видимо, как намек, что в нашу информационную эру у художника открылись бы и новые грани таланта.
Пока я рассматриваю посетителей очередного культурного собрания, Ольга Владимировна приносит стопку старых книг. Говорит, особо не выбирала, таких в фонде много. Среди них том по Семилетней войне 1940 года выпуска, «Реформы Петра», вышедшие в 1937ом, и суворинское издание 1897 года «Император Александр I. Его жизнь и царствование». Последнее листаем, затаив дыхание. Кажется, одно неосторожное движение и ты навеки враг всей отечественной культуры и библиотеки № 27 как ее частного воплощения. Пятисантиметровые поля — кошмар любого издательства, заставки из всевозможных завитушек в начале и конце каждой главы, портреты царской семьи и гравюры, закрытые отдельными листами кальки, наконец, вклеенный оттиск с какого-то письма императрицы Екатерины II князю Потемкину. «И что, любому читателю могут выдать вот такую красоту?» — спрашиваю. И прикидываю в уме, как скоро она расползется по личным библиотекам после выхода этого материала. «На руки, конечно, нет, — отвечает Ольга Владимировна, — а в читальном зале — пожалуйста. Правда, в случае с такими изданиями библиотекарь будет сидеть где-то рядом».
Напоследок подхожу к стопкам недавно сданных книг. Из-под нескольких сочинений по эзотерике выглядывает Гете. Невольно вспоминаю слова Ольги Владимировны про то, что «люди, которые сидят только у компьютера и не общаются с себе подобными либо закончат жизнь самоубийством, либо вернутся к нормальной жизни». К нормальной, то есть с книгой в руках. Проверять на себе приговор библиотекаря не хочется. Рука нервно нашаривает в сумке оставшегося еще со времен сессии Набокова. Все, спасена.
Источник: chaskor.ru