Зима в столичном регионе наступила не так уж рано по меркам климатического пояса, в котором ноябрь и март — больше зимние, нежели осенний и весенний месяцы.
Однако первый же масштабный снегопад фактически парализовал город, взяв в заложники сотни тысяч своих жителей. Не прошло и недели, как новое выпадение осадков в виде снега снова взяло столицу в тиски.
Зима в столичном регионе наступила не так уж рано по меркам климатического пояса, в котором ноябрь и март — больше зимние, нежели осенний и весенний месяцы.
Однако первый же масштабный снегопад фактически парализовал город, взяв в заложники сотни тысяч своих жителей. Не прошло и недели, как новое выпадение осадков в виде снега снова взяло столицу в тиски.
Коммунальные службы рапортуют о том, что все силы брошены на ликвидацию последствий стихии, однако обыватель давно привык верить не бравурным заявлениям, а тому, что видит перед собой.
А видит он улицы, по которым невозможно проехать, переполненные автобусы и троллейбусы, движущиеся в час по чайной ложке, метро, более напоминающее завод по производству шпрот, нежели главную транспортную артерию города.
Лет 10-15 назад поезда на моей ветке метро ходили в «час пик» с интервалами в две — две с половиной минуты. Это хватало для того, чтобы спешащие на работу горожане в тесноте, но не в обиде, добирались до пункта назначения. Сейчас интервалы между поездами составляют чуть больше минуты, и при этом вагоны берут штурмом.
Любой сбой в движении поездов хотя бы на пять –десять минут делает ситуацию катастрофической. Есть ощущение, что реальных резервов для решения данной проблемы уже просто не осталось.
И над всем этим витает безумная злость. Граждане, живущие в ритме мегаполиса, где зачастую опоздание на пять минут может стоить половины месячной зарплаты, находятся в состоянии перманентого стресса, и готовы убить каждого, кто встанет на их пути.
Пока, по большей части убить в переносном смысле. Но поручиться за то, что завтра кто-то не осуществит это в реале, я не могу.
Блогосфера кипит возмущением, но в этом гневе практически нет конструктива. Раздраженные люди сыпят проклятьями, обращенными к абстрактной власти, но готовы сорваться на ком угодно.
Водители умудряются «подрезать» друг друга, даже стоя в «пробке». Хрупкая, интеллигентная женщина, прибыв на работу, сообщает: «Сегодня по дороге я показала другим водителям восемь „факов“. Мужчины и вовсе при случае хватаются за травматические пистолеты.
Разъяренные стоянием в пробках автомобилисты игнорируют сигналы светофора, и норовят проскочить через переходы, невзирая на пешеходов. Взаимный обмен проклятиями не прекращается и в метро. Духота в вагонах, давка вызывает всеобщую ненависть всех ко всем.
Водители, рискнувшие все-таки спешиться, и спуститься в метро, ненавидят саму необходимость ехать в транспорте, где понятие «личное пространство» отсутствует как таковое. Пешеходы, которым в такие дни в метро приходится еще более несладко в связи с наплывом автолюбителей, готовы немедленно обложить матом любого, кто нечаянно сообщит о своей принадлежности к этой категории.
Страдать коллективно народ более не хочет. Уроки индивидуализма, который насаждается в стране последние десятилетия, не прошли даром.
Каждый желает стабильности и комфорта для себя, и готов ради этого пожертвовать интересами … соседа.
Обыватель лоялен к власти до тех пор, пока его личный уютный мирок не подвергается разрушению. Но сегодня, выезжая на улицу, он встает в непреодолимую «пробку». Отправляясь в метро, он попадает в жесточайшую давку, где его вид очень быстро перестает быть презентабельным.
Те представители среднего класса, что любят автомобильные поездки из Москвы в Петербург, на днях попали в настоящий ад.
Запертые на трассе, они хотели реальной помощи от власти, стабильность которой они гарантируют своей лояльностью.
Однако реальность такова, что власть сегодня напоминает клячу из анекдота, которая, доползая до финиша, шепелявит:
— Ну не шмогла я! Не шмогла!
В разгар кризиса на трассе М-10 в правительстве России рассуждали о том, надо обязать людей ездить на зимней резине, привлечь для ликвидации последствий инженерные войска и т.п.
Как это реально могло помочь тем, кто уже не первые сутки вынужден был жить на дороге, непонятно.
Можно констатировать, что российская власть не в состоянии обеспечить нормальное функционирование транспортных систем в экстремальных условиях.
А экстремальные условия — это зима. Ну не знают российские чиновники, что делать с зимой. Они знают, что делать с выборами, с «неэффективными» вузами, с Развозжаевым и с Pussy Riot, но зима для них непобедима.
Как и лето, когда начинают бушевать лесные пожары. Как и весна с осенью, с их коварными дождями и наводнениями. Власть научилась назначать на должности лояльных людей, обученных чиновным манерам. Беда в том, они при этом неспособны решать конкретные проблемы населения.
В результате обывателя на бунт подбивают вовсе не иностранные спецслужбы, не коварный Удальцов, а сломавшаяся в непреодолимой «пробке» машина и оторванный в давке метро рукав пальто.
«Запомните, господа, эту страну погубит коррупция», — восклицает герой Михаила Боярского в «Человек с Бульвара Капуцинов». «И пробки», — хочется добавить, глядя на замершую в неподвижности вереницу машин, которая в обе стороны уходит за горизонт.
Андрей Сидорчик,
Редактор раздела «Общество» интернет-службы «AиФ»
Источник: aif.ru