p230 лет назад, 28 октября 1782 г., в церковной книге храма Святого Кроче-и-Сальваторе, что в Генуе, появилась новая запись: laquo; Сегодня мною окрещён Никколо, сын Антонио и Терезы Паганини, урождённой Боччардоraquo;. Родился же Никколо днём ранее в доме номер 38 на улице Пассо ди Гатта Мора, что в переводе значит laquo; Чёрная Кошкаraquo;/ppВ последствии это невинное в общем-то название склонялось на все лады, как, впрочем, и фамилия знаменитого скрипача-виртуоза. Дескать, одно к одному. И чёрная кошка, которая считалась несомненным атрибутом нечистого, и фамилия, которая переводится не иначе как laquo; язычник, идолопоклонникraquo;. И сам он — дико некрасивый, худой, как скелет, нервный, дёрганый, пугающий, но при этом притягательный именно что дьявольски. Ясное дело, всё это неспроста. Европа, взбудораженная очень кстати появившимся laquo; Фаустомraquo; Гёте, была уверена — этот итальянский скрипач продал душу дьяволу. /p
p230 лет назад, 28 октября 1782 г., в церковной книге храма Святого Кроче-и-Сальваторе, что в Генуе, появилась новая запись: laquo; Сегодня мною окрещён Никколо, сын Антонио и Терезы Паганини, урождённой Боччардоraquo;. Родился же Никколо днём ранее в доме номер 38 на улице Пассо ди Гатта Мора, что в переводе значит laquo; Чёрная Кошкаraquo;/ppВ последствии это невинное в общем-то название склонялось на все лады, как, впрочем, и фамилия знаменитого скрипача-виртуоза. Дескать, одно к одному. И чёрная кошка, которая считалась несомненным атрибутом нечистого, и фамилия, которая переводится не иначе как laquo; язычник, идолопоклонникraquo;. И сам он — дико некрасивый, худой, как скелет, нервный, дёрганый, пугающий, но при этом притягательный именно что дьявольски. Ясное дело, всё это неспроста. Европа, взбудораженная очень кстати появившимся laquo; Фаустомraquo; Гёте, была уверена — этот итальянский скрипач продал душу дьяволу. /p
p230 лет назад, 28 октября 1782 г., в церковной книге храма Святого Кроче-и-Сальваторе, что в Генуе, появилась новая запись: laquo; Сегодня мною окрещён Никколо, сын Антонио и Терезы Паганини, урождённой Боччардоraquo;. Родился же Никколо днём ранее в доме номер 38 на улице Пассо ди Гатта Мора, что в переводе значит laquo; Чёрная Кошкаraquo;/ppВ последствии это невинное в общем-то название склонялось на все лады, как, впрочем, и фамилия
h2Кишечные струны/h2
pСарафанное радио laquo; просвещённыхraquo; столиц добавляло жару. Не просто продал, а с особым цинизмом. Оказывается, сначала наш герой возглавлял шайку разбойников. Похищал благородных дам, а их мужей предавал мучительной смерти. Был отпетым гомосексуалистом, но попал на каторгу за убийстshy; во своей возлюбленной. /p
pПричём каким-то макаром умудрился протащить с собой в тюрьму скрипку со струнами, сделанными то ли из кишок убитой, то ли из её паховых сухожилий. Второе, разумеется, пикантнее. На смычок он натянул её же несравненные белокурые волосы, а вместо канифоли использовал опять-таки её подкожное сало. Каким образом эта скрипка вообще могла играть, никого не волновало. Вернее, объяснение нашли — Князь мира сего предложил Паганини сделку: мол, ты мне — душу, а я тебе — освобождение из узилища, волшебно звучащую скрипку, а главное — несравненное мастерство и бешеную популярность с бешеными гонорарами. Можно с уверенностью сказать — в этом плане Паганини был первым рокером, о которых иной раз так и пишут: laquo; Рок-музыка на службе у сатаныraquo;. /p
pСтрогих, laquo; правильныхraquo; музыкальных критиков раздражало всё. И поведение публики на его концертах: laquo; Стая обезумевших павианов, обуреваемая самыми низкими эмоциями, которые пробуждает в них дьявольская музыка этого итальянцаraquo;. И сам он, тощий, длинный, нелепый, дерзко опровергающий главный принцип приличного сценического поведения — абсолютную неподвижность исполнителя. laquo; Он качался во все стороны, словно пьяный. Он подталкивал одну ногу другой и выставлял её вперёд. Руки он то вскидывал к небу, то опускал к земле, протягивал их к кулисам. Потом снова останавливался с распростёртыми объятиями, обнимая самого себя. Он широко открывал рот…raquo; В общем, приличные музыканты так себя не ведут. /p
h2Поп-идол/h2
pБольше всего, разумеется, раздражала его популярность. О венских гастролях Паганини писали с плохо скрываемой завистью. Оно и понятно — он был первым музыкантом, который умудрился извлекать дополнительную выгоду из собственного пиара. Если бы тогда носили футболки с принтами, можно ручаться — вся Вена щеголяла бы с изображением маэстро на пузе. Впрочем, примерно так оно и было: laquo; Кондитеры изготовляли бюсты Паганини из цуката, пекли булки в форме скрипки, в ресторанах клали на столы салфетки, сложенные в форме силуэта Паганини, дамы и девицы причёсывались laquo; под Паганиниraquo;. Его изображение появилось на набалдашниках тростей, на брелоках, шпильках, трубках, табакерках и даже на носовых платках…raquo;/p
p [articles:44900,28555] Если даже сегодня кое-кого бесят портреты поп-идолов на сумках и майках, можно представить, что творилось тогда. А Паганини ещё и умел, как сейчас бы сказали, laquo; отжечьraquo; и вне сцены. В Варшаве он, играя на коронационных торжествах своего тёзки, Николая I, принял от него бриллиантовый перстень. Но на приглашение посетить Москву и Петербург ответил laquo; жандарму Европыraquo; , может, и глупо, но лихо и предерзостно: laquo; Не поеду я путешествовать до самого Китая!raquo; Скандал, конечно, замяли, однако Паганини не угомонился. Уже на другом конце Европы, в Ирландии, стране богатейшей музыкальной культуры, где любимым героем детских сказок является скрипач Рафтери, итальянца принимали с прохладцей. Но он всё-таки сумел покорить ирландцев. На одном концерте простодушные потомки кельтов крикнули ему: laquo; Неплохо играешь! Хлебни-ка виски и сбацай что-нибудь наше!raquo; От виски Паганини отказался, но просьбу уважил — заиграл заранее подготовленную вариацию на национальный гимн независимой Ирландии — laquo; День святого Патрикаraquo;. Присутствовавшие на концерте английshy; ские военные моряки, а по сути оккупанты, хозяйничающие в некогда независимой стране, сделали попытку освистать маэстро. Но — тщетно. Ирландцы встали и устроили такую овацию, что свистки заглохли сами собой. А Паганини признали чуть ли не вторым Рафтери. /p
pКстати, вот как рассказывали ирландцы о своём национальном герое: laquo; Люди забывали голод и жажду, жару и холод, пока звучала его чарующая музыка. В каждом уголке человеческого сердца отдавались звуки его скрипкиraquo;. Они очень хорошо поняли, что всё сказанное справедливо и для этого итальянshy; ского парня с чудно`й фамилией Паганини.br /
nbsp;/p
Источник: aif.ru