В конкурсе «Панорама» Берлинского кинофестиваля показали «Мишень» Александра Зельдовича по сценарию, написанному режиссером совместно с Владимиром Сорокиным. Россия, 2020 год, в стране установлена «экологическая демократия» (справедливое неравенство, основанное на идеях Вернадского). Герои фильма — представители элиты общества, отправившиеся в таинственное место на Алтай, где, по слухам, можно обрести вечную молодость. АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬДОВИЧ рассказал корреспонденту РБК daily МАРИНЕ ЛАТЫШЕВОЙ, почему его интересуют чиновники, почему социальная фантастика сегодня не в моде и какова может быть прокатная судьба его фильма.
В конкурсе «Панорама» Берлинского кинофестиваля показали «Мишень» Александра Зельдовича по сценарию, написанному режиссером совместно с Владимиром Сорокиным. Россия, 2020 год, в стране установлена «экологическая демократия» (справедливое неравенство, основанное на идеях Вернадского). Герои фильма — представители элиты общества, отправившиеся в таинственное место на Алтай, где, по слухам, можно обрести вечную молодость. АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬДОВИЧ рассказал корреспонденту РБК daily МАРИНЕ ЛАТЫШЕВОЙ, почему его интересуют чиновники, почему социальная фантастика сегодня не в моде и какова может быть прокатная судьба его фильма.
В конкурсе «Панорама» Берлинского кинофестиваля показали «Мишень» Александра Зельдовича по сценарию, написанному режиссером
— В России 2020 года произошли важные социальные и технологические перемены. А люди изменились мало, ваши герои — элита со знакомыми привычками, желающая поглазеть на плачущую Богородицу. Вы думаете, перемены не коснутся самого человека?
— Во многом этот фильм о настоящем, а не о будущем. Есть тенденции, появившиеся даже не сейчас, а еще в прошлом десятилетии. И если задуматься, что может из них вырасти, то и получится такое вот чудесное общество, в котором как бы все хорошо. У нас чудовищное, это общеизвестно, социальное расслоение. Так почему бы его не легитимизировать, чтобы всем было спокойно, и был бы порядок? Это и будет «экологическая демократия» — российский парадиз. А люди, естественно, те же самые, и вопросы по поводу смысла жизни — те же, их едва ли не больше, так как смысла вроде бы стало меньше. Эти вопросы все равно остаются, никуда от них не деться.
— Один из героев фильма — чиновник высшего ранга. Откуда в нашем современном кино растущий интерес к этой прослойке?
— Естественный интерес, ведь эти люди занимают важное место в обществе. Как правило, они пришли из бизнеса, экономической сферы, у них рациональное мышление, они не привыкли иметь дело с вопросами философскими, более абстрактного, менее осязаемого порядка. Но когда они сталкиваются с такими вопросами, то пытаются решать их привычными для себя менеджерскими способами, выглядящими иногда забавно, иногда безумно или даже параноидально. Герой Максима Суханова в «Мишени» делит недра на добрые и злые и различает их при помощи специальных очков. Люди такого склада не могут поверить в то, что нельзя придумать автомат даже для определения меры добра и зла в природных ископаемых. У многих в головах возникают какие-то безумные конструкции, а вслед за конструкциями зарождаются безумные псевдонаучные проекты. Чаще всего такие люди развивались вне гуманитарной сферы и в метафизических вопросах по-детски неразвиты. Когда в них появляется это безумие, они начинают представлять художественный интерес.
— Хотя вы сказали, что снимали во многом о настоящем, все же это фантастика, социальная фантастика. Почему сейчас этот жанр почти не востребован?
— Научно-популярная фантастика сегодня, в общем, неактуальна — наука бежит впереди, за ней не угнаться, а заниматься разработкой новых гаджетов искусству неинтересно. Социальная фантастика — редкость, потому что сейчас кризис идей. Идеи классического гуманизма, просвещения и прогресса доминировали несколько столетий, затем на наших глазах подзагнулись. А новых идей нет. Есть подыхающий левый дискурс, есть исламский дискурс, который я не очень понимаю, но который чем-то напоминает левый. Конечно, свято место пусто не бывает, и что-то появится. Но это нескорый процесс, за 15 минут ничего не решить. А ведь социальные фантасты должны описывать что-то, что уже пустило ростки в реальности. С другой стороны, мир сильно изменился за последнее десятилетие, даже за последние два. Все меняется на наших глазах, а реальность — быстрее вымысла, сейчас она сама по себе дико увлекательна.
— Фильм длится два с половиной часа. Каковы его прокатные перспективы?
— Не знаю, что будет с прокатом. «Мишень» нельзя показывать «поливом» — два уикенда и неделя между ними. Например, как осторожно и продуманно прокатывали в Америке «Черного лебедя»: в первые две недели — четыре копии на страну, потом пять, потом 16, потом 30. То есть он не сразу стал кассовым чемпионом. У нас сам прокат крошечный, и дело не в длине фильма. Любой прокатчик всегда пытается посмотреть на вещи глазами некоего абстрактного идиота. Я по первому образованию психолог, кое-что еще помню. В психологии больших групп общий интеллектуальный уровень развития организма (или толпы, или зрительской массы) равен уровню самого неразвитого представителя. Так что наиболее глупый делает общую картину, потому прокатчик на него и рассчитывает. Что неправильно, так как есть много других людей. Но заведомый коммерческий перепуг всем связывает руки.
— А вам не кажется, что в ситуации выбора человек все же выберет хорошее, то есть все сводится к воле и желанию прокатчика?
— Да, наверное, если начнут показывать что-то хорошее, то люди через некоторое время перестроятся и будут смотреть хорошее. Необязательно Фассбиндера. Есть такая ниша, которая называется арт-мейнстримом. Она довольно большая, в нее вписываются, например, Стэнли Кубрик, братья Коэн, Квентин Тарантино. Сделать арт-мейнстрим без бюджета сложно, но в то же время это не «Аватар». В СССР существовал арт-мейнстрим — «Андрея Рублева» или «Солярис» при всей их сложности было интересно смотреть. В России эта ниша пуста, и мы в этом смысле оказались в странной ситуации. Картина не то чтобы низкобюджетная. Но прокатчики боятся, что она, грубо говоря, «больно умная». Я надеюсь, конечно, что все будет хорошо, переговоры ведутся. Но ситуация с прокатом в принципе понурая и тупая. Как вы заметили, нужна воля, а чтобы была воля, должно чего-то хотеться. Но никто ничего не хочет, это связано с общим падением энергетики в обществе. Если бы мы говорили о человеке, это был бы диагноз, и больного надо было бы кормить таблетками. Так что ситуация болезненная. Но что теперь, кино не снимать? Хотя многие, в общем, и не снимают.
Источник: rbcdaily.ru