— А вы чем тут занимаетесь? — обращаюсь к высокому сутуловатому мужчине в очках и кожаной перчатке на левой руке.
— Не поверите, кино снимаем. После полуторачасового разговора прошу совета у своего героя: как написать о нем в паре строк?
— А мы же с вами уже выяснили, что словами ничего не выразишь. Главное — сохранить впечатление от беседы. А вообще, напишите про меня: разговаривала с Александром Юрьевичем Добриным — человеком несвободным, но вольным.
— А вы чем тут занимаетесь? — обращаюсь к высокому сутуловатому мужчине в очках и кожаной перчатке на левой руке.
— Не поверите, кино снимаем. После полуторачасового разговора прошу совета у своего героя: как написать о нем в паре строк?
— А мы же с вами уже выяснили, что словами ничего не выразишь. Главное — сохранить впечатление от беседы. А вообще, напишите про меня: разговаривала с Александром Юрьевичем Добриным — человеком несвободным, но вольным.
— Расскажите, чем вы занимаетесь в «Прометее»?
— Делаю видеоряд для различных проектов и инсталляций, снимаю репортажи с конференций и выставок, но вообще-то мы кино тут снимаем. Например, сейчас делаем фильм про джаз. Вы ведь знаете, что Казань — столица советского джаза?
— Слышала об этом…
— Ага, но не верите. А ведь это правда. Когда Лундстрем в СССР приехал, его просто напросто в Москву не пустили, и он со своими ребятами в Казани обосновался. Так что это родина настоящего американского джаза на русской земле.
— Что представляет из себя фильм про джаз? -Это будет что-то вроде фотокино. Знаете, чем фильм от фотографии отличается? Только скоростью съемки. Кино — это 25 кадров в секунду, но видеосъемку труднее сочетать с музыкой. А делая монтаж из кучи фотографий, я сам могу рассчитывать время протяженности того или иного кадра и при этом идеально подбирать музыку.
— Это и есть воплощение принципа синестезии, на котором покоится вся деятельность «Прометея»?
— Вроде того. На самом деле здесь пытаются выяснить связь науки и искусства. Наука нас учит, что пространственно-временной континуум един, а в искусстве два эти параментра существуют сами по себе. Музыка вне времени, живопись — тоже. Невозможно наукой объяснить то, что художник пытается передать своим произведением, и словами, в общем-то, ничего не передашь.
— У вас получается делиться со зрителем своими мыслями и впечатлениями с помощью кино? —
Да, в кино я полностью самореализуюсь. Откуда пошло все это движение со светомузыкой и прочими перформансами? Скрябин придумал выражать музыку цветом, он не мог полностью объясниться с помощью звуков. А мне не нужно больше никакого искусства, кроме кино. В нем я полностью выражаю себя. Хотя, я не хочу называть себя кинорежиссером.
— Почему? — Профессия режиссера появилась в 20 веке и в этом же веке умерла. Теперь режиссер практически ничего не значит, миром правят продюссеры.
— А как же присловутый артхаус и то, что принято называть авторским кино? Кстати, кто ваш любимый режиссер?
— Ну, могу вам пример привести. Возьмем нашумевшу «Меланхолию» фон Триера.
— Вам понравился фильм?
— Знаете, мои фильмы гораздо более меланхоличны, чем у Триера, если понимать меланхолию как нелюбовь к людям. А в «Меланхолии» Триера этого не ощущается…да и вообще, слишком много внимания семейным передрягам, этим отношениям между сестрами, между молодоженами. Я не пережил всего этого, и меня не впечатлило. Я не почувствовал это фильм, а в восприятии искусства важнее эмоции или даже какие-то интуитивные переживания. Кстати, насчет интуиции: вы знаете, что раньше авиаконструкторы делали свои самолеты, не имея достаточной научной базы? Через много лет современные инженеры попытались воссоздать самолеты братьев Райт, но они не летают. А у Райтов летали, как это объяснить?!
— То есть люди делают научные открытия не рационально?
-Во многом, да. Наука не отделима от интуиции и искусства. Авиамоделирование — это наука? Инженерное дело — наука? Во многом это искусство! Люди не знают, что творят, особенно ученые — самые сумасшедшие люди на свете. Многие известные авиаконструкторы не летают на самолетах, потому что их разработки, которые на практике отлично работают, не имеют исчерпывающего научногобоснования. Нас прерывает телефонный звонок.
— Алло! А вот передо мной барышня красивая сидит журналистка, я ей интересен. Я ей уже полчаса вру, а она мне все еще верит…
Анна Казонина
Источник: expert.ru