Русского художника Александра Алексеева, чью графику выставили в Литературном музее, учителем считают многие, в том числе знаменитый американец Тим Бертон.
Сходство форм — явное: инфернальные фигуры — будто из сновидений. Героев пушкинских «Повестей Белкина» такими видеть непривычно. «Братья Карамазовы», удостоенные диплома Венецианской биеннале, вызывают вопрос — была ли эта сцена в романе?
Русского художника Александра Алексеева, чью графику выставили в Литературном музее, учителем считают многие, в том числе знаменитый американец Тим Бертон.
Сходство форм — явное: инфернальные фигуры — будто из сновидений. Героев пушкинских «Повестей Белкина» такими видеть непривычно. «Братья Карамазовы», удостоенные диплома Венецианской биеннале, вызывают вопрос — была ли эта сцена в романе?
«Алексеев глубоко вчитывался в текст, но при этом он не копировал текст, он давал как бы свою фабулу произведениям. Вот необычное решение: Дмитрий избивает ногами отца. Казалось бы, ну как можно такое изобразить такое? Вот вроде бы ничего страшного, там никто никого не избивает, и в то же время видно весь ужас и напряжение», — говорит коллекционер Борис Фридман.
Кадры из кинохроники. Начало 30-х. Александр Алексеев демонстрирует собственное изобретение – «игольчатый экран». Пластинка, усыпанная тысячью подвижных иголок, — решение, опередившее свое время. Прообраз компьютерных технологий, расщепляющих изображение на точки. С помощью своего «конструктора» Алексеев создает фильмы, которые положили начало традиции светотеневой анимации, подхваченной Юрием Норштейном и Александром Петровым.
«Ночь на Лысой горе» под музыку Мусоргского. Выпусти Александр Алексеев только этот мультфильм, его вклад в анимацию уже был бы бесценен, считают кураторы выставки. Он пошел дальше. Средствами мультипликации создал, по определению Норштейна, «нерукотворную графику» — в «Докторе Живаго». Алексеев прочитал книгу в эмиграции, говорил: «Будто получил письмо от брата на 64 страницах».
«Он задумал оформить эту книгу и решил попробовать впервые в жизни не офорт, не гравюру, не ксилографию, не акватинту, а эту технологию – “игольчатый экран”. То есть он проецирует на него картинку, потом это фотографирует, и эта фотография становится иллюстрацией», — объясняет куратор выставки «Конструктор мерцающих форм» Наталья Реброва.
«Безвестный русский, известный француз» — так называли Александра Алексеева. Он покинул Россию 19-летним, в январе 1920 года. Добирался в Париж через Японию, Китай, Индию и Египет — отсюда неожиданные восточные мотивы в его иллюстрациях к «Слову о полку Игореве». Начинал как театральный художник. Работал с Судейкиным, Дягилевым, Комиссаржевским. В 25 лет получил заказ на первую книгу. Всего оформил 50 изданий, экспериментировал с графикой, создавал новые формы — такие как офорт с электролизом. Жемчужины коллекции Бориса Фридмана, который многие годы собирает книжные гравюры и авторские книги, — Гоголь, Толстой, Андерсен с туманными, переливчатыми иллюстрациями.
Рисунки Алексеева печатали на отдельных листах. Их не переплетали, а вкладывали в отдельную папку, которую книгоиздатели называют музыкальным термином «сюита». Так что любую иллюстрацию читатель, при желании, мог повесить на стену.
На русском языке книги с иллюстрациями Александра Алексеева впервые появились только в 6 лет назад. «Анна Каренина» и «Братья Карамазовы». Сейчас к изданию готовятся «Игрок» и «Записки из подполья».
Источник: vesti.ru