15 мая президент Румынии Траян Бэсеску в очередной раз подтвердил отказ Бухареста подписывать с Кишиневом договор о границе, потому де, что это «узаконит пакт Молотова-Риббентропа», а самого главу румынского государства «сделает их партнерами». Румыния отказывается заключать с Молдавией соглашение о границе с 1995 года. Аргументация официального Бухареста, неоднократно озвученная тем же Бэсеску, при этом не меняется, т.е. ничего нового румынский лидер не сказал. Однако ж на этот раз — в контексте апрельского молдавско-румынского обострения — дежурное заявление президента Румынии вызвало довольно нервное внешнеполитическое оживление, как в самом регионе, так и за его пределами.
15 мая президент Румынии Траян Бэсеску в очередной раз подтвердил отказ Бухареста подписывать с Кишиневом договор о границе, потому де, что это «узаконит пакт Молотова-Риббентропа», а самого главу румынского государства «сделает их партнерами». Румыния отказывается заключать с Молдавией соглашение о границе с 1995 года. Аргументация официального Бухареста, неоднократно озвученная тем же Бэсеску, при этом не меняется, т.е. ничего нового румынский лидер не сказал. Однако ж на этот раз — в контексте апрельского молдавско-румынского обострения — дежурное заявление президента Румынии вызвало довольно нервное внешнеполитическое оживление, как в самом регионе, так и за его пределами.
15 мая президент Румынии Траян Бэсеску в очередной раз подтвердил отказ Бухареста подписывать с Кишиневом договор о границе, потому де, что это «узаконит пакт Молотова-Риббентропа», а с
Помимо самой Молдавии, одной из первых поспешила одернуть Бэсеску Польша, ревниво наблюдающая за претензиями Бухареста занять место главного форпоста США в Восточной Европе — регионе традиционных «кресов» (окраин) Речи Посполитой. Поляки напомнили румынам об их «имидже в Евросоюзе» и призвали подписать соглашение о границе с Кишиневом.
Тогда же российский МИД призвал ЕС «обратить внимание на необходимость усиления работы с Румынией, чтобы румынская сторона перестала оказывать политическое давление на Молдавию и окончательно признала ее независимость». Румынский министр иностранных дел Кристиан Дьяконеску в свою очередь заявил, что «ЕС не является начальником Румынии», а также пригрозил блокировать подписание нового соглашения между Молдавией и Евросоюзом. 29 мая, на следующий день после того как депутаты от Партии коммунистов Молдавии под предлогом «внезапного» православного праздника перенесли последнюю попытку выборов президента, президент России Дмитрий Медведев , получая верительную грамоту от молдавского посла в РФ, одновременно бывшего также вторым, «техническим» кандидатом в президенты от ПКРМ, Андрея Негуцы, заявил, что «считает недопустимыми попытки расшатывания идентичности и суверенитета Молдавии», а также выразил намерение «энергично содействовать выработке справедливых договоренностей по приднестровскому урегулированию».
Наконец, госсекретарь США Хиллари Клинтон 1 июня подтвердила в послании молдавскому руководству свое «видение демократической и неделимой Молдавии, защищенной в ее международно-признанных границах и находящейся в процессе достижения своего стремления к европейской интеграции».
Что касается самого Кишинева, то власти Молдавии потребовали у Бухареста и Брюсселя «дополнительных объяснений и расшифровок» заявления Бэсеску, призвали ЕС «нейтрализовать агрессивную политику Румынии», после чего обрушили на запрутского соседа пропагандистское орудие официозных и партийных СМИ. Представительство российского государственного информагентства в Молдавии («Новости-Молдова»), обслуживающее, по мнению многих, интересы правящей в стране уже 8 лет ПКРМ, расценило заявление Бэсеску как доказательство причастности Бухареста к организации беспорядков в Кишиневе 6-8 апреля. Однако — на фоне отсутствия доказательств «заговора против молдавского государства», которые молдавские власти так и не представили, несмотря на категоричное требование, содержащееся в резолюции Европарламента («Новости-Молдова» назвали его «окриком»), а также публикаций в неподконтрольных ПКРМ СМИ, где давно уже стало общим местом называть организаторами разгрома парламента и президентуры руководство Молдавии и правящую ПКРМ, что подтверждают и источники в молдавских спецслужбах, — жалкие попытки официозной пропаганды поддерживать версию «заговора» дают прямо противоположный эффект.
Раздавая интервью зарубежным СМИ, представители молдавских властей намекают то на российский, то на американский «след» в апрельских событиях. В результате в «заговор», во всяком случае, в причастность к нему внешних сил или оппозиции, не верит никто, даже российские официальные лица и приближенные к ним «эксперты», которые так горячо поддержали Воронина до, во время и после апрельских беспорядков и до сих пор вынуждены мямлить про «цветную революцию», «хорошо подготовленных провокаторов» и «недопустимость попыток расшатывания суверенитета».
В свою очередь, печатный орган Комсомола Молдавии «Пульс» предпринимает попытку «побить» Траяна Бэсеску, апеллируя к международному праву. Заявление румынского лидера издание объявляет «политическим сюрреализмом», поскольку «пакт Молотова-Риббентропа потерял силу спустя несколько месяцев после его заключения, а вот суверенитет и границы Республики Молдова закреплены в целой системе послевоенных международных договоров и самим духом международного права». Таким образом, как отмечает «Пульс», «президент Румынии — государства члена ЕС и НАТО — не хочет признавать итоги Второй мировой войны в целом и существование молдавского суверенного государства в частности, не признаёт и ставит под сомнение базовые международно-правовые соглашения», а также «ставит себя в один ряд с выразителями идей румынского империализма» и «с мечтателями о “Великой Румынии” от Тисы до Урала». «Бэсеску против той части пакта, которая касается согласия Германии на восстановление советского суверенитета над Бессарабией, то есть над территориями, которые теперь составляют Республику Молдова и часть Одесской области Украины, — пишет “Пульс”. — Но разве пакт Молотова-Риббентропа — основание для признания такого суверенитета? Совершенно нет, ведь пакт потерял силу в момент объявления Гитлером войны Советскому Союзу. Зато для создания МССР есть множество других оснований. Во-первых, СССР никогда не признавал аннексию и захват Румынией Бессарабии. Между СССР и Румынией не было подписано договора о границе. На всех советских картах Бессарабия была изображена как часть СССР, но оккупированная Румынией. Даже в тексте конституции Молдавской Автономной Республики (Приднестровье и часть нынешней Одесской области Украины) было указано, что в её состав входит территория Бессарабии и её столица — Кишинёв. В 1940 году СССР предъявил Румынии ультиматум, согласно которому она должна была освободить Бессарабию. Румынская сторона приняла все условия СССР и вывела из Бессарабии свою администрацию. Причём в процессе переговоров по разрешению бессарабского вопроса нет ни одной ссылки на пакт Молотова-Риббентропа».
Далее печатный орган молдавских комсомольцев вспоминает парижские мирные договоры 1947 года и хельсинкский Заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, закреплявший нерушимость послевоенных границ, территориальную целостность и невмешательство во внутренние дела государств. «Отсылки к этому пакту (Молотова-Риббентропа — С. К.) не имеют никакой правовой почвы, поскольку это всего лишь несостоявшееся двустороннее соглашение, потерявшее юридическую силу ещё 22 июня 1941 года. На самом деле президент Румынии выступает и против парижских мирных договоров, и против хельсинских соглашений, и против признания границ бывших советских республик», — делает выводы издание.
И все бы замечательно. Можно было бы разделить пафос и «праведный гнев» идеологов молдавской компартии. Да вот незадача. «Декларация о независимости Республики Молдова», принятая парламентом и утвержденная президентом Мирчей Снегуром 27 августа 1991 года, отсылает нас все к тому же, давно утратившему силу, пакту Молотова-Риббентропа. Эта декларация, обнародованная также с многочисленными ошибками и на русском языке, объявляет недействительными и упомянутый пакт 1939 года, и закон 1940 года «Об образовании Молдавской ССР», к которому апеллирует воронинская пропаганда, пытаясь обосновать суверенитет и независимость нынешней Молдавии. Ранее незаконность пакта Молотова-Риббентропа и образования МССР объявлялась в документе под названием «О государственном суверенитете и нашем праве на будущее», принятом Верховным советом МССР 27 августа 1989 года, в заключении комиссии Верховного совета ССР Молдова, принятом 23 июня 1990 года одновременно с «Декларацией о суверенитете Советской Социалистической Республики Молдова», и в «Декларации о суверенитете Молдовы» от 16 декабря 1990 года. Все эти документы упомянуты в «Декларации о независимости» в числе прочих, послуживших основанием для провозглашения новой государственности, причем именно в границах Молдавской ССР, объявленной ими вне закона.
Необходимо отметить, что все упомянутые декларации, включая «Декларацию о независимости», были приняты до юридического распада СССР 26 декабря 1991 года и в нарушение Закона СССР от 3 апреля 1990 года «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», основным условием которого было проведение референдумов не только в союзных и автономных республиках, автономных округах и областях, но также и в «местах компактного проживания национальных групп, составляющих большинство населения данной местности». Помимо этого, пункт 2 постановления Верховного Совета СССР о введении в действие этого закона объявлял не имеющими юридической силы любые действия, противоречащие данному закону, вне зависимости от того, предприняты они до или после введения его в действие.
Власти МССР не только не инициировали собственного референдума, но и бойкотировали проведение Всесоюзного референдума о сохранении СССР 17 марта 1991 года, который был проведен только в Приднестровье и Гагаузии местными властями, где более 98% проголосовавших высказались за сохранение Союза. Этот факт также нашел отражение в «Декларации о независимости» 1991 года в весьма оригинальной трактовке: «…ИСХОДЯ из Декларации о суверенитете Республики Молдова, принятой Парламентом 23 июня 1990 года, и того, что население Республики Молдова, осуществляя свое суверенное право, не участвовало 17 марта 1991 года, несмотря на оказанное государственными органами СССР давление, в референдуме о сохранении СССР;… РЕСПУБЛИКА МОЛДОВА — СУВЕРЕННОЕ, НЕЗАВИСИМОЕ И ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО, МОГУЩЕЕ СВОБОДНО, БЕЗ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ИЗВНЕ РЕШАТЬ СВОЕ НАСТОЯЩИЕ И БУДУЩЕЕ… » (выше, здесь и далее во всех цитатах сохранена орфография и пунктуация первоисточников — С. К.).
На практике это означает следующее: исходя из декларации, принятой Верховным советом Молдавской ССР в нарушение Закона СССР “О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР”, и из того, что население Молдавской ССР было лишено своего права на волеизъявление, Республика Молдова — не является суверенным, независимым и демократическим государством, могущим свободно, без вмешательства извне, решать свое настоящее и будущее. Иными словами, власти Молдавской ССР просто узурпировали гарантированное законом право населения союзной республики на волеизъявление путем референдума, лишив его возможности самостоятельно определить свое будущее (т.е. право наций на самоопределение, к которому в том числе апеллирует “Декларация”, было реализовано без участия большинства и против воли значительной части населения МССР — жителей Приднестровья и Гагаузии, сумевших реализовать свое право вопреки противодействию властей республики), продекларировали “суверенную” и “независимую” государственность, и при этом объявили незаконными решения, эту самую государственность и породившие.
Неудивительно, что сегодня идеологи ПКРМ ни единым словом не упоминают документы, послужившие основанием для объявления “суверенитета” и “независимости” территории бывшей Молдавской ССР, т.к. заявление Бэсеску меркнет на фоне “политического сюрреализма” этих деклараций, а вся идеологическая и “правовая” конструкция воронинского агитпропа рушится как карточный домик от хлопка в ладоши. Между тем, коммунистические власти Молдавии постоянно подтверждают свою приверженность “Декларации” 1991 года, ежегодно организуя официальные торжества по случаю ее принятия 27 августа, которое празднуется в республике как “День независимости”. Выступая в 2006 году на торжественном собрании по случаю 15-летия ее принятия, Воронин заявил, что “история несправедливо обошлась с депутатами Верховного совета МССР, которые приняли в 1991 году Декларацию о независимости Республики Молдова”, и предложил уравнять их в правах и льготах с депутатами всех последующих созывов молдавского парламента. “Именно эти люди заслужили такого признания своей страны”, — подчеркнул он.
Что касается ссылок на послевоенные международные договоры, то они признавали границы СССР, а не Молдавии, которая, декларируя свои “суверенитет” и “независимость”, де-юре отказалась от советского наследства. А положения упомянутого Заключительного акта совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе нарушаются с момента его принятия и по сей день, причем в последние два десятилетия, в основном, — по отношению к странам бывших СССР и СФРЮ — в части невмешательства во внутренние дела. Из 35 государств, подписавшихся в Хельсинки, помимо всего прочего, под принципами нерушимости границ и территориальной целостности, одно — Кипр — на момент подписания акта де-факто уже представляло собой 2 государства, в одном из которых Турция — тоже подписант хельсинкской декларации — держала свои войска, а еще 5 не существуют в прежних “нерушимых” границах второе десятилетие. И, по иронии судьбы, дали старт процессу пересмотра итогов Второй мировой войны именно те государства, лидеры которых первыми поставили свои подписи под документом — ФРГ и ГДР.
После распада СССР, происходившего с многочисленными нарушениями как советского законодательства, так и международного права, провозглашение и признание республик которого происходило вопреки результатам референдума или вообще без проведения оного и сопровождалось вооруженными конфликтами (инициатором одного из которых была Молдавия, поддержанная своим нынешним врагом Румынией), после войн в Югославии, бойни, которую США и еще 18 членов НАТО устроили в Сербии, признания Косово в нарушение резолюций Совбеза ООН теми же США и почти всеми членами ЕС, прошлогодней агрессии Грузии против Южной Осетии и последовавшим за этим признанием Абхазии и Южной Осетии — говорить всерьез о нерушимости границ и территориальной целостности, апеллировать к не соблюдаемым международным актам и договорам, не действующим международному праву и Уставу ООН — либо глупость, либо лицемерие. И в этом румынскую контрпропаганду не оспоришь.
В отличие от Бессарабии, Приднестровская Молдавская Республика при построении собственной государственности опиралась и на юридическую базу, доставшуюся ей в наследство от СССР, и на право наций на самоопределение. В то время как в Кишиневе резвились националисты — венчались с памятником Стефану Великому и мазали экскрементами памятник Пушкину, закрывали русские школы и выгоняли с работы “русских оккупантов”, принимали одну громкую декларацию за другой, переводили молдавский на румынскую латиницу и изгоняли русский язык из всех сфер общественной и политической жизни, на левом берегу Днестра проводились всенародные референдумы по всем принципиальным вопросам, касающимся будущего республики, в том числе и по вопросу сохранения СССР. После отмены Кишиневом закона об образовании Молдавской ССР, приднестровцам ничего не оставалось, кроме как вспомнить о том, что основой для МССР послужила Молдавская Автономная ССР в составе УССР, состоявшая из Приднестровья и нескольких районов Украины, и на ее базе провозгласить 2 сентября 1990 года Приднестровскую Молдавскую ССР, переименованную в ноябре 1991 года, после фактического распада СССР, в Приднестровскую Молдавскую Республику. Сходные процессы происходили и на юге МССР, где гагаузы, которые так же не хотели уходить из СССР в Румынию вместе с Бессарабией, провозгласили в августе 1990 года Гагаузскую ССР.
Ответом на кишиневский закон 1989 года, объявивший единственным государственным языком — молдавский (в “Декларации о независимости” 1991 года он, кстати, назван “румынским”) и послуживший началом конфликта, стало установление 3 государственных языков в ПМССР — русского, украинского и молдавского (с сохранением его изначальной кириллической графики). В качестве государственных символов в ПМР до сих пор используются флаг (точная копия) и герб (с незначительными изменениями) МССР, тогда как Бессарабия вернула себе флаг и герб, навязанные ей Румынией в период оккупации. Таким образом настоящим правопреемником Молдавской ССР является Приднестровье, а не Бессарабия, аннулировавшая обретенную в составе СССР государственность и при этом объявившая себя независимой именно в советских границах. Приднестровье, никогда никакого отношения к Бессарабии не имевшее, в кишиневской “декларации о независимости” объявлено “исторической территорией” молдаван. “Издавна населенное молдованами Заднестровье является составной частью исторической и этнической территории нашего народа”, — утверждает сей документ. Притом что именно нищая, аграрная, с почти поголовно неграмотным населением территория между Прутом и Днестром была присоединена к промышленно развитой МАССР, кадры которой и занимались преодолением последствий румынской оккупации Бессарабии и приводили захолустье “Великой Румынии” в соответствие с собственным уровнем развития.
Пришедшие к власти в Кишиневе националисты отреагировали на ответное самоопределение Приднестровья и Гагаузии вполне в духе своих противоречивых деклараций. Желание республик остаться в СССР, высказанное на референдумах в соответствии с действовавшим советским законодательством, они объявили “сепаратизмом”. Т.е. банда кишиневских сепаратистов, в очередной раз наигравшись с памятниками и наоравшись нацистских лозунгов, сочинила наспех бумажку, в которой заявила, что она де “государство” и на основании этого объявила “сепаратистами” тех, кто не пожелал присоединиться к этому балагану и становиться соучастниками ее преступлений. Впрочем, декларациями бессарабские сепаратисты не ограничились. Первые конфликты начались еще в 1990 году. В конце октября премьер-министр ССР Молдова Мирча Друк возглавил поход активистов молдавского Народного фронта и румынских “волонтеров” на Гагаузию, объявленную “лишаем на теле Молдавии”. И только оперативное вмешательство частей Советской армии предотвратило масштабное кровопролитие. Отряды добровольцев из Приднестровья тогда тоже пришли на помощь гагаузам. А в начале ноября молдавские полицейские расстреляли несколько безоружных приднестровцев, не пускавших их в Дубоссары.
О том, что аннулировав Молдавскую ССР, Бессарабия не может претендовать на ее территорию, заявляли многие. В частности, гагаузский правозащитник Иван Бургуджи и спикер парламента Приднестровья Евгений Шевчук, обративший внимание на то, что, отменив акт об образовании МССР, Кишинев “объявил собственную государственность порождением оккупационного режима”. Они приводили это в качестве одного из аргументов для международного признания самоопределившихся Приднестровья (Шевчук) и Гагаузии (Бургуджи), при этом их требования, по сути, сводились, лишь к уравнению в праве на признание с Республикой Молдова и, соответственно, к сокращению де-юре ее территорий.
Однако, учитывая вышеизложенные обстоятельства, ни о каком равенстве с Бессарабией речи быть не может. Действительными правопреемниками МССР являются Приднестровье и Гагаузия, самоопределившиеся после незаконных действий Кишинева на ее базе и в составе СССР, пока он существовал. Что касается Приднестровской Молдавской Республики, то, в отличие от Кишинева, у нее куда больше оснований претендовать на “восстановление территориальной целостности” в границах МССР именно в силу правопреемственности, точкой отсчета которой является созданная в 1924 году Молдавская Автономная ССР, юридически включавшая в себя и Бессарабию. Т.е. “сепаратистский анклав” — не Приднестровье и Гагаузия, а как раз Бессарабия по отношению к ним; “недогосударство” — не ПМР, как считают некоторые представители российского МИДа, а Бессарабия, которая, упразднив государственность в рамках СССР, до сих пор так и не провела референдума о самоопределении на собственной территории, никогда, кстати, не существовавшей в качестве отдельного государственного образования.
И вот это недогосударство, этот сепаратистский анклав сначала развязывает войну против бывшей метрополии — Приднестровья, а теперь продолжает претендовать на ее территорию без всяких на то исторических и правовых оснований. Со своей стороны Гагаузия, которая в 1994 году совершила самую большую ошибку в своей истории, отказавшись от независимости в пользу Бессарабии, вполне может рассматривать власть Кишинева как оккупационный режим, поскольку кишиневский (!) закон “Об особом правовом статусе Гагаузии”, выполнявший функцию своего рода соглашения между Гагаузской Республикой и Бессарабией, не исполнялся и не исполняется кишиневскими властями в части соблюдения прав и полномочий АТО Гагаузия. В сущности, именно как действия оккупационного режима и воспринимаются многими гагаузами политика и практика официального Кишинева по отношению к автономии. В этой связи проведение референдума могло бы так же послужить основанием для выхода из состава Республики Молдова, как в 1994 году референдум стал основанием для отказа от независимости.
Сейчас, когда “румынская угроза” временно стала главным пугалом, призванным отгонять молдавский электорат от оппозиции и сгонять его под красные знамена ПКРМ, пропагандистский аппарат тов. Воронина и тов. Ткачука вновь затеял игры в “возрождение молдавской государственности и молдавской идентичности”. Через фракцию ПКРМ в Народном собрании Гагаузии они попытались внедрить гагаузам “обращение” к президенту, парламенту и правительству Республики Молдова, в котором со ссылкой на апрельские беспорядки содержалось требование “принять действенные меры в рамках кампании по воспрепятствованию румынизации в сфере языка и истории”. Авторы обращения потребовали, чтобы согласно молдавской конституции, в гагаузских школах преподавался не “румынский”, а “молдавский язык на основе латинской графики”. Обращение официально так и не было обнародовано Народным собранием, пресс-служба главы Гагаузии сообщила, что был принят альтернативный текст, который так же нигде не был опубликован. Зато вариант, предлагавшийся ПКРМ, был “отмыт” воронинскими СМИ именно в качестве “обращения Народного собрания Гагаузии”, в частности, вышеупомянутым “Пульсом”.
Так или иначе, далеко не все представители руководства гагаузов, которых официальный Кишинев по привычке держит за марионеток, купились на такую откровенную провокацию. Башкан Гагаузии Михаил Формузал в корректной форме, но достаточно внятно назвал вещи своими именами, заявив, что не дело гагаузов вмешиваться в скользкие вопросы молдавской идентичности и принимать документ, который “подготовлен не в Гагаузии”. Напомнив, что на протяжении многих лет ничто не мешало кишиневскому руководству определиться с названиями школьных предметов, башкан заявил, что не в интересах гагаузского народа провоцировать по отношению к себе негативную реакцию и “быть в авангарде антирумынской или любой другой очередной истерии”. И Формузал, на которого за это заявление в подконтрольных ПКРМ изданиях был вылит дежурный ушат помоев, бесконечно прав в этой ситуации, так как вопросы сохранения идентичности и государственности, сам патриотизм становятся актуальными для Партии коммунистов Молдавии только постольку и тогда, когда и поскольку возникает реальная угроза ее власти.
И когда “Пульс” в одной своей публикации призывает вернуть средневековую символику Молдавского княжества, а в другой — недальновидно посмеивается над государственными символами ПМР, унаследованными ею от Молдавской ССР, и над инициативой приднестровского парламента по введению российского триколора в качестве национального флага, а также возмущается тем, что приднестровским молдаванам “запрещают” использовать латинскую графику, то хочется напомнить “молдовенистам” от ПКРМ, что “молдавский язык на основе латинской графики” — это румынский, так же как и символика “суверенной” и “независимой” Республики Молдова — румынская. Молдавский язык может существовать только на кириллице, потому что в этом его единственное отличие, а латинская графика была разработана для новой, искусственно создаваемой нации румын именно с целью подчеркнуть ее принадлежность к противоположному, западному миру. Ни Народный фронт со всеми его преемниками и последователями, ни спецслужбы Румынии, ни даже “Бессарабская митрополия” не сделали столько для румынизации Бессарабии, сколько один закон 1989 года, лишивший молдавский язык исторической кириллицы. И пока она не будет возвращена, все напоминания о “самостоятельном этносе”, о “первичности” и “вторичности”, о 650-летии Молдавского княжества в ответ на безапелляционные заявления румынского агитпропа о том, что “молдавского языка и народа не существует”, — детский лепет. Один из представителей радикального молдовенизма довольно точно охарактеризовал ситуацию, назвав латиницу “кастрацией молдавского народа”. После всего этого, государственная граница между Молдавией и Румынией — препятствие весьма условное и временное.
Разумеется, Народный фронт, хозяйничавший в Бессарабии в конце 1980-х — начале 1990-х годов, прекрасно понимал, что и зачем он делает, когда принимал закон о языке и объявлял Молдавскую ССР актом оккупации. Дело в том, что предшествующий пакту Молотова-Риббентропа и закону “Об образовании МССР” документ, определяющий статус Бессарабии — это Парижский протокол от 28 октября 1920 года, называемый также “Бессарабским”. Этот договор, активно продвигавшийся победившими в Первой мировой войне Англией и Францией, мечтавшими создать крупное буферное государство на границах бывшей Российской империи, был призван де-юре закрепить сконструированную при их активной помощи и поддержке “Великую Румынию”. Подписанный между Румынией и Англией, Францией, Италией, Японией протокол признавал аннексию Бессарабии Румынией, которая в одностороннем порядке, в нарушение договора с РСФСР была осуществлена в 1918 году.
Этот единственный международный документ, признававший присоединение Бессарабии к Румынии, однако был ратифицирован Италией только через 7 лет и так и не был ратифицирован Японией, что означало его юридическую неполноценность. Более того, через 3 дня после его подписания правительства РСФСР и Украинской ССР в ноте правительствам стран, подписавших протокол, заявили, что не признают это соглашение, принятое без их участия. Впоследствии правительство уже СССР так же никогда не признавало аннексию Бессарабии и не подписывало с Бухарестом договор о границе. В 1924 году Румыния отвергла предложение Советского Союза провести плебисцит в Бессарабии, что вполне понятно, так как пророссийские и просоветские настроения в регионе не утихали на протяжении всего периода румынской оккупации, а после его вхождения в состав СССР, в первые же недели из Румынии вернулись на родину около 150 тысяч бессарабцев, а следом за ними хлынул поток еврейских беженцев, спасавшихся от румынского фашизма. И, тем не менее, очевидно, что именно к договору 1920 года апеллирует Траян Бэсеску, когда отказывается “становиться партнером Молотова и Риббентропа”, хотя и не упоминает Парижский протокол вслух. Основатели “Республики Молдова”, считавшие образованную ими государственность временным и переходным явлением на пути объединения с Румынией, вероятно, тоже подразумевали этот документ, объявляя незаконными пакт Молотова-Риббентропа и МССР. Однако то ли в спешке, то ли в упоении внезапно пробудившимся в них “румынским духом”, который, конечно, выше таких “пустяков”, как юридические формальности и исторические факты, авторы “декларации о независимости” 1991 года забыли упомянуть о нем. Равно как и о решении Сфатул Цэрий (парламента Молдавской Демократической Республики) в ноябре 1918 года о “безусловном присоединении Бессарабии к Румынии”, принимавшемся под дулами румынских винтовок и в отсутствии кворума. Да и о временном характере государственности и последующем присоединении к Румынии в тексте декларации нет ни слова (сейчас, спустя годы, некоторые ее авторы говорят, что ничего подобного они и не подразумевали). Зато в ней содержится ряд еще более интересных подробностей, чем были изложены выше.
Обратимся к началу этого прелюбопытнейшего документа: “…ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ тысячелетнее прошлое нашего народа и его непрерывную государственность в историческом и этническом пространстве его национального становления; СЧИТАЯ акты расчленения национальной территории 1775 и 1812 годов противоречащими историческому и национальному праву и юридическому статусу Молдавского княжества и аннулированными всем историческим развитием и свободным волеизъявлением населения Бессарабии и Буковины… „. Сначала остановимся на ‘тысячелетней и непрерывной государственности’. За тысячу лет до написания этой ‘декларации’, т. е. в конце X века, на территории Бессарабии, Буковины и Молдовы (являвшихся тогда частью Древнерусского государства) проживало славянское население, заселившее регион в VI — VII веках и ассимилировавшее остатки дако-фракийских и скифских племен, которые здесь, в отличие от Валахии и Трансильвании, не подверглись романизации, так как эти земли на протяжении нескольких веков были ‘проходным двором’ для кочевников с севера, атаковавших Римскую империю. В период феодальной раздробленности Руси, начавшейся в первой половине XII века, эта территория становится частью Галицкого и потом Галицко-Волынского княжеств, а в XIII веке переходит под контроль Золотой орды. Романоязычное валашское население начинает заселять эти земли только в XIII веке, спасаясь от венгерского гнета, но уже к середине XIV века власть Венгерского королевства распространяется на территорию Молдовы, а затем и часть Бессарабии. И, наконец, в 1359 году было поднято восстание против венгров, которое завершилось признанием Венгрией в 1365 году независимости Молдавского княжества. К концу XIV века Молдавское княжество включает в себя Буковину и оставшуюся часть Бессарабии, однако к этому времени уже оказывается в подчинении у Польши. До второй половины XV века княжество раздирают междоусобицы, в ходе которых молдавские господари обращаются за покровительством то к Польше, то к Венгрии. В период почти полувекового правления Стефана Великого наступает период относительной внутренней стабильности и независимости, а также существенное усиление княжества, однако при этом Стефан уже становится данником турецкого султана. В начале XVI века Молдавское княжество следом за Валахией становится вассалом Турции и к концу столетия попадает в полную от нее за
Источник: regnum.ru