— Песни, которые мы включили в нашу программу, вызывают много вопросов. Их много. 28 треков записаны на двух дисках, альбом называется «Иначе». Это серьезная музыка, не для всех, воспринимают ее с трудом. Это современный рок как мы его понимаем, не тот русский рок который мы играли и который играют некоторые наши коллеги. Каждая песня имеет свое лицо, есть сквозной сюжет выступления. В общих чертах — это история о нашем современнике — молодом человеке — адресованная молодежи. Пытаемся рвать мозги людям, пытаемся выбить из людей, приходящих на концерт, сопереживание. Наша новая концертная программа абсолютно неполитическая, но вполне социальная. Мы немножко философствуем, думаем, размышляем о смысле жизни, ищем свое место в мире, ставим вопросы, что делать, примеряем разные социальные одежды. В конце герой освобождается от цивилизационного груза и абсолютно голый смотрит на бабушку, идущую по воде с глазами бога, и, по-моему, что-то понимает об этой жизни.
— Песни, которые мы включили в нашу программу, вызывают много вопросов. Их много. 28 треков записаны на двух дисках, альбом называется «Иначе». Это серьезная музыка, не для всех, воспринимают ее с трудом. Это современный рок как мы его понимаем, не тот русский рок который мы играли и который играют некоторые наши коллеги. Каждая песня имеет свое лицо, есть сквозной сюжет выступления. В общих чертах — это история о нашем современнике — молодом человеке — адресованная молодежи. Пытаемся рвать мозги людям, пытаемся выбить из людей, приходящих на концерт, сопереживание. Наша новая концертная программа абсолютно неполитическая, но вполне социальная. Мы немножко философствуем, думаем, размышляем о смысле жизни, ищем свое место в мире, ставим вопросы, что делать, примеряем разные социальные одежды. В конце герой освобождается от цивилизационного груза и абсолютно голый смотрит на бабушку, идущую по воде с глазами бога, и, по-моему, что-то понимает об этой жизни.
— Песни, которые мы включили в нашу программу, вызывают много вопросов. Их много. 28 треков записаны на двух дисках, альбом называется «Иначе». Это серьезная музыка, не для всех, воспринимают ее с трудом. Это современный рок как мы его понимаем, не тот русский рок который мы играли и который играют некоторые наши коллеги. Каждая песня имеет свое лицо, есть сквозной сюжет выступления. В общих чертах — это история о нашем современнике — молодом человеке — адресованна
— Ваш концерт отличается обилием технологий. Зачем вы их используете на сцене?
— Такого в России больше нет ни у кого. Программа, не побоюсь сказать, выдающаяся. Кто не посмотрит «живьем» — полный дурак. Редко хвалюсь, но мне приятно петь и играть новую программу, чувствуешь кожей всю эту энергетику. Программа у нас технологичная, многое в нашей стране используется впервые, много красивой визуализации. Это веление времени. Рынок компакт-дисков рухнул, конкуренция растет, есть спрос на хорошие спектакли и перфомансы, нужно работать как никогда много. Мы отбиваем свои затраты на билетах. Фактически концерты приносят нам основной доход.
— Для этого надо собирать полные залы.
— В «Олимпийском» собрали 15 тысяч зрителей, в Питере — тысяч 12, в городах почти всегда полные залы. Ни одна группа из существующих в России на свой сольный концерт столько не соберет. Суперзвезды начинаются с аудитории в полторы тысячи зрителей (смеется). Хотя больше собирает Стас Михайлов — хороший кабацкий музыкант. Как культуролог могу объяснить его феномен. Женщины бальзаковского возраста идут на Стаса Михайлова, потому что они девственность потеряли в тех советских ресторанах 80-х, ну или после посещения тех ресторанов. Музыка там была такая же, ностальгия пробивает.
— «Иначе» — это не первая ваша программа, которую можно назвать для ДДТ эпохальной?
— У нас было три большие программы. Есть периоды накопления, они необходимы для переосмысления и понимания, о чем ты будешь петь. Была программа «Черный пес Петербург» в 1992, в которой мы говорили о проблеме человека и города. Вторая — в 1998 году — «Мир номер ноль». И вот третья — «Иначе». Два года назад я сказал, что я поехал в деревню писать. Если ничего не придумаю, то расходимся, потому что смысла нет играть одно и то же. Мы пришли в рок музыку что-то делать, а не просто чесать как попса. Через пару месяцев пребывания в деревне я привез концепцию нового альбома и концертной программы.
— Вы говорите, что поете о социальных проблемах, но вас все равно рассматривают сквозь призму большой политики.
— Я, как гражданин, имею право не любить определенную партию. Но заниматься плакатной политикой в творчестве — совсем смешно. Если это делать, то только на уровне пушкинского «Бориса Годунова» или шекспировского «Короля Лир». Главное — задавать себе вопросы, чтобы начал работать мозг. А многие отвыкли от этого, довольствуются банальными ответами, мозги отутюжены. Только не ищите в нашей программе мессианство, это простая просвещенческая штука, реализующая главную задачу искусства — грамотно задавать вопросы.
— В России все так плохо с мозгами?
— Включил я как-то телевизор, и на первом канале акулы шоу-бизнеса обсуждали, кого больше слушают. Мне плохо стало от увиденного, всех этих «поющих лифчиков и трусов». Даже название для них общее придумал — поющие вибраторы. Деградация полная, от экрана несёт убогой затрапезной дурью. Нет шоу-бизнеса, есть самодовольная ужасная мрачная хрень. В больших городах телевизор стали смотреть меньше, но в стране продолжают хавать эту мертвую музыку. Фантазии Эрнста хватает только на шоу переодевания. У него мент играет на флейте, попса поет рок-н-ролл, а рок-н-ролльщик — в женском платье. Я перестал на ТВ различать, кто тут Галкин, кто Пугачева, а кто Киркоров. Банально, серо, похабщина.
Впрочем, с диагнозом России, Путину, попсе все давно ясно. Нужен ответ, куда идти дальше, что делать? Главное — найти выход, наметить свой путь для страны и культуры вплоть до массовой
— В Перми это, кажется, сделали. Город объявлен культурной столицей.
— Нью-Васюки!.. А-а! вы про Гельмана? Ну мы же обсуждали уже (вздыхает). Печально, но пройдохи есть везде. Вы в этой очереди не первые и не последние. Правда, есть, наверное, какие-то плюсы в том, что губернатору хочется выглядеть культурным продвинутым чуваком.
В Питере есть Фонд свободной культуры на Пушкинской, 10. Стихийно его заняли лет двадцать назад. Это был центр живописи, кино, перфомансов, все ревело, шумело, искрило и днем, и ночью. Любой приезжий мог там найти кров, переночевать у художника на кухне. Абсолютно незаорганизованно, свободно, кайфово. Но Гельмана там не было. И денег из бюджета там не было. Я вот за такую стихию в искусстве. А когда тебе впаривают, что красные человечки — это гениально, чувак, я против.
Источник: perm.aif.ru