Раиса Мустонен пишет сценарии для «жёстких» сериалов, больше четверти века отдала редакторской работе в журнале «Север», а теперь его редко читает — некогда
Раиса Мустонен пишет сценарии для «жёстких» сериалов, больше четверти века отдала редакторской работе в журнале «Север», а теперь его редко читает — некогда
Больше четверти века она отдала редакторской работе в журнале «Север». А теперь его редко читает — некогда. Выйдя на пенсию, писательница, в послужном списке которой несколько книг, пьесы, поставленные в России и за рубежом, лауреат (вместе с Сергеем Прониным) всероссийских конкурсов на лучший сценарий на Мосфильме (за фолк-фантазию в русском стиле «Деревня Уйма в системе INTERNET» и за сценарий для театра «Сезон махаонов»), заслуженный работник культуры Республики Карелия, нашла себя в написании сценариев для телесериалов.
— Раиса Генриховна, скоро вам предстоит общение с представителями одного из финских самодеятельных театров, который ставит спектакль по вашей пьесе. Знаю, что для вас это была приятная неожиданность…
— Так и было. Сижу дома. Звонок: «Такая-то? Это звонит Вася из Финляндии, переводчик. Скажите, пожалуйста, почему у вас зайцы землю трясут?» Я в шоке. Какие зайцы? Не сразу поняла, что речь о моей пьесе «Где твой дом, ангел?», которая ставилась у нас в Петрозаводске и в Стокгольме. Теперь выясняется, что финский театр «Сцена трудящихся Эраярви» репетирует спектакль. А автор не в курсе… «Зайцы трясут землю» — это символический образ из пьесы. Когда-то я работала на клубнике в Финляндии, и зайцы вытаптывали посевы, один даже ударился о мою руку. Я попыталась объяснить Васе, что «зайцы трясут землю» — это как угроза миру, как предупреждение о возможной катастрофе, что надо быть внимательнее друг к другу.
— А сейчас вы пьесы пишете?
— Нет. Ну, поставит пьесу наш театр. А дальше что? Я уже и прозу не пишу. С упоением пишу сценарии, сегодня просто с удовольствием писала для сериала «Москва. Три вокзала». Недавно мы с соавтором — питерской сценаристкой Инной Свеченовской — послали заявку на триллер. Триллер — мой любимый жанр, правда, с Сергеем Прониным у нас неплохо получаются комедии. Со Свеченовской мы написали свой сериал из восьми серий — «Время рядового Петерса». Он куплен, когда поставят, мы не спрашиваем. Один из лучших продюсеров купил у нас с Прониным сценарий для большого кино, не имею права говорить, какого. Это мистическая драма.
— Один знакомый режиссёр из Петрозаводска сказал мне, что не стал бы снимать сериалы: мол, это рутина — и никакого творчества. А вы пишете сериальные сценарии с упоением…
— Дело в том, что мы не заключаем определённых договоров на написание сценариев. Мы свободны, заявка принята, хотим — пишем, сколько нам надо: хоть неделю, хоть два месяца. Я понимаю, сериалы — это не высокое искусство. Режиссёрам — да, тяжело снимать серию за неделю без подготовки, без репетиций. Кстати, петрозаводского режиссёра не больно-то и возьмут снимать сериалы. Многие знакомые просятся не снимать, а писать сериалы. У большинства печальный опыт — забраковывают. Упорные, типа Ларисы Ждановой, не пугаются, что зарубили, и пишут дальше. Знаю, что у неё точно три серии написаны. А у меня с разными соавторами — больше тридцати.
— Вы по-прежнему пишете «Улицы разбитых фонарей»?
— Сейчас руководство сериала в силу определённых причин набирает новую команду. Но, думаю, на нас ещё выйдут. Кстати, нас многие студии просят писать сценарии, без работы не останемся. Я перфекционист в работе, свои сценарии просто «вылизываю», стремлюсь к совершенству — чтобы, например, были естественные диалоги, а не литературная речь. И меня бесит, когда меня правит какая-нибудь 25-летняя безграмотная девочка-редактор. Поэтому вся работа с редакторами теперь на Инне Свеченовской.
— Кто она, ваш соавтор? Как вам работается дистанционно?
— Замечательно. В основном, по телефону и Интернету. Я видела её всего раза три. По образованию она логопед, долго проработала в криминальной журналистике, написала несколько документальных книг — про Вангу, Леонардо да Винчи, Мессинга и т.д. Очень доброжелательный человек, мы стали отличными подругами. Но мне и с Дмитрием Вересовым, и с Сергеем Прониным работалось хорошо. Так уж сложились обстоятельства, что сейчас я с Инной.
— Карельские писатели — Новиков, Свинцов, Яна Жемойтелите — пишут прозу и издаются. Значит, литература всё-таки востребована? Не хотите взяться за старое?
— Для кого? Для самой себя? Для знакомых? Узок круг читателей, и страшно далеки они от писателей. Пусть сериалы — низший жанр, но их смотрят миллионы. К тому же за них ещё и деньги платят. За сериалы платят немного, а вот за большое кино — и деньги побольше.
— А почему «Приму» курите?
— Привыкла. 30 лет её уже курю. Сейчас её снимают с производства, что буду делать — не знаю. Уже закупилась, надо ещё по киоскам поискать. Кстати, смешно. Пишет в журнале «Молоко» один спортсмен: «Был в Петрозаводске, в журнале „Север“. Мустонен Раиса Генриховна. Полная. Молодящаяся. При этом курит „Приму“ и ходит в валенках». Как точно подметил мой образ!
— Как вы находите сюжеты? Человеку без опыта работы в полиции трудно описать будни правоохранительных органов.
— Придумываем. Когда берём реальные сюжеты — не получается. Что тогда делаем? Пишем про то, что лучше всего знаем. Например, про литературных деятелей: серия «Фонарей» «Роковое похмелье», где отравили писателя. Там был персонаж — Раиса Карловна, такая пожилая хулиганка, её я списала с себя. Иногда даю персонажам знакомые имена — Светлана Лысенко (журналист), Дмитрий Вересов (поэт и сценарист). Потом сама забываю и удивляюсь, когда смотрю: кто такие Светлана Ивановна и мальчик-свидетель с собакой Дмитрий Анатольевич? Нет, чего не знаю, морского спецназа например, — за то и не берусь. Кино — это кино. Оно допускает ошибки, неприемлемые с точки зрения профессионалов.
— А ведь проще всего писать мелодрамы-жвачки…
— Я не могу писать эти слюни. Скулы сводит. Уж лучше детективы. Мне нужно, чтоб было напряжение.
— Как вы поняли, что вы — писатель?
— В школе лучше всех писала сочинения. Была тихоня страшная, дневники вела, как все тихони. Читала много. В Горный институт поступила, одна из всех абитуриентов написала сочинение на 5/5. Нет чтобы одуматься, но осталась в институте, потому что брат там учился. Потом бросила, поехала по лимиту в Москву, работала маляром. Послала на конкурс рассказы и с ними поступила в Литинститут.
— Были ли в вашем роду гуманитарии?
— Папа до самой смерти писал стихи. Правда, по-фински. Я не понимала. Он в революцию перешёл границу и остался в России. В семье говорили на смеси трёх языков — карельского, финского, русского. Мама не разрешала детям говорить по-фински, боялась репрессий. Отец говорил, что в юности в Финляндии напечатали его пьесу. Мама, олонецкая карелка с двумя классами церковно-приходской, тоже всегда что-то сочиняла, главное, чтобы складно было. У родителей были задатки, но не было возможности их реализовать. Я — один общий ребёнок у родителей, поздний (всего у них было 9 детей), видимо, их предпосылки к творчеству у меня и проявились. Хочу отметить: я сыта тщеславием. Мне нравится моя работа, и я делаю её с удовольствием.
Источник: sz.aif.ru