Выступления диджея Эрика Сана, a. k. a. Kid Koala, больше напоминают жонглирование винилом. Хитрющие биты, скретчи и разобранные на нотки блюзовые и джазовые вещи исполняются на трех проигрывателях сразу. Его композиции ушли уже совсем далеко от обычной диджейской работы, его вертушки скорее инструмент для полноценного изготовления новой музыки. Последний альбом Kid Koala 12 Bit Blues, вышедший на известном электронном лейбле Ninja Tunes, — невероятная смесь старинного блюза, соула и все тех же битов и скретчей. В Россию диджей-фантазер кроме показательного плюшевого костюма везет целый гардероб — для Vinyl Vaudeville Show. Цветистый маскарад с танцовщицами и всяческой игрушечной атрибутикой напоминает скорее бурлеск, чем обычный диджей-сет. Утренник для взрослых покажут 10 июля в московском клубе «16 тонн» и 13 июля на питерском фестивале Stereoleto. В интервью корреспонденту РБК daily МАКСУ ХАГЕНУ Kid Koala рассказывает о возвращении к истокам и подчеркивает важность музыкального образования — как бы ни надоедали гаммы.
Выступления диджея Эрика Сана, a. k. a. Kid Koala, больше напоминают жонглирование винилом. Хитрющие биты, скретчи и разобранные на нотки блюзовые и джазовые вещи исполняются на трех проигрывателях сразу. Его композиции ушли уже совсем далеко от обычной диджейской работы, его вертушки скорее инструмент для полноценного изготовления новой музыки. Последний альбом Kid Koala 12 Bit Blues, вышедший на известном электронном лейбле Ninja Tunes, — невероятная смесь старинного блюза, соула и все тех же битов и скретчей. В Россию диджей-фантазер кроме показательного плюшевого костюма везет целый гардероб — для Vinyl Vaudeville Show. Цветистый маскарад с танцовщицами и всяческой игрушечной атрибутикой напоминает скорее бурлеск, чем обычный диджей-сет. Утренник для взрослых покажут 10 июля в московском клубе «16 тонн» и 13 июля на питерском фестивале Stereoleto. В интервью корреспонденту РБК daily МАКСУ ХАГЕНУ Kid Koala рассказывает о возвращении к истокам и подчеркивает важность музыкального образования — как бы ни надоедали гаммы.
Выступления диджея Эрика Сана, a. k. a. Kid Koala, больше напоминают жонглирование винилом. Хитрющие биты, скретчи и разобранные на нотки блюзовые и джазовые вещи исполняются на трех проигрывателях сразу. Его композиции ушли уже совсем далеко от обычной диджейской работы, его вертушки скорее инструмент для полноценного изготовления новой музыки. Последний альбом Kid Koala 12 Bit Blues, вышедший на известном электронном лейбле Ninja Tunes, — невероятная смесь старинного блюза, соула и все тех же битов и скретчей. В Россию диджей-фан
— Говорят, в детстве вы бросили занятия музыкой, потому что вам не нравилось играть чужие композиции. А сейчас за вертушками вовсю работаете как раз на чужом материале…
— Я не то чтобы не хотел играть чьи-то еще вещи — я не знал, как мне себя самого в них встроить. У меня было строгое классическое обучение музыке. Здесь если ты начнешь добавлять что-то свое или играть с темпом, то сразу начинаешь терять очки и проигрывать по сравнению с другими студентами. Временами меня это начинало очень доставать. И нужно понимать, что в детстве сложно соотнести себя со всеми этими произведениями: ты упражняешься — и все. Так что, да, возникали иногда проблемы. Когда ты диджей, все становится с ног на голову. От твоего сета только и ждут, чтобы ты выдал что-то странное, не слышанное еще. (Смеется.) Даже если ты работаешь на чужом материале, у тебя есть возможность вывернуть его так, что в нем засквозят твои личность и юмор — никакой рутины. Ирония в том, что чем старше я становлюсь, тем больше оглядываюсь назад и обнаруживаю связь между моим классическим образованием и работой за вертушками. Представьте себе, что ты чуть ли не 25 лет пытаешься делать нечто свежее и необычное, но чем дальше работаешь, тем больше обращаешь внимание на гармоническое построение своих композиций. Я снова все глубже погружаюсь в правила классической музыки, которые когда-то терпеть не мог, только я применяю их к игре на вертушках!
— Как вы пришли к ретромузыке?
— Понимаете, каждый новый стиль не падает с неба. Когда ты много возишься с музыкой, у тебя возникает законный интерес: как все это появилось? Моя диджейская карьера началась с хип-хопа: мне было любопытно, что слушали все эти артисты и продюсеры. Пришлось основательно ознакомиться с джазом и соулом. А казалось бы, ты имеешь дело с сугубо современной музыкой. (Смеется.) И конечно, одна пластинка за другой — тут ты совсем глубоко закапываешься, добираешься до всех этих дельта-блюзовых стариков. И оказывается, их влияние чуть ли не везде! Рок-н-ролл ведь из блюза вырос! Это, кстати, и стало одной из причин, почему я выпустил блюзовый альбом. А тут ты уже объединяешь корни со своими увлечениями и музыкальным образованием, которым тебя мучили с четырех лет.
— В своих композициях, построенных на песнях из прошлого, вы ориентируетесь на разбор их на детали или модернизацию?
— Трудно сказать. Я обычно делаю то, что мне кажется адекватным для себя самого в конкретный момент. Лучшие работы получаются, когда ты учишься. А с этим старым блюзом у меня и происходит что-то типа самообразования. Ты берешь песню из далекой эпохи, сыгранную легендарным музыкантом на конкретном инструменте и в конкретном стиле, но помещаешь ее в диджейский контекст, смотришь, как она может сработать на вертушках.
Вот вам задачка: как построить микс на джазовых или блюзовых гаммах, как применить здесь духовую секцию или звук древней акустической гитары? Это же дико интересно, у меня все так и происходит ради интереса! Я отлично понимаю, что кому-то мои вещи могут показаться святотатством. Зато когда Preservation Hall Jazz Band, один из любимых моих нью-орлеанских коллективов, позвал меня выступить с ними, я понял, что мои эксперименты — это и в самом деле что-то большее, чем музыкальное хулиганство и эксперименты. (Смеется.)
— Вы недавно сделали песню с Брайаном Ферри для саундтрека к «Великому Гэтсби». Тем временем и Дэвид Линч расписался в признании ваших заслуг. Как думаете, что в вашей музыке так цепляет кинотусовку?
— Я ужасно люблю кино и особенно ценю песни, которые попадают в саундтреки. В них ты иногда можешь нарваться на штучки, которые никогда не ожидал от того или иного музыканта. В студии, когда я разбираюсь с собственными вещами, я пытаюсь представить картинку в голове — какое-то действие, маленький сумасшедший мир — и сочиняю подобие саундтрека к этому визуальному образу. Возможно, из-за этого я не делаю больших суперхитовых вещей для танцполов: в них все сразу понятно. Я хочу, чтобы меня удивляла даже собственная музыка: чем страннее, тем лучше. Картинки в голове очень этому способствуют: ты, бывает, следуешь не за ритмом или некой темой, а за этим изображением. А в результате у тебя возникает именно история со своими неожиданными поворотами. Видимо, это заметно и ребятам из кино. Мой подход в чем-то оказывается похож на работу режиссера: у него есть сюжет, который надо перенести в визуальную плоскость, а потом еще и выбрать музыку, которая будет подходить и к сюжету, и к тому, что будет на экране.
— Ваши комиксы, музыка и шоу, которое вы везете в Россию, — это чистое развлечение или подсознательное желание не взрослеть?
— История про Питера Пэна прямо! И да и нет. Мои интересы лежат больше в сфере джаза и классики, так что можно сказать, что я уже достаточно старый. (Смеется.) С другой стороны, во мне смешивается желание делать музыку будущего, но при этом оглядываться в прошлое, строить на нем базу. Сами подумайте, нет ничего скучнее, чем диджей, уткнувшийся в свои пластинки! Весь тот цирк, который творится во время моего выступления, — это часть той безумной картинки в моей голове, о которой я уже говорил. Такой спектакль дает возможность не впадать в серьезность, которая вроде как должна сопровождать музыку, из которой я делаю свои вещи.
— В костюм коалы вы когда-то ради прикола влезли или из тех же соображений?
— На спор надел! И в итоге он стал моей второй шкурой! Но ведь забавно, да? Я ко всему прочему еще и танцую, как медведь. Нет, уж лучше я пластинки буду крутить.
Источник: rbcdaily.ru