Пит Бест: меня уже не волнует, почему «Битлз» сказали мне «нет»
Первый барабанщик группы Beatles Рэндольф Пит Бест (впрочем, первое имя давно уже стерлось из памяти поклонников ливерпульской четверки) и его группа, которую он «скромно» назвал своим именем The Pete Best Band выбрали Пермь из двенадцати городов России, которые страстно желали принять пятого битла у себя. Исключение в 2010-м было сделано для Москвы и Питера. Чем же его прельстила Пермь, музыкант так и не сознался.
Пит Бест: меня уже не волнует, почему «Битлз» сказали мне «нет»
Первый барабанщик группы Beatles Рэндольф Пит Бест (впрочем, первое имя давно уже стерлось из памяти поклонников ливерпульской четверки) и его группа, которую он «скромно» назвал своим именем The Pete Best Band выбрали Пермь из двенадцати городов России, которые страстно желали принять пятого битла у себя. Исключение в 2010-м было сделано для Москвы и Питера. Чем же его прельстила Пермь, музыкант так и не сознался.
70-летний ударник подтянут и моложав. Держится доброжелательно и оптимистично, хотя, похоже, и сам прекрасно понимает, что весь мир воспринимает его не как самостоятельную творческую личность, а лишь в контексте сравнительно недолгого участия в «Битлз». Но старается абстрагироваться от этого факта и рассматривает себя не как экс-битла, а просто как Пита Беста, человека, эпизод биографии которого был связан с «Битлз». Однако от клейма «самого большого неудачника за всю историю рок-музыки » ему не избавиться уже никогда…
День сегодняшний
— Пит, когда вы прибыли в Москву, сразу же отправились на Красную площадь. А куда пошли в Перми?
— У нас много времени ушло на саунд-чек. Выходной будет после концерта, и тогда мы поедем на экскурсию. Заметил, что культура в Перми развивается, и это очень радует.
Когда мы ехали в машине, мне коротко рассказали о преобразованиях в культуре Перми за последние годы. Я даже в курсе, что вы мечтаете стать культурной столицей России. Мне кажется, будет большая конкуренция, так как в вашей стране много других городов с богатым культурным наследием. Но Пермь, конечно, больше других достойна так называться.
— Слышали ли вы ранее о Перми, которая еще недавно была городом промышленным и закрытым для иностранцев?
— Если честно, мы с группой ничего о нем не знали до того, как сюда приехали. Но сейчас Пермь открывается все больше и больше. Еще совсем недавно о вашем городе было невозможно хоть что-то найти в Интернете, зато теперь информации все больше и больше.
— Где вы сегодня живете — в Ливерпуле или в Лондоне?
— Я все еще живу в Ливерпуле, своем родном городе, куда и вернусь из Перми.
— Чем вы занимались в 70-е, 80-е, 90-е? У вас есть свой бизнес?
— Я прекратил заниматься музыкой в 1968 году. Поступил на госслужбу в Ливерпуле, женился, нужно было обеспечивать будущее дочерям. Но в душе все равно продолжал мечтать о сцене. Мои друзья в Ливерпуле буквально замучили меня вопросом: «А почему бы тебе снова не начать играть, старик?» Я долго отнекивался, но в итоге меня уговорили. И в 1988 году мы выступили на фестивале «Битлз» в Ливерпуле и имели большой успех. Так родился ансамбль «Пит Бест Бэнд», которым я горжусь.
— Власти Ливерпуля, желая отдать дань уважения группе всех времен и народов, одну из улиц решили назвать вашим именем. Когда ее откроют?
— Такая улица уже существует. Pete Best Drive называется. Я очень польщен и смущен тем, что городские власти и жители Ливерпуля решили наградить меня таким фантастическим способом. Еще одна автотрасса была названа в честь популярного клуба «Касба», которым владела моя мама Мона Бест. Отныне она называется Casbah Close.
Годы назад
— Помните ли вы вашу первую встречу с битлами?
— Я познакомился с Джоном, Полом и Джорджем, когда они выступали в клубе моей мамы — «Касба». Это было в августе 1959 года, тогда группа еще называлась «Куорримен», а не «Битлз». Помню, как их искреннее, энергичное выступление потрясло меня до глубины души.
— А как вы сами попали в «Битлз»?
— Дело было в августе 1960-го. Мне позвонил Пол и спросил: «Эй, парень, не хочешь поехать с нами в Гамбург?» У них тогда не было постоянного ударника. Естественно, я согласился.
Вообще перед поездкой в Германию «Битлз» были самой заурядной группой. Они решительно ничем не отличались от сотен своих сверстников, бренчавших на гитарах и мечтавших выбиться в люди. «Битлз» стали великой группой благодаря Гамбургу, где нам приходилось выступать по 17–18 часов в сутки, играя забойный рок-н-ролл для пьяных матросов, тедди-боев и хулиганов в злачных заведениях квартала красных фонарей. Получив в Германии ценнейший опыт, мы вернулись в Ливерпуль уже состоявшимися музыкантами.
— Какими были Джон, Пол и Джордж в повседневной жизни? И о чем они говорили между собой?
— Ну о чем обычно говорят подростки, играющие рок-н-ролл? В основном о музыке, новых пластинках, своих кумирах и о том, как их группу будут носить на руках поклонники! Джон был колючим, язвительным и довольно жестким парнем — таким его запомнили многие из тех, с кем он общался в те годы. Но я видел Джона и другим — добрым, ранимым и чувствительным. Уж если кто-то из нас и был философом, так это он. Джон много размышлял о смысле жизни, о Боге, о судьбе… Пол был и остается самым общительным и светским человеком. Джордж был тогда еще совсем ребенком со смешными оттопыренными ушами и желанием поскорее стать взрослым.
— С кем из них вы были особенно дружны?
— Это непростой вопрос, потому как мы все приятельствовали, все время были вместе, где-то рядом… Но, если честно, то Джона мне очень не хватает. Мне он понравился сразу, как только я увидел его на сцене. Уже тогда было ясно, что в нем есть потрясающая внутренняя сила, что этот человек добьется очень больших высот. С ним всегда было интересно и о музыке поговорить, на серьезные темы, и одновременно он мог ни с того ни с сего подойти и хлопнуть по плечу: «Эй, Пит, ну как дела, старина?» Вот этого мне очень не хватает.
Помню, как в 1980 году я узнал о его смерти. Я был дома, когда жена внезапно закричала из соседней комнаты: «Ты слышал, Джон умер?» Я сначала вообще не понял, о ком идет речь. И когда услышал по радио новость о смерти Джона Леннона от руки сумасшедшего, не мог в это поверить. Для меня это была даже не гибель великого музыканта, а потеря близкого друга…
— Вы общались с Джоном в 70-е, после распада The Beatles?
— Нет. Нас довольно сильно разметало по жизни — он стал звездой, и ему, конечно же, было не до меня. Но в одном интервью Джон сказал: «Я чувствую вину за судьбу Пита, возможно, тогда, в 60-е, мы навсегда изменили его жизнь. Прости, Пит». Я благодарен Джону за эти слова.
— Это правда, что медали, которые Джон Леннон надел на себя для фото на обложку альбома «Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера», на самом деле принадлежали вашему деду?
— Да, это так. Дед заработал их, когда служил в Индии, а мама сохранила. Когда Джон был у нас дома, в 1959 году, мама показала ему эти медали. Записывая «Сержанта Пеппера», Джон про эти медали вспомнил и решил, что будет здорово надеть их для фото.
— Сколько песен вы успели сыграть вместе с The Beatles, пока были в составе группы?
— В качестве барабанщика — более двухсот песен. Но это всегда были чьи-то вещи. Ни Джон, ни Пол тогда ещё не сочиняли, поэтому чего-то авторского у нас не было. Мы играли чужие хиты. Первой же оригинальной песней «Битлз», исполненной на сцене вживую, была ничем не примечательная «Love of the Loved», которую группа так никогда и не записала. Но мы знали, что у нас есть огромный потенциал, и если мы будем двигаться вперед, то сможем реализовать его в полной мере.
А в качестве солиста я спел всего две песни — Matchbox и Peppermint Twist.
Тогда и сейчас
— Бытует мнение, что вы были самым симпатичным из группы — вас так и звали «красавчик», и остальным ребятам это не совсем нравилось. Может, это стало причиной того, что вас «ушли»?
— У меня было много подружек, и это замечательно, но если это и было причиной, то довольно глупой. У всех в группе после каждого выступления хватало поклонниц…
— Но сознайтесь, вы же отказались носить прическу, как у всех?
— А меня никто об этом и не просил! Это все было очень естественно. Сначала это сделал Стюарт, потом Джордж, потом Пол, все сделали, когда им хотелось, но я остался таким, как захотелось выглядеть мне.
— Если представить, что вы вернулись в год, когда Пол предложил вам прийти в группу, как бы вы себя повели — сказали «нет» или попытались исправить ситуацию, чтобы остаться в группе любой ценой?
— Конечно, поначалу было обидно, а предложение покинуть группу, чего скрывать, стало ударом. Потому что я работал, вкладывался. Но в конечном счете ничего не стал бы менять, потому что два года с Beatles — очень замечательное время. Это было чудесно. Я ни о чем не жалею и ничего бы не хотел менять. Я верю в карму. Всё, что произошло со мной тогда, в 1961 году, позволило мне стать счастливым человеком сегодня. Сейчас я счастлив и здоров, но я не был бы таким, не пройди я полвека назад через ту обиду и разочарование, которое со мной случилось тогда. Так что всё в этой жизни происходит не случайно, нужно лишь понимать, что к чему ведёт. Мне кажется, про себя я всё понял.
— А что вы почувствовали, когда один из ваших фанатов набил морду Джорджу Харрисону из-за того, что вас попросили «на выход»?
— Да, было такое. Джордж ходил тогда с фингалом под глазом. Если честно, я был доволен. Еще мои поклонники сочинили кричалку: «Ringo — never! Pete Best — forever!» (Ринго — никогда! Пит Бест — навсегда!) Ринго Старра сегодня ночью разбуди — он её наверняка вспомнит (смеется).
Кстати, только в 2007 году продюсер The Beatles Джордж Мартин извинился за то, что полвека назад со мной обошлись «не очень».
— Вы как-то обмолвились, что если бы не «Касба», мир никогда бы не узнал о существовании «Битлз». Но колыбелью ливерпульской четверки почему-то принято считать другой клуб — «Кэверн»…
— Это одно из самых распространенных заблуждений. Изначально «Кэверн» специализировался исключительно на джазе. «Касба» же со дня открытия была задумана как рок-клуб. Это была не какая-нибудь затрапезная забегаловка на окраине города, а очень популярное заведение, вмещавшее до 300 человек! Кстати, «Касба» была уникальным местом еще и потому, что «Битлз» приложили руку к оформлению интерьеров клуба. К примеру, Джон расписал потолок, Джордж нарисовал звезды, я — пауков, а Пол — радугу. Эти интерьеры сохранились до сих пор.
— Сейчас клуб принадлежит вам. Недавно его объявили в Англии национальным достоянием. Вы теперь там кто — музыкант или музейный работник?
— Для музыкальной индустрии Великобритании этот клуб действительно стал легендарным местом, но для нас это чисто семейная история. И я надеюсь, что этот клуб всегда будет принадлежать нашей семье, даже когда меня уже не будет. Музейным работником я себя там не ощущаю. Скорее — хранителем домашнего очага.
То, что между нами произошло и надолго отдалило нас друг от друга, случилось пятьдесят лет назад. Сейчас всё уже в прошлом. Нельзя ведь всю жизнь быть врагами. Когда-то нужно заново строить разрушенные мосты. Я даже думаю, что был бы рад, если б наши внуки стали друзьями.
Если честно, мне жаль своих бывших коллег, которым пришлось пройти испытание славой, неудачными браками и излишним вниманием к личной жизни. Через что им только не пришлось пройти! С финансовой точки зрения у них все более чем в порядке, но в социальном плане… я не знаю. Я думаю, это жизнь в изоляции — и это плата за успех.
Наши отношения — уже история. Чувствуют ли они свою вину? Я не знаю. Но если бы мы встретились сегодня, то меня бы больше интересовало не то, что произошло 30 лет назад, а то, что происходит сейчас, и то, какие у них планы на будущее.
— И все-таки, Пит, почему вас уволили из «Битлз»?
— Для меня это до сих пор загадка. Честное слово! Но меня она уже больше не волнует так, как прежде. Чего греха таить, мне немного жаль, что я не стал частью легенды. Но, оглядываясь назад, я чувствую себя абсолютно счастливым человеком. Я уже пятьдесят лет женат, у меня замечательные красавицы-дочки и четверо внуков. Я играю в великолепной группе, разъезжаю с концертами по всему миру и завожу новых друзей. Я доволен всем и наслаждаюсь каждым моментом жизни, которая удалась.
Источник: rus.ruvr.ru