22 февраля в московской «Новой опере» в гала-концерте проекта «Тенора XXI века» наряду с тремя солистами — Максимом Пастером, Александром Богдановым и Александром Захаровым — выступит молодая российская певица-сопрано Ольга Перетятько, чья карьера сейчас активно развивается на главных оперных сценах мира. Накануне восходящая оперная звезда рассказала «Труду», кому обязана своим профессиональным и творческим ростом, как относится к режиссерскому осовремениванию классических оперных сюжетов, собирается ли петь, наряду с бельканто, также русскую музыку, и где теперь ее дом.
22 февраля в московской «Новой опере» в гала-концерте проекта «Тенора XXI века» наряду с тремя солистами — Максимом Пастером, Александром Богдановым и Александром Захаровым — выступит молодая российская певица-сопрано Ольга Перетятько, чья карьера сейчас активно развивается на главных оперных сценах мира. Накануне восходящая оперная звезда рассказала «Труду», кому обязана своим профессиональным и творческим ростом, как относится к режиссерскому осовремениванию классических оперных сюжетов, собирается ли петь, наряду с бельканто, также русскую музыку, и где теперь ее дом.
22 февраля в московской «Новой опере» в гала-концерте проекта «Тенора XXI век
— Ольга, как возникла идея нынешних гастролей в России?
— Она появилась у главы продюсерского агентства «Жар-птица» Игоря Беляева, и я с радостью согласилась. Каждое выступление в России для меня очень важно.
— Тем не менее ваш сайт составлен на множестве европейских языков, кроме русского.
— Сайтом занимается моя звукозаписывающая компания Sony, я не слежу за его обновлением и вообще никак не контролирую.
— Когда вы поняли, что ваша судьба — пение, опера?
— Сколько себя помню, я постоянно пела. Маленькая Оля с удовольствием выступала на семейных праздниках, Оля постарше побеждала на детских конкурсах типа «Песня-Песенка», 15-летняя Оля поступила на дирижерско-хоровой факультет училища при консерватории в Петербурге и сконцентрировалась на пении во всевозможных хорах родного города. Случались и небольшие соло.
Специально сольным пением я занялась довольно поздно, с 20 лет. Полтора года училась у Ларисы Анатольевны Гоголевской (одна из ведущих солисток Мариинского театра. — «Труд»), а потом уехала в Берлин, поступив в консерваторию по классу сольного пения.
— Лариса Гоголевская — ярко выраженная вагнеровская певица, тогда как у вас склонность к колоратурному бельканто. В тех занятиях был какой-то элемент конфликта?
— Исполнительский репертуар педагога здесь ни при чем, Лариса Анатольевна дала мне основы техники, певческого дыхания, легато, принципов извлечения звука. Дальше я занималась в Берлине с моим педагогом Брендой Митчелл, да и работа над собой в этой профессии не прекращается никогда.
— Это, наверное, Лариса Анатольевна с ее немецкой музыкальной ориентацией подвигла вас ехать учиться в Берлин?
— Нет, так получилось случайно. Я с ней поделилась своими идеями, и Гоголевская меня полностью поддержала.
— Каковы главные отличия немецкой певческой школы от русской?
— В моем понимании такого вопроса не существует, вокальная техника — одна, ее можно изучать на различных языках, в различных странах, но все будут говорить об одних и тех же вещах, просто называя их по разному.
— У вас много конкурсов в активе. Какую победу считаете самой дорогой для себя?
— Не знаю. Эти конкурсы дали мне необходимую материальную базу для бесконечных поездок на прослушивания. Наиболее интересным для меня был конкурс под патронажем Пласидо и Марты Доминго. — Доминго обычно не бросает просто так своих подопечных. Довелось с ним посотрудничать? Верно ли мое предположение, что с музыкантом такого класса работать не сложнее, а скорее проще, чем с середняком?
— Маэстро Доминго — потрясающей душевной щедрости человек. Он помнит всех победителей своего конкурса, следит за нашими успехами. Когда у меня были гастроли в Нью-Йорке с оперой «Соловей» Стравинского, он привел в трепет весь театр, неожиданно появившись с женой в моей гримерке после спектакля. Не могу сказать, кто меня больше любит, Пласидо или Марта, но их поддержку я чувствую. Нам не доводилось работать вместе, первая встреча будет этим летом на «Арене ди Верона», где маэстро будет дирижировать «Риголетто», а я исполню роль Джильды. Чем умнее человек, тем он проще. Это касается не только карьерных высот.
— Вы работали со многими выдающимися дирижерами, от представителя традиционной романтической школы Лорина Маазеля до приверженца исторической реконструкции Марка Минковского. С кем комфортнее? Какие работы с ними, с другими дирижерами особенно запомнились?
— Не в последнюю очередь благодаря моему дирижерскому прошлому мне комфортно с любым дирижером. Каждый из названных вами музыкантов меня многому научил. Вообще стараюсь учиться у каждого, спасибо судьбе, которая меня постоянно сталкивает с интереснейшими личностями.
— Как относитесь к режиссерским изыскам, вроде недавнего «Дон Жуана» Роберта Карсена в «Ла Скала», где все происходит посреди зеркал, герои поют из зала, а публика видит их отражение в заднике? Видели ли вы «Аиду» Дмитрия Чернякова в Новосибирской опере, где действие перенесено в одну из тоталитарных империй ХХ века? А его же «Руслана и Людмилу», где, благодаря вмешательству режиссера, побеждают злые интриги Наины и молодые герои вступают в жизнь, не уверившись, а наоборот, разочаровавшись в любви?
— Вы знаете, что бы там кто ни говорил о Чернякове, он Режиссер с большой буквы. У человека есть замысел спектакля от начала до конца, он приезжает уже с готовой концепцией, знает, чего хочет от певцов, он с ними работает, а не это, знаете: «Встань тут, сделай что-нибудь…» Причем работает со всеми, вплоть до каждого артиста хора. Результат выверенной работы режиссера виден. Перенося все в современный мир (разумеется, я говорю только о тех трех его постановках, которые видела живьем — «Дон Жуане» в Экс-ан-Провансе, «Китеже» в Амстердаме и «Енуфе» в Цюрихе), он добивается восприятия драмы (а комедий он не ставит) в очень актуальном для каждого сидящего в зале человека ключе. То есть он цепляет тебя узнаванием, будь то типаж, образ или же просто жест. Узнаванием черт, присутствующих в твоем соседе, коллеге, отце, наконец в тебе самом. Это, на мой взгляд, очень ценное качество. И потом, он заставляет думать.
В антракте одного из его спектаклей я встретила Кристофа Лоя (немецкий оперный режиссер. — «Труд»), пришедшего в качестве зрителя, — а ведь Кристоф принадлежит к тем постановщикам, которые сами создают тенденции. Вообще на премьере было очень много интендантов ведущих мировых театров. Они следят за творчеством Чернякова, потому что это всегда интересная и качественная работа. Редкое свойство! Что же касается «Китежа», то я прорыдала весь четвертый акт. Я! Которая никогда на спектаклях не плачет. Потому что все эти символы, которые он использовал, они настолько пронзительные и понятные, что невозможно было удержаться. А второй раз я расплакалась от гордости, когда Света Игнатович (певица-сопрано, выпускница Санкт-Петербургской консерватории, солистка Базельской оперы. — «Труд») вышла на поклоны, и зал встал… Вот еще одна черта Чернякова: он очень умело подбирает певцов (актеров) на конкретные роли, стопроцентно угадывая типаж. И это, кстати, тоже важный признак талантливого режиссера. Он не терпит лжи на сцене… Мы будем работать вместе над «Царской невестой» через несколько месяцев, и я уже не могу дождаться начала репетиций, но понимаю, что это будет нелегко и очень изматывающе психологически. Но я готова. Если же вернуться к вашему вопросу о режиссерских изысках, я их вполне приму, если режиссер меня убедит. Но нельзя забывать, что в опере главный все же — композитор.
— Какая из оперных продукций на сегодня для вас самая свежая?
— Только что с великолепной критикой завершился проект в Зальцбурге — редко ставящаяся опера Моцарта «Луций Силла». Партия Джунии оттуда — одна из самых сложных, когда-либо исполненных мною на оперной сцене, хотя ни одна из моих ролей не отличается легкостью. Канадский режиссер Маршал Пинковский создал потрясающий по красоте спектакль, летом мы его повторим в том же составе на Моцартовском фестивале в том же Зальцбурге (Mozart Festspiele) и запишем его на DVD. В партии Луция — Роландо Вильясон, дирижирует Марк Минковский.
— Говоря о вашем репертуаре, вы назвали только две русские оперы, причем «Царская невеста» еще только планируется. Но ведь и у Глинки, и у Чайковского, и у Прокофьева есть изумительные сопрановые партии.
— Так как я работаю в основном за рубежом и имя себе сделала в репертуаре бельканто, логично, что именно в нем и продолжаю двигаться вперед. С удовольствием спела бы «Руслана и Людмилу», каватину главной героини этой оперы часто пою на концертах.
Маэстро Александр Ведерников предлагал мне петь Антониду (героиня оперы «Жизнь за царя». — «Труд») во Франции, но, к сожалению, я была занята на Россиниевском фестивале, и партию отдали другой певице.
— Есть предложения от российских театров?
— Постоянно поступают, но очень трудно найти время для полноценного оперного проекта, поэтому пока я появляюсь в России только в концертах.
— Есть композиторы, которые специально пишут для вас?
— Французский композитор Фредерик Шаслен написал партию Кэти в своем «Грозовом перевале», ориентируясь на мой голос. Были переговоры с Петром Поспеловым, который тоже написал роль в своей опере, думая обо мне. Надеюсь, звезды сложатся удачно, и я поработаю с ним. Тот материал, который он прислал, мне очень понравился.
— А что вне классической музыки любите? К примеру, группу АВВА, на одну из солисток которой, Анни-Фриду Лингстад, вы, по-моему, даже чуточку похожи? Никогда не было мысли попробовать себя в эстрадном репертуаре? Как Анна Нетребко, спевшая дуэт с Филиппом Киркоровым. Или Дмитрий Хворостовский, записавший эстрадные романсы Игоря Крутого.
— Если я и буду петь вне оперного или классического камерного репертуара, это будет джаз или совместный проект с какой-то электронной группой: я люблю стиль drum\’n\’bass и его ответвления. Насчет сходства с Лингстад — первый раз слышу.
— Чем, кроме музыки, увлекаетесь? Какие фильмы, книги предпочитаете? В каком стиле устроили свой дом? Кстати, где он?
— Я очень много читаю, сейчас к примеру в моем айпаде загружена книга «Благоволительницы» Джонатана Литтелла — взгляд на Вторую мировую войну с точки зрения офицера немецкой армии. Что касается фильмов, у меня странный вкус — например, к моим любимым картинам относятся «Бойцовский клуб» и «Кофе и сигареты».
Насчет устройства дома — нет особо времени об этом думать. Мой дом сейчас между Берлином и Болоньей, но в основном в самолетах и отелях.
— Какое место на земле — ваше любимейшее?
— Рядом с любимым человеком. Неважно, где.
Источник: trud.ru