Жизнь имузыка Евгения Чичерина очень плохо задокументированы, нокое-что все-таки осталось
Жизнь имузыка Евгения Чичерина очень плохо задокументированы, нокое-что все-таки осталось
Непростительно долгий перерыв врубрике Past Perfect был связан смножеством объективных причин ноиссубъективными тоже. Мне изначально хотелось, чтобы тексты, которые здесь появляются, были посвящены нетолько иностранцам сбольшим талантом истранной судьбой, ноинашим людям стемиже данными. Имне пришлось долго преодолевать себя, чтобы написать про тугруппу, окоторой речь идет сегодня. Бывает неловко зазастарелую любовь копределенной музыке; бывает вдвойне неловко зато, что тебе неловко залюбовь; ивесь этот мнимый стыд, безусловно, заслуживает того, чтобы его преодолеть (апро репутационные риски после всего, что было, рассуждать уже как-то дико). Хмели-сунели это, конечно, как принято выражаться втаких случаях, совсем другая история. Вмоем личном случае про начало нулевых, студенческую общагу наокраине города, потрепанный кассетный плеер вкармане, магазин Зигзаг наАрбате, фестивали памяти Вени Дркина, автостоп, концерты группы Станция Мир ислово вписка, которое означает гораздо больше, чем бесплатный проход наконцерт. Все это давно уже пережито, прожито, осмыслено изабыто. Тоесть почти все. Почему-то последние три года каждой весной яисправно начинаю переслушивать этот альбом.
Систорией жизни тут, разумеется, трудно унас вообще плохо умеют заводить архивы, аужвслучае людей, недобравшихся домало-мальской славы, остается ивовсе собирать информацию покрупицам. Тем неменее кое-что все-таки собирается. Группа Хмели-сунели происходила изПерми ибыла детищем Евгения Чичерина также известного как Чича, также известного как Махно; хиппи, тусовщика, подпольщика, поэта, бродяги. Онеще всередине 80-х записался вкружок рабочей песни при Дворце пионеров (бывало итакое арезультатом могло стать такое: совсем юный Чичерин поет песню Баклажечка) апотом, в 1987-м, вПермь приехал Гребенщиков, дал концерт идаже пришел вгости кматери Чичерина; итут уждальнейшая судьба была определена окончательно. Вскоре юный автор впервые попал вмилицию зато, что разрисовал собственными творениями несколько этажей общежития Пермского государственного университета. Есть еще итакая история апокрифическая наверняка, нокрасивая по-своему: дескать, через какое-то время послеБГ вПермь заехал еще иЧистяков (тогда еще лидер группы Ноль совсеми вытекающими); вовремя концерта вздании вдруг отрубили электричество, музыканты растерялись итут насцену вылез совсем юный пацан, взял гитару изапел; иестественно, это был Чичерин. Вконце 80-х онбыл близок ксвердловскому кругу старика Букашкина, миф окотором зафиксировали впоследствии Синие носы; потом стал виднейшим уральским хиппи, ездил наРадугу, побывал сквартирниками встолицах инестолицах. Играл сгруппами, которые назывались по-разному, нопо-всякому небыли особенно востребованными впервой половине 90-х, понятно, мало кому была интересна инужна мировая психоделическая деревня, певцом которой Чичерин впервую очередь ибыл. Авостребованности ему, кажется, хотелось якобы вначале 90-х ондаже пытался организовать вПерми филиал MTV, авсередине выступать намодных танцах вместе сдзен-кор-группой Геноссе тод (чтобы это низначило). Содной группой главной, той самой, Хмели-сунели Чичерин даже умудрился записать настоящий альбом. А через два года после того, как он вышел, повесился у себя дома.
Повесился, правда, вродебы неиз-за музыки даистранно былобы, еслиб из-за музыки; совсем нелогично. Вчужую голову тем более вголову покойного незалезешь; ниодного толкового интервью сЧичериным несохранилось (аможет, ивовсе небыло); нокажется, что музыка тут как раз была средством спасения, перемалывала бродяжничество, бедность иненужность впризвание, вповесть, вмиф; обычный подспудный сюжет здесь про борьбу минора смажором, причем последний, как правило, внезапно инепредвиденно побеждает. Что нискажешь обэтих песнях, все будет звучать как оправдание потому что они очевидным образом происходят измира фенечек ихайратников, изгетто, вкотором непричастным делать нечего, споляны, которая давно уже превратилась вболото. НоХмели-сунели, по-моему, заставляют эту поляну цвести. Чичерин, безусловно, многое взял уГребенщикова (онисам это открыто признавал) нонеуГребенщикова философского инеуГребенщикова профетического, ауГребенщикова, который голый выходит излеса свелосипедом; уГребенщикова образца записей Все братья сестры иТреугольник. Ведущие инструменты здесь баян, скрипка, варган, перкуссия (несчитая гитарной акустики, разумеется); эта музыка вообще похожа надетский рисунок гуашью такаяже красочная инепосредственная. Здесь есть нестолько мысли, сколько свобода отмысли; это такая игра вбисер висполнении людей, которым иприкрыться нечем, кроме как нитками сэтим бисером. Важно еще, как Чичерин поет это высокий, дребезжащий, ласковый илукавый голос, как будто принадлежащий какому-нибудь радостному лесному богу, осознавшему притом всю бренность человеческого; неслучайно сам онговорил, что песня это как флаер нарейв, неистория, нопропуск вдругой мир. Вего голосе есть что-то народное иодновременно инородное оттого уХмели-сунели иполучается сочетать разом сугубо русское (наодном изквартирников Чичерин долго рассказывает про исконное значение слова бард, азатем довольно мощно акапелла поет исконную песню Земля русское), ирландское ииндейское. Взаголовке этого текста помянут Девендра Банхарт понятно, что это скорее красивая натяжка; ивсеже что-то общее есть ивтембре, ивманерах, ивсюжетах. Все эти сочинения про королеву тростника, комнаты, пахнущие кошками, золотых вшей, адвентистов, свинопасов, принцев, цыган, женщин сбычьими головами подобно Девендре, Чичерин будтобы глядит навсю эту русскую хипповскую песенную традицию сдурашливым прищуром выдумщика, остраняетее. Другой вопрос, что все равно одними аргументами изнутри тут неотбрехаешься мне потому инесколько боязно этот текст тут публиковать, что есть подозрение, что влюбом случае требуются аргументы извне, изсобственного быта исобственного прошлого. Иначе нуда, провинциальный менестрель снезадачливый судьбой, всего иделов. Хотя одна песня Хмели-сунели мне все-таки почему-то кажется вполне безусловной ейихпервый иединственный альбом заканчивается, итут уже вдело идут неирландские корни, аямайские. Она называется Мантра, иэто регги, иэто, по-моему, едвали нелучший положительный регги нарусском языке (где-то наравне Рыба Вежливого отказа, который иненаязыке вовсе; подругую сторону Комитет охраны тепла иотдельные вещи Ромы ВПР: там экзистенциальная подоплека исудьба, там другое). Ивот этот очень изящный баланс между безысходностью ибеззаботностью там очень заметен. Вдругой песне Чичерина, невошедшей в альбом ивообще мало куда вошедшей, есть формулировка незваный, новсе-таки гость почему-то кажется, что она точно подходит кего музыке вцелом.
Ипотом тут есть еще вот какой момент. Применительно кмузыке ведь тоже бывает интересно позаниматься альтернативной историей ачтобы было, еслибы, хоть имало кто это делает (единственный пример, который сразу приходит наум, сценарий Александра Долгова прото, что былобы, если бы Цой остался жив; такой пример, что ивспоминать нехочется). Возможно, это самообман, номне кажется, что вконце 90-х увсей этой отечественной хипповской традиции, уакустического подполья как раз ибыл шанс вырваться изгетто куда-то воткрытый мир; шанс, который неточтобы упустили, скорее его отрубила сама история; ишанс этот был связан как раз сЧичериным нуиеще содним человеком даже, пожалуй, большего масштаба иеще более трагической судьбы, который был помянут всамом начале этого текста, сВеней Дркиным. Вовсяком случае я почему-то явственно себе представляю, как песня Народный мститель звучит вэфире Нашего радио или как Хмели-сунели выступают вклубе Б2; итосказать, ведь вомногом натехже музыкальных материях, если брать широко, потом поднялись иМельница какая-нибудь, иПетр Налич. Однакож невышло. Известен даже день, когда стало ясно, что не выйдет. Рассказывают так. В конце мая 1999-го Ольга Арефьева играла большой концерт в ЦДХ. В какой-то момент на сцену поднялась Умка (дружившая с Чичериным и написавшая ему некролог, который вполне может служить заменой этому тексту) и сообщила собравшимся две новости. Евгений Чичерин повесился. Веню Дркина привезли в Москву из Луганска с последней стадией рака крови (а потом уже не спасли). Вот тут-то все и закончилось.
Унас вдеревне были тоже хиппаны, новсех, увы, уже давно позабирали.
Источник: afisha.ru