Александр Генис: Когда, накануне съезда Республиканской партии, Митт Ромни, выбрал себе в напарники Пола Райана, он дал, наконец, всем знать, чего он хочет. До сих пор понять это было куда сложнее, потому что на посту массачусетского губернатора он показал себя прагматиком. Отказываясь замечать разницу между бизнесом и политикой, Ромни управлял штатом, как хороший беспартийный менеджер.
Александр Генис: Когда, накануне съезда Республиканской партии, Митт Ромни, выбрал себе в напарники Пола Райана, он дал, наконец, всем знать, чего он хочет. До сих пор понять это было куда сложнее, потому что на посту массачусетского губернатора он показал себя прагматиком. Отказываясь замечать разницу между бизнесом и политикой, Ромни управлял штатом, как хороший беспартийный менеджер.
Собственно, этим Ромни многим и симпатичен, но большинству избирателей такая позиция кажется бескрылой. Чтобы придти к власти, претенденту нужна громкая идея, и на этих выборах ее представляет кандидат в вице-президенты. 42-летней Пол Райан — действительно яркая фигура. Он может застрелить оленя, поймать руками сома, покорить горную вершину и объяснить ребенку свой финансовый план. Суть его проста: пусть неудачник плачет.
— Бедные, — уверен Райан, — Америке не по карману, и государству не следует подменять частную благотворительность. Вашингтону вообще не стоит особо вмешиваться в экономическую жизнь. Если богатым не мешать, то всем станет лучше и опустошающий казну дефицит исчезнет, правда, не раньше 2030 года, когда уже не будет самой активной — пожилой — части электората.
В отличие от реалиста Ромни, который решает проблемы конкретно и по одной, позиция Райана — философская, универсальная и знакомая всем, кто читал кумира и учителя Пола Райана — знаменитую американскую писательницу-идеолога Айн Рэнд.
Чтобы основательно поговорить об Айн Рэнд и той роли, которую ее учение играет на нынешних президентских выборах, я пригласил в нашу Нью-Йоркскую студию философа «Американского часа» Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: Я бы любой разговор об Айн Рэнд начинал с того, что она русского происхождения (Алиса Розенбаум), родилась в Петербурге в 1905 году. Уехала она в Соединенные Штаты в 1926 году, то есть во вполне зрелом возрасте, успев закончить Петербургский университет по специальности социальная педагогика. Одним из ее учителей был известный философ Николай Лосский, вскоре высланный на пресловутом философском пароходе. Алиса Розенбаум, однако, успела у него поучиться, хотя его собственная философия — вариант интуитивизма — на ее последующей доктрине вряд ли отозвалась. Но вот что почти наверное можно сказать, так это, что именно тогда она познакомилась с философией Ницше, которая к тому времени уже стала университетским достоянием, Ницше ввели на факультеты. Влияние Ницше на мировоззрение Айн Рэнд было колоссальным, но не совсем адекватным.
В жизни Рэнд был такой сюжет. В 1921 году Советскую Россию посетила делегация английских профсоюзов (с ней, между прочим, увязался Бертран Рассел). Айн Рэнд рассказывала, что этот визит произвел на нее большое впечатление: после многих лет голодовки и прочих бедствий она увидела хорошо одетых и здоровых на вид людей. Причем людей, которые считались рабочими. Именно этот момент она выделила, и неспроста. Конечно, к тому времени, когда она уехала из России, уже был нэп, и люди подкормились и приоделись, но травму гражданской войны с тотальным разором страны забыть было нельзя. И весь этот разор шел под лозунгом борьбы за счастье трудящихся и новый справедливый мир. Вот был главный экзистенциальный урок, полученный Алисой Розенбаум в советские годы: когда подавляются индивидуальные сила и способности человека, наступает всеобщий упадок. Вывод напрашивался на уровне даже не простого силлогизма, а чуть ли не инстинкта: если свобода дана каждому, хорошо делается всем.
Александр Генис: Значит ли это, что именно в этом «инстинкте свободы» следует искать след Айн Рэнд в нынешней предвыборной кампании?
Борис Парамонов: И да, и нет. Пол Район объявил себя поклонником социальной философии Айн Рэнд, но это его личное дело. Сама эта философия известна давно и насчитывает многих поклонников и сторонников.
Александр Генис: Например, одного из самых влиятельных экономистов современной Америки Гринспэна. В России ее адептом стала, например, известный публицист Юлия Латынина. Но это — лишь несколько имен. Статистика еще более красноречива. По состоянию на 2007 год суммарный тираж книги «Атлант расправил плечи» составил более 6,5 миллионов экземпляров. По опросу, проведённому в ноябре 2008 года, этот роман прочли 8% взрослых американцев. Что говорить, в США вышла марка с ее портретом. А этой чести из российских титанов удостаивались лишь очень немногие: Стравинский, Баланчин, Бродский. Айн Рэнд попала в блестящую компанию.
Борис Парамонов: Да, конечно, ее популярность не вчера началась. Я даже думаю, что это не Айн Рэнд создала такую философию опоры на индивидуальные усилия человека, такую философию индивидуального, что ли, экстремизма, и даже не из Ницше ее извлекла, а из самой Америки, из американского опыта, причем не только своего персонального.
Америка, Соединенные Штаты — страна, построенная как раз сильными индивидами, их личными, можно сказать, героическими усилиями. Два элемента, две стихии создали эту страну: огромные богатые пространства и свободный человек, приложивший к этой земле руки. Это исконный американский миф. Миф не в смысле выдумка или, того пуще, ложь, а миф как изначальная экзистенциальная установка, как некое целостное переживание, определяющее собой все частные реакции и поступки человека. Это — американский архетип, так скажем. Или, по Канту, если хотите, трансцендентальное априори. Трансцендентальное — не путать с трансцендентным: это то, что лежит в основе опыта…
Александр Генис: … и Голливуда!
Борис Парамонов: Конечно. Я еще до того, как приехал в Америку, был крайне впечатлен одним высказыванием французского теоретика кино Андре Базена. Он написал, что Голливуд работает на двух архетипах: одинокий ковбой и трагический гангстер. Понимаете, кино это выдумка, вроде как нечто невзаправдашнее, тем более Голливуд, который высоколобым интеллектуалам велено ругать, — но ведь ни одно искусство, никакое искусство не существует помимо своих вот этих самых трансцендентных оснований. И, пожив в Америке, не трудно понять, что эти мифические персонажи в самом деле существуют и создают расхожий тип американца. Вот и Айн Рэнд, девушка толковая и с характером, быстро это поняла и сама вошла в этот «кэст», если говорить опять же кинотерминами.
Урок Америки прост: если ты рассчитываешь на себя, и тебе никто не мешает — то чего-то добьешься, не пропадешь. Вот этот собственный биографический урок она и положила в основу своей философии, дав ей не совсем точный термин «объективизм». По смыслу выходит как раз обратное: субъективизм, опора на собственные силы. Но она сюда Аристотеля подключила, акцентированную рациональность, опора на разум, на дважды два четыре, хотя опять же тут речь не о разуме нужно вести, а о воле. Философия Айн Рэнд, если можно говорить о таковой, — самый настоящий волюнтаризм. Ницшеанская закваска оказалась важнее привнесенного Аристотеля. Да и опять же повторяю: философские мотивировки здесь вторичны, первичен живой американский опыт, очень характерным и, я бы сказал, стильным выразителем которого стала Айн Рэнд.
Александр Генис: Борис Михайлович, всё-таки у Рэнд главное — не философские обоснования ее мировоззрения — она ведь отрицала влияние всех философов, кроме все того же Аристотеля. Важен, во всяком случае, для сегодняшних политиков из Республиканской партии, непосредственный социальный смысл ее учения: она выступает как беспрекословный и бескомпромиссный защитник капитализма. Вот в чем ее сегодняшняя актуальность, когда уже в последние годы несколько президентов-республиканцев оживили в США этот дискурс. И, одновременно — стали пугать публику словом «социализм»: называя социалистом даже президента Обаму.
Борис Парамонов: Эти слова — что капитализм, что социализм — давно стали жупелом, конденсатором тех или иных эмоций. Лучше вместо капитализма сказать «свободное предпринимательство, свободный рынок», а вместо социализма — вэлфэр-стэйт, государство всеобщего благоденствия, или социально ориентированная государственно-экономическая система. Капитализм и социализм — крайние термины, которые требуют посредника; так учит структурная антропология, которая, по слухам, способна описать всё в человеческом опыте.
Айн Рэнд — непримиримо резкая поклонница вот этого самого абстрактно взятого капитализма, который она видит не просто самым справедливым, но и самым естественным способом организации хозяйственной и социальной жизни. Эта система рождается, когда человек получает или приобретает полную свободу. И вот этот совершенно абстрактный человек является у нее благодетелем человечества. Она упускает из виду, что никакая система не создается индивидуальными усилиями. Психологическая ее предпосылка — некий титанизм, она всегда на стороне сильных. Не мешай сильному — и всем будет хорошо: вот ее философия в простейшей формулировке. А ведь это не так. Знаете знаменитую апофегму: всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. А что в современном мире сильнее денег? Деньги и суть власть. И что же, пускать этих титанов на свободный выпас? Тогда одинокий ковбой превращается в гангстера, и отнюдь не трагического, потому что не его убивают, а он всех, если не убить, то подавить готов.
Александр Генис: Как всегда, философия бежит в эстетику. Не будем забывать, что Айн Рэнд писала романы в духе, как она сама говорила, «романтического реализма». Этот термин, кстати, пытался ввести Геббельс, но он в Германии не прижился. Зато нам он живо напоминает социалистический реализм: изображать по словам Айн Рэнд «реальность, какой она может и должна быть». Эта эстетическая задача, как мы знаем, порождает супер-героев, которые хорошо укладываются и в сталинский производственный роман, и в детский комикс, и в голливудский боевик.
Борис Парамонов: Хорошо, давайте опять о кино. Был в Америке гениальный кинорежиссер Орсон Уэллс, первый же фильм которого «Гражданин Кэйн» стал и остался лучшим фильмом американского кино. Но ведь ясно это отнюдь не сразу стало. Фильм Уэллса был провален газетным магнатом Херстом, замолчавшем или разругавшем его фильм в сотнях своих газет. Херст посчитал, что гражданин Кэйн — это его сатирическое изображение. И всё, кинокарьера гения была порушена раз и навсегда. А ведь по Айн Рэнд получается, что Херст — ее герой, из ее любимых титанов. «Атлант расправляет плечи» — так называется ее самый популярный утопический роман, в котором сильные мира сего объявляют забастовку, и жизнь прекращается, человечество подходит к краю гибели. Вот спрашивается: за кого Айн Рэнд — за Херста или за Орсона Уэллса?
Александр Генис: Ну, это — перебор, обе фигуры — сверхчеловеческого размера. И конфликт их трагический, но ницшеанский, героический.
Борис Парамонов: Согласен, вопрос поставлен неправильно, слишком абстрактно, но это и есть подход самой Айн Рэнд, которая не хотела понимать, что современный мир — это система с миллиардами прямых и обратных связей, что титаны не существуют одни, не только в собственном соку варятся.
Александр Генис: Если Айн Рэнд устарела и ее идеология подходит только тем, кто переживает «детскую болезнь правизны», то отчего ее подняли на щит республиканцы сегодня, в разгар борьбы с Обамой?
Борис Парамонов: Айн Рэнд — серьезное и уважаемое имя, которым вполне можно прикрыть самые разнообразные политические цели, придав им тем самым оттенок респектабельности. Зачем повышать налоги на богачей, вот и Айн Рэнд против. Между прочим, эти налоги снизил уже Буш-младший, а никакого особенного оздоровления экономики за счет новых инвестиций не произошло. Неизвестно, где они эти сбережения держат. А теперь намеки делают: вот как только Обаму прокатим — так сразу же и экономическое оживление наступит.
США — давно сложившаяся страна с очень сложно организованной социально-экономической системой, которую новые иммигранты не строят, но к которой подстраиваются. Вот это и вызывает острую реакцию среди старожилов, которые до сих пор себя считают первопроходцами, рассчитывающими только на себя и на свой «смит-вессон». Но ведь и они, между прочим, и пособия по безработице при нужде получают. Они сами уже не замечают, что давно живут в вэлфер-стэйт, а не на фронтире. Но поскольку пистолет у каждого есть, то вот они и пребывают в такой фантастической уверенности.
Александр Генис: Ну что же, пора подвести итоги: кто же такая Айн Рэнд и что она привела с собой в Америку?
Борис Парамонов: Айн Рэнд — человек, органически включивший в себя этот архетипический американский опыт — потому что она сама приехала не на готовенькое, а выдержала трудную борьбу за существование и за самореализацию. И тут, я полагаю, советский опыт ей очень помог — житье впроголодь и в коммуналках. Но ведь и в Америке никакой социальной помощи она тогда — в двадцатых годах ни от кого не получала. Значит ли это, как говорят сегодняшние ее сторонники, что в такую ситуацию надо ставить всякого приезжающего в эту благословенную страну? А то и вообще новых не пускать, своих, мол, хватает.
Герой Айн Рэнд существует только на вертикали, смотрит сверху вниз. Как в финале фильма, сделанного по ее роману «Источник», — Гарри Купер взлетает на строительном подъемнике в высоту, а снят снизу. Получается очень эффектный визуальный образ некоего сверхчеловека. Я бы сказал, что такой кадр был бы на месте у Лени Риффеншталь. Ненужная это для Америки ассоциация.
Источник: svobodanews.ru