Начало
«Мои богини!.. Где вы?»
Учеба началась в сентябре 1921 года. «Я… вступил в новую, сказочную жизнь… Всем моим существом владело безумное желание стать оперным артистом», — вспоминал Лемешев. Едва ли где-то в России того времени были лучшие возможности для подлинного роста оперного певца. Ему открылись все двери: консерватория, студия К. С. Станиславского, Большой театр. Он слушал Ф. И. Шаляпина на его прощальных концертах весной 1922 года, Л. В. Собинова.
Начало
«Мои богини!.. Где вы?»
Учеба началась в сентябре 1921 года. «Я… вступил в новую, сказочную жизнь… Всем моим существом владело безумное желание стать оперным артистом», — вспоминал Лемешев. Едва ли где-то в России того времени были лучшие возможности для подлинного роста оперного певца. Ему открылись все двери: консерватория, студия К. С. Станиславского, Большой театр. Он слушал Ф. И. Шаляпина на его прощальных концертах весной 1922 года, Л. В. Собинова.
Лемешев учился в классе Н. Г. Райского, занимался и у Л. Ю. Звягиной. В 1924 году, не прерывая занятий в консерватории, он поступил в студию К. С. Станиславского, готовил партию Ленского. Зимой 1925 года, в гримерке, перед выходом на сцену, проницательный Станиславский заметил: «Вы его не гримируйте… Он в жизни — Ленский».
В 1924 году на музыкальных средах в доме И. Н. Соколова — профессора консерватории и учителя Лемешева — Сергей познакомился с дочерью профессора Натальей Ивановной Киселевской, певицей, которая училась в Московском музыкальном училище. В 1924 году они обвенчались.
«И мира новый блеск и шум еще пленяли юный ум»
Лемешев искал себя: менял педагогов, метался между консерваторией и студией Станиславского. В итоге, по собственному свидетельству, покинул консерваторию, «так и не сдав государственных экзаменов». В мае 1926-го он ушел и от Станиславского. «Тянула сцена, жгло нетерпение попробовать свои силы в опере», — объяснял свое решение Лемешев. Он прошел конкурс в Большой театр, на вторые роли, а петь хотел первые.
10 октября 1926 года состоялась премьера Лемешева в Свердловском оперном театре. «Уезжая, — вспоминал он, — я поставил себе задачу не меньше пяти лет проработать на периферии». Наталья осталась учиться в Москве. Он начал с партии Берендея в опере Римского-Корсакова «Снегурочка». Затем последовали еще одиннадцать ведущих партий: Альфред, Индийский гость, Владимир Игоревич, Фауст и другие. И конечно, Ленский.
В сентябре 1927 года Лемешев уехал в Харбин, на сцену Русской оперы, где пел до марта 1929-го. Там он, по его собственному признанию, увлекся одной из коллег. Жена об этом узнала, и они расстались. Тянуло домой. «Увидев в Харбине… фильм „Бабы рязанские“, я плакал от тоски по родине», — признавался Лемешев.
В марте 1929-го он вернулся в Москву, съездил в Пермь и вновь вернулся в столицу. Лемешеву предложили Тбилисский (Тифлисский) театр оперы и балета. В Грузию он ехал уже с новой женой — Алисой Корневой-Багрин-Каменской. «Дорогая мамочка… — писал Лемешев в июне 1929 года, — я встретил… женщину, безумно ее полюбил и сегодня на ней женился».
«Его душа была согрета…»
В Тбилиси, «городе старых оперных традиций», заставить себя полюбить было не так легко. Местная публика привыкла к лучшим исполнителям. Мерилом успеха было предложение «остаться на второй сезон». «Я решил, — подчеркивал певец, — пропеть в Тбилиси два сезона».
Начал с «Евгения Онегина». После дебюта получил весь ведущий репертуар. Почти в каждом спектакле пел кто-либо из столичных знаменитостей: А. Пирогов, Г. Жуковская, М. Максакова, Н. Печковский, Д. Головин, С. Мигай. Лемешев стал их партнером. Бывало, и при маститых москвичах «лемешистки» закидывали кумира лавровыми венками. Такое случилось при выступлении с Д. Головиным в опере Верди «Риголетто». «Зрители не успокоились, пока я не повторил „Сердце красавицы“ на русском, грузинском, армянском и итальянском языках». Головин — Риголетто… даже разозлился и обозвал меня сладким тенором».
«В моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе!»
Пролетели два сезона. Лемешев подал заявление о дебюте в Большой театр и прошел экзамен. 16 августа 1931 года он стал солистом театра. Они с Алисой поселились в Москве в двухэтажном особнячке на улице Москвина, 6.
7 сентября Лемешев пел Ленского в «Евгении Онегине».
В своей театральной жизни он исполнил 38 партий, из них 12 новых — в Большом театре. Здесь, вспоминал Лемешев, «я спел почти все ведущие лирические партии: от Ленского до Фауста. Эти годы явились для меня школой высшего мастерства». Петь с И. Козловским, Л. Собиновым, Н. Обуховой, М. Максаковой, В. Петровым, М. Ройзеном, учиться у них и даже превзойти их, а главное — превзойти самого себя — эта неписаная задача стояла перед Лемешевым. «В искусстве, — заметил он, — не может быть стабилизации — либо ты идешь вперед, либо… пятишься назад».
«Одним на время очарован, разочарованный другим…»
В 1938 году в «Риголетто» Лемешев впервые пел так, как мечтал петь: свободно, играючи, без самоконтроля. «Для меня это был потолок, — писал он в „Пути“. — Я понимал, что лучше уже спеть вряд ли смогу».
В жизни певца, внешне безупречной, появились признаки внутреннего кризиса. Ему было 36 лет. Чтобы не простаивать, Лемешев в 1938 году подготовил, а в 1939—1940-м исполнил все сто романсов Чайковского, снялся в «Музыкальной истории», а в наступившем 1941-м начал готовить партию Ромео в опере «Ромео и Джульетта» Гуно.
Дала трещину и семейная жизнь. В 1940 году Лемешев разошелся с Алисой и вступил в брак с актрисой МХАТа Любовью Варзер, с которой его познакомила подруга Любы Нора Полонская. Полонская в момент знакомства сама дружила с певцом. Лемешеву, возможно, не только по своей воле пришлось уйти из дома на улице Москвина, от Алисы.
Новую квартиру на Горького, 15, ему, вероятно, помог получить нарком В. М. Молотов. «После правительственного концерта, — вспоминал Лемешев, — я, задумавшись, остановился у колонны и не заметил, как ко мне подошли двое, в одном из них я узнал Молотова». Вячеслав Михайлович вошел в положение бездомного «Ромео».
«Паду ли я, стрелой пронзенный…»
На 22 июня 1941 года в Большом театре была назначена премьера оперы «Ромео и Джульетта». По радио сообщили о начале войны. Тем не менее спектакль состоялся, но вскоре театр закрыли до 1943 года, а труппу отправили в Куйбышев.
17 октября Лемешев опоздал на поезд и остался в Москве. «Я жил на улице Горького, — вспоминал он, — и видел, как двигались танки» 7 ноября с парада прямо на фронт.
Филиал Большого театра продолжал работать. «Мы ставили „Евгения Онегина“, „Травиату“, „Риголетто“, „Севильского цирюльника“. Я часто пел Ленского», — вспоминал Лемешев. Он выступал с коллегами в госпиталях, воинских частях.
В октябре же 1941-го Лемешев заболел воспалением легких. В феврале рецидив повторился. Певец вновь простудился, когда посетил в деревне мать, чудом спасшуюся от фашистов. У Лемешева открылся туберкулез. Его подлечили и отправили на реабилитацию в Елабугу, в сосновый бор. В Елабуге, по данным А. Литвинова, за Лемешевым и Варзер была установлена слежка — их подозревали в шпионаже. Слежка ничего не дала и не могла ничего дать. Лечение не помогло, и в 1942 году ему «отключили» правое легкое — сделали пневмоторакс и запретили петь.
«Пускаюсь ныне в новый путь…»
Петь Лемешев не мог, задыхался. Но и не петь он не мог. Певец стал развивать возможности одного легкого, и вскоре врачи, прослушав его на спектакле, разрешили выступать один-два раза в месяц. Он пел по три-пять раз, выступал с концертами.
Выйти из тупика помогла новая любовь. В 1944 году Лемешев вновь начал исполнять партию Ромео. Его партнером и женой стала Джульетта — Ирина Ивановна Масленникова, единственная из жен подарившая ему ребенка — дочь Машу. С ней он пел в операх «Ромео и Джульетта», «Травиата», «Риголетто», «Севильский цирюльник», «Лакме», «Снегурочка». «Мы подходили друг к другу, — вспоминал Лемешев позднее. — Это был подлинный ансамбль, который принес мне много творческой радости».
И все же Джульетта не смогла устоять против Татьяны. В 1948 году Лемешев приехал на гастроли в Ленинград. Он должен был петь партии основного репертуара, Ленского. Маэстро знакомился с исполнителями. Пожав руку Вере Николаевне Кудрявцевой, он заметил: «А я сразу подумал, что вы — Таня». Вскоре, в 1950 году, она стала его гражданской женой. Официально Лемешев заключил брак с Кудрявцевой лишь в 1972-м.
На фоне сердечных дел, которые серьезно занимали певца, 14 мая 1950 года Лемешеву присвоили звание народного артиста СССР. В 1952-м Лемешев и Кудрявцева официально развелись с прежними супругами. Он построил кооперативную квартиру на Горького, 25/9, а в 1957-м — загородный домик на станции «Дачное».
С Верой Николаевной ему повезло. «Если бы я встретил Веру раньше, — признавался Лемешев, — она бы стала моей первой и последней женой». Однажды мать Сергея Яковлевича, которая гостила у них в Москве, низко поклонилась Кудрявцевой и сказала: «Спасибо тебе, Николаевна, за Сереженьку».
«И жизнь могучая дает…»
В 1958 году Лемешев с супругой и коллегами побывал на гастролях в ГДР. В 50—60-х он много ездил по стране. Пел в Ленинграде, Ташкенте, Новокузнецке, Кемерово, Красноярске, Новосибирске, Челябинске, Кургане, Пскове, Новгороде, Пензе. Судя по переписке, его восторженно встречали все, от вахтера до первого секретаря обкома. Он любил возвращаться домой. «Как у нас дома хорошо, как я соскучился», — говорил Сергей Вере.
Лемешев написал двадцать очерков о партнерах по сцене, в том числе о Собинове, Неждановой, Катульской, Обуховой, Максаковой, Пирогове, Мелик-Пашаеве, Синявской, Георге Отсе, Хайкине и других, а также книгу «Путь к искусству».
В 1969—1977-м он работал на радио, готовил и вел передачу «Любимые арии и сцены из опер», был педагогом в консерватории.
Глубоко в душе Лемешев хранил свои мысли и чувства о главном. В рукописи статьи «О культуре пения» он обратил внимание на роковое противоречие, которое поджидает исполнителя. Певец достигает потолка в развитии, приближается к тайне искусства и сталкивается с трагедией: голос перестает ему подчиняться.
С годами давало о себе знать и здоровье. В письмах к Вере Николаевне с гастролей 8 и 14 февраля 1966 года Лемешев пишет о проблемах с легкими. Вера Николаевна упоминает о том, что в 70-е годы у Лемешева было «хроническое воспаление легких». 26 апреля 1968 года он перенес тяжелый инфаркт, в следующем году инфаркт повторился, и это вывело Лемешева из строя на долгих три года. В 1974-м — микроинфаркт… Лемешевы стали ездить в дом отдыха Большого театра в Серебряный бор — свою дачу уже после первого инфаркта пришлось продать.
«Блажен, кто праздник жизни рано оставил, не допив до дна…»
Лемешев пел в Большом театре 34 года. 13 ноября 1965 года он в 500-й раз исполнил партию Ленского — и оставил эту сцену. Через несколько лет, в преддверии своего 70-летия, в тяжелое для многих лето 1972 года, когда под Москвой горели торфяники и было нечем дышать, он исполнил партию Ленского в Большом театре в 501-й раз. Это было 30 июня. А 14 марта 1976 года в Колонном зале Дома Союзов он пел в последний раз в жизни — это была партия Берендея в опере Римского-Корсакова «Снегурочка».
После микроинфаркта Лемешев, по словам Кудрявцевой, временами становился отрешенным и «весь точно светился». Однажды на вопрос Веры Николаевны: «Что с тобой»? — он ответил: «Я не доживу до своих 75 лет. Как ты останешься одна?».
В ночь на 26 июня 1977 года, за две недели до дня его рождения, Лемешева не стало. Вера Николаевна пережила его — ушла из жизни 25 декабря 2009 года в возрасте 98 лет.
…В одной из своих статей Лемешев сознательно повторил мысли Собинова, приложив их к собственной судьбе. Когда певцу удается захватить аудиторию, «когда… с залом аплодирует и хор, и рабочие на сцене, и сторожа, — значит… искусство в данный момент исполнило первую священную заповедь: оно дошло до человеческой души».
Таким было искусство великого русского тенора Сергея Яковлевича Лемешева. Оно дошло до каждой души, которая соприкоснулась с ним, и навсегда останется с нами.
Источник: rus.ruvr.ru