Вы уже второй фильм снимаете о русских (первый Душка с Сергеем Маковецким), а теперь еще и стихотворение Пушкина красной нитью проходит через весь фильм. Откуда такой интерес к русской культуре?
Вы уже второй фильм снимаете о русских (первый Душка с Сергеем Маковецким), а теперь еще и стихотворение Пушкина красной нитью проходит через весь фильм. Откуда такой интерес к русской культуре?
Голландцы повернуты лицом к англоязычному западу к Великобритании и Америке. Мы протестанты, прагматичный народ, у нас все рационализированно. Этот прогресс как разгоняющийся поезд, но ведь абсолютно ясно, что у него нет пункта назначения, он мчится просто ради скорости, и мне бы хотелось повернуть его в обратную сторону, на Восток. Я говорю не о дзен-буддизме, а о мире чувств; русские умеют чувствовать. Мне нравится, что у русских зрителей меньше предубеждений, они внимательны и умеют интерпретировать то, что видят. Когда я наблюдаю за тем, как они смотрят на экран, я вижу их жадность до эмоций, что они способны полностью погрузиться в фильм.
Когда я закончил сценарий Девушки, мы перевели его на русский, а потом обратно на голландский, что его очень сильно обогатило русский язык способен передать намного больше оттенков чувств. Русскую литературу XIX века знают во всем мире: Толстого, Достоевского, Чехова Чехов в Голландии особенно популярен, ведь его пьесы бесповоротно изменили мировую культуру и не теряют своей актуальности, хотя его там воспринимают и не совсем так, как у вас. С Пушкиным дело обстоит несколько иначе, но я его выбрал потому, что очень ценю его поэзию. Меня привлекает в русской культуре то, что центральным ее героем всегда был поэт, и Пушкин в моем фильме символизирует всю поэзию целиком. Мне все говорили, что для вас это стихотворение, которое герои читают друг другу, это что-то, навязшее на зубах, что его знают с пеленок, но меня это не смущало оно очень красиво и отлично отражает то, что я хотел сказать. Ну и я ведь не только для русских снимаю в конце концов.
И все же вас тут тоже особенно любят. Как вы думаете, в чем секрет?
Наша культура построена в основном на тексте: голландский человек приобретает свой интеллект за чтением книг. Российская культура же скорее визуальная, а я визуальный режиссер, я работаю с образами. Но это кстати касается не только России, но и, например, Испании или Италии, и там у меня тоже большая публика. Однажды я был в Русском музее и, когда я смотрел на иконы, никак не мог осознать, в чем их ценность, для меня они все выглядели одинаково. Но потом мне удалось это понять. В европейской живописи, начиная с Ренессанса, чувства были включены в картину, а в иконах ведь их нет. Эмоции возникают от контакта со зрителем, но это требует определенного напряжения и душевной работы.
Главную героиню фильм зовут Элиза откуда появилось это имя? Это бедная Лиза Карамзина или, может, Елизавета Воронцова, которой посвящал стихи Пушкин?
Повлияла, вы правы, но это не стоит воспринимать так конкретно. Бедная Лиза Может быть, но, вообще-то, Элиза это просто самое распространенное женское имя XIX века, а для меня была важна прежде всего романтическая атмосфера той эпохи. Мой последний фильм довольно сентиментален, и он целиком растет из традиций романтизма: любовь, смерть основные темы романтического искусства, а Элиза это просто знак того времени, собирательный образ.
Ваш фильм как будто еще и о том, что унес с собой XX век.
Да, такой посыл я тоже имел в виду, ведь герой Маковецкого возвращается в это местечко под Лейпцигом уже в 1950-е. Но этот фильм скорее о памяти, он о том, как воспоминания питают жизнь человека, потому что все еще важны для него. Они его формируют и заставляют вернуться, хотя прошла уже целая жизнь, семья, дети.
А в наше время могла бы случиться такая история?
Знаете, я стараюсь иметь дело с основополагающими и универсальными историями и эмоциями, которые волновали человека всегда. Снимать о современности, выискивать какие-то приметы времени, актуальные проблемы мне не очень интересно. Я имею дело с тем, что принадлежит вечности, а не моменту.
Раньше в ваших работах почти не было диалогов, только образы, а в последнем фильме, несмотря на то что там осталась некоторая характерная для вас пантомима, говорят много. В чем причина изменений?
Ну не так уж много там говорят. Причем делают это в основном русские: в моем фильме русский это язык меланхолии, язык утраты и ностальгии. Но, вообще, да, я не люблю многословность в кино. Мне кажется, слова заставляют нас воспринимать определенным образом и делают фильм как будто меньше. А вот когда в кино почти не говорят, приходится смотреть внимательнее, обращать внимание на детали, искать метафоры. Кино вообще метафорическое искусство, ими можно сказать намного больше; мимика персонажей может сказать намного больше, чем слова, хотя в этот раз я старался исключить все комическое из своего фильма. Знаете, мы, кстати, разделяем слова фильм и кино: фильмы смотрят с попкорном, там мозги отключают, кино же искусство, а не развлечение. С другой стороны, благодаря развлекательному кинематографу кино как искусство продолжает существовать, но я не считаю, что кино должно восприниматься рассудком обычно думают, что настоящее кино это интеллектуальная вещь. Нет, оно обращено к сердцу. Музыка в этом смысле идеальное искусство чистые эмоции. Но у кино свой особый язык, позволяющий делать это с помощью образов.
Ясно, что вам нравится работать с Сергеем Маковецким, но вот как вы выбрали на роль Ренату Литвинову? Она сама по себе уникальный персонаж, особенно когда дело касается любви и смерти.
Маковецкий мой хороший друг, но он и потрясающий актер. Мы обсуждаем фильм на всех этапах, и он дает мне много идей. У нас уже есть наметки следующих проектов: один из них основан на Черном монахе Чехова, другой называется Последняя сигарета, но пока не будем загадывать. В Девушке роль у него небольшая, но зато самая важная. Русские актеры вообще невероятно профессиональны. Когда я брал Ренату на роль, я абсолютно ничего не знал о ней, она просто пришла на кастинг, и я решил, что нужно снимать ее. Тем более она была чем-то похожа на Светлану Светличную, что тоже имело значение, ведь они играли одну женщину. Уже во время съемок я понял, насколько она особенная: ее интонации, жесты я был ею очарован.
А Леонид Бичевин? Не в фильме ли Морфий вы его увидели? Там он тоже играл доктора.
Да, действительно, но самым важным было то, что они с Сильвией Хукс отлично подошли друг другу, ведь их тандем центр картины. Когда человек просто идет по улице и мы на него смотрим, ничего не происходит. Но если мы знаем, что за углом его ждет убийца, тот же человек сразу становится интересен. То же самое и с актерами: один играет свою роль, а другой привносит конфликт, а конфликт основа кино. Я всегда говорю, что начинаю создавать историю с двух главных полюсов, все остальное рождается между ними: например, любовь и смерть, или мужчина и женщина, день и ночь, или прошлое и будущее это магнитное поле, как между северным и южным полюсами. Это поле кинематографа, поле искусства. Вот почему фильм так называется: любовь и смерть противоположные вещи, в этом его смысл.
Этот прогресс как разгоняющийся поезд, но ведь абсолютно ясно, что у него нет пункта назначения
У вас часто действие привязано к одному месту, и в Девушке тоже почти вся история разворачивается в стенах странного отеля на отшибе, время в котором как будто остановилось.
Этот отель один из главных героев фильма. Он настоящий, находится на окраине Лейпцига и был заброшен до того, как мы начали там снимать. Мне очень нравится идея: отель идеальное место для случайных встреч и расставаний. С одной стороны, он связан с движением, но с другой он сам не меняется, и те, для кого жизнь остановилась, там просто доживают свой век. Я хотел в фильме сделать зримой цикличность природы: все начинается весной, рождается любовь, потом лето, затем дождливая осень, ну а зима это смерть. Однако после нее начинает пробиваться новая жизнь, и это надежда, которая есть в моем фильме.
В конце фильма у вас появляется самоцитата из Стрелочника, но если там финал был лиричным, хоть и печальным, то здесь скорее атмосфера упадка и разложения. Что для вас значит это изменение?
На самом деле в этом фильме присутствуют все мои предыдущие работы. Да, я ворую, но у самого себя. Джим ван дер Вауде, который играл главную роль в Стрелочнике здесь тоже есть, он посыльный в отеле. Когда вам 50, ваше отношение к смерти отличается от того, каким оно было в 25: по мере того как мы взрослеем, стареем, мы приближаемся к ней, она становится реальной, и это по-настоящему пугает. Но постепенно мы готовим себя к ней. Мне нравится думать о смерти как о решении, которые мы можем принять сами. Не то чтобы я играл в голове с мыслями о суициде, нет. Я трус. Но если бы я был немного смелее Мне нравится думать об этом, нам всем это нравится. Моей теще 93 года, и она хочет умереть. Постоянно говорит об этом. Не осталось никого из друзей, ничего не происходит, ты просто сидишь и ждешь. Чего? Это круг жизни. (После паузы.) Но Маковецкий не умер на самом деле, он ходит где-то здесь рядом.
Я знаю, что у вас есть свой кинотеатр в Голландии, там вы какое кино показываете?
Моя публика это зрелые взрослые люди, так что никакого попкорна: в основном европейские арт-фильмы, иногда независимые американские. К сожалению, у меня нет возможности показывать там российское кино, я ведь не дистрибьютор, выбираю только из того, что выходит в прокат. Но вот Фауста Сокурова я показывал, мы с ним дружим, и он, пожалуй, мой любимый российский режиссер.
А какие-нибудь фильмы российских режиссеров помоложе вы видели?
Я побаиваюсь смотреть быстрые фильмы молодежи. Видел 4 на Роттердамском фестивале, он тогда много шума наделал. Удивительный фильм, очень смелый, очень новаторский. Но я был поражен, когда встретил режиссера, он был таким молодым и смешным. Я не мог поверить, что этот человек мог снять такое. Еще я видел много документальных лент во всех долгие планы, очень долгие планы и ничего не происходит. Когда я был в жюри фестиваля документального кино, мы дали приз русскому фильму про хлеб, лет пятнадцать назад (Хлебный день Сергея Дворцевого. Прим. ред.). Я помню, что мы дали ему приз и он плакал на сцене, а потом поцеловал меня. Это был сильный момент, думаю, я этого не забуду. Прекрасный фильм, очень простой, но от того еще более прекрасный.
Раз уж зашел разговор, то что из себя представляет голландское кино? Широкая публика знает только вас и Алекса ван Вармердама. Ну, в лучшем случае кто-то знает еще ван дер Кекена. Есть какая-то голландская традиция?
В основном это ситкомы плоские, прямолинейные комедии, которые стираются из памяти, как только ты выходишь из зала. В них нет воздуха, нет пространства для мысли, для чувства ни для чего. Меня они ужасно бесят, я против такого кино это скорее телевизионные фильмы. Все классическое изобразительное искусство было построено на подражании реальности и только с приходом фотографии оно смогло от этого освободиться и заняться чем-то другим. То же самое происходило в кино в 1930-е годы, когда появился звук: все говорили о том, что театр умер, в нем больше нет надобности, но благодаря таким людям, как Брехт, он смог продвинуться куда-то дальше. Сейчас, живя в эпоху телевидения и интернета, мы снова оказываемся в подобной ситуации, и нам нужно переосмыслить то, чем является кинематограф. На мой взгляд, телевидение это информация, просто луч света. Конечно, мы можем смотреть фильмы по ТВ, там могут показывать все что угодно, но это всего лишь свет. А экран кинотеатра ворота, окно куда-то еще; когда в кино двигается камера, вместе с ней движется весь мир, с телевидением это невозможно. Телевизор, интернет они разделяют людей, делают их одинокими, а темнота кинозала собирает их вместе, заставляет встречаться друг с другом. Это важно, за этим будущее.
Источник: afisha.ru