Гость программы — Владимир Винокур, народный артист России, художественный руководитель Государственного театра пародий.
Ведущая — Диана Берлин.
Гость программы — Владимир Винокур, народный артист России, художественный руководитель Государственного театра пародий.
Ведущая — Диана Берлин.
БЕРЛИН: Дорогие друзья, уважаемые слушатели здравствуйте. Я рада приветствовать вас на волнах радиокомпании «Голос России». У микрофона Диана Берлин. Это программа «Мастера». Постоянные слушатели этой программы знают что в эту студию, на эту программу приходят люди которые добились наивысших успехов каждый в своей области. Это учёные, это писатели, это артисты, это художники, практически многие известные люди побывали в этой студии, и программа продолжается. Сегодня я с особым удовольствием представляю вам нашего гостя. Человека, который уже несколько десятилетий дарит нам радость, радость в полном смысле этого слова, своим талантом. Народный артист России Владимир Винокур! Здравствуйте.
ВИНОКУР: Ураааа…
БЕРЛИН: Да, ура, браво, и брависсимо.
ВИНОКУР: Да, добрый день.
БЕРЛИН: Единственное только, я хочу сказать вам, дорогие друзья, что мы так давно знакомы с нашим гостем боясь перейти на ты, не будем вас обманывать мы будем разговаривать на ты.
ВИНОКУР: Да, понятно…
БЕРЛИН: Это же, ну потому что потому.
ВИНОКУР: Хотя я застал тебя студенткой, и фактически нянчил на руках, и мне так приятно, что ты, уже известный человек. Диана Берлин это доверие…
БЕРЛИН: Спасибо…
ВИНОКУР: Потому что когда говорят, Придите к Диане Берлин, я говорю, к Дине я побегу. Потому что, при том для артиста придти рано утром…
БЕРЛИН: Рано утром, это вообще…
ВИНОКУР: Да.
БЕРЛИН: Ну ладно, хорошо, всё. Тем не менее, Владимир Винокур в эфире, и повторяю это правда большая радость для меня потому что я давно очень люблю этого человека, и с большим почтением к нему отношусь. То что он сейчас сказал по поводу возраста это мы опускаем, а вот не смотря на то что мы возраста одинакового я с большим почтением к нему отношусь. Потому что, редко можно найти в этом кругу человека в нашем, хотя я даже не могу сказать, что ты из шоу бизнеса.
ВИНОКУР: Нет, я остался на эстраде…
БЕРЛИН: Ты понимаешь, я не мо… да…
ВИНОКУР: Я, я не, не, не воспринимаю это. Шоу бизнес это бизнес, а мы должны нести радость людям. То есть искусство и бизнес это разные вещи…
БЕРЛИН: Абсолютно. Поэтому будем говорить об искусстве, и о мастерстве. Программа такая «Мастера».
ВИНОКУР: С удовольствием.
БЕРЛИН: Вот скажи мне, пожалуйста, помнишь у Пугачёвой да, смешить мне вас с годами всё трудней. Труднее?
ВИНОКУР: Оу, да нет, Да я, я считаю что на, как бы, но увв…, темы не исчезают, наоборот они прибавляются. А, конечно о беде не говорят, а, я имею ввиду общая беда мировая, кризис. Но кроме этого есть проблемы, есть вечная проблема, не проблема, а радость, это отношения мужчины и женщины. Не обязательно всё политизировать, потому что сегодня до такой степени радио, телевидение, пресса, всё политизировано, что хотелось бы, что бы люди приходя вечером на концерт, забывали обо всём. И поэтому я делаю всё возможное что бы, что бы они делали выдох. То есть такая парапсихология вечерняя у меня происходит, ни слова о политике, и в основном смех, а, радость… И а, с, я, я иногда не договариваю то что говорят на кухне между собой, отдельно девушки, отдельно мальчики, вот, но подразумеваю, и это в общем нормальный приём, он так и остаётся. Я не иду на открытую, в общем, то полемику вот в этом жанре с, э, э, допустим «Камеди клаб» или там ещё какие то есть сейчас, а …
БЕРЛИН: Много, сейчас много есть правда.
ВИНОКУР: Много да. Потому что ну как бы исчезла цензура, но всё равно не исчезла какая-то этика, а, актёрская, и, а, творческая, поэтому я не перехожу грань. Но в принципе считаю, что это лучше чем заниматься политикой. А, просто говорить о быте, вот это намного честнее. Потому что…
БЕРЛИН: Так ты же, по-моему, вообще у тебя этого не было…
ВИНОКУР: Не было, да…
БЕРЛИН: Ты всегда, вот вспомни самые такие яркие номера…
ВИНОКУР: Да…
БЕРЛИН: К стати вот в этой студии был Оганезов…
ВИНОКУР: Лёвочка, да…
БЕРЛИН: И мы конечно же вспоминали, он был с инструментом…
ВИНОКУР: Да, певец и пианец…
БЕРЛИН: Да…
ВИНОКУР: Пианист. Лёва это человек оркестр, и гениальный музыкант, и в тоже время, когда-то он со мною проявился как артист. И не устаёт этого делать сегодня.
БЕРЛИН: Это вот было первый раз? Вот такое проявление, да?
ВИНОКУР: Это было в 81 году, а, наш спектакль «Выхожу один я», автор которого Аркадий Арканов, а режиссёр Александр Ширвиндт.
БЕРЛИН: Юбилей, которого мы все отмечаем, да?
ВИНОКУР: Да, да, вот Шурик, Александр…
БЕРЛИН: Анатольевич…
ВИНОКУР: Анатольевич. Он, ну просто удивительный человек…
БЕРЛИН: И артист…
ВИНОКУР: И артист, да. Вот это то о чём ты говоришь. Вот он с годами не меняется, не смотря на то, что он исторический человек. Э, никогда не подумаешь что Шурику больше там 50 лет. Вот как мы делали вот этот спектакль, ум, «Выхожу один…», ему действительно, ему и Арканову, было тогда около полтинника. И я считал, вот да, вот солидные люди. Что же делать после полтинника, думал я? Сегодня мне 61 год, и я понимаю, что впереди ещё полно времени. Если учесть что наше, наше старшее поколение, они работали, а, у нас жанр такой. Что у нас не уходят на пенсию, у нас уносят. Вот…
БЕРЛИН: Нет, ну а потом у тебя по-прежнему аншлаги, а какой вообще, о каком уходе может идти речь?
ВИНОКУР: Да, у меня, меня это очень радует, что, а, я как бы, но у меня нет, ты знаешь, за многие годы нет мании величия…
БЕРЛИН: Нет…
ВИНОКУР: Но вот я, я просто радуюсь, что в отличие от многих коллег, я, даже в трудные времена, к… как говорят вот, это воо…, ам, сегодняшнего застоя в кризисного, я не сократил ни на одного человека свой коллектив. А, в, у меня 16 человек на сцене, 16 это сегодня как бомба звучит, потому что, а, ну это только вот, там, у Филиппа, огромный балет там, я не знаю, э, там у Бори Моисеева, у кого то ещё из артистов… Но все в основном, а уж у артистов моего жанра, все работают по одному. Кого ты не возьмёшь, ни у кого нет, э, то чего называется театр. А это самое главное. Театр, это вот…
БЕРЛИН: Да…
ВИНОКУР: Как сказать, это представление, это шоу. Люди сегодня настолько информированы, сегодня нет периферии. Из-за того, что появился интернет, сегодня нет периферии. В самом каком-то маленьком уголке нашей страны, СНГ, или мира, есть вот эта машинка, которая, нажимаешь кнопку, и ты смотришь любую программу, любое шоу, самое лучшее в мире.
БЕРЛИН: Вот как раз сейчас нас и смотрят по интернету, в разных странах мира, да? Потому что кампания такова. А слушают в странах СНГ, и Балтии, вся Европа, и центральная Америка.
ВИНОКУР: Ну, меня радует…
БЕРЛИН: Вот таков эфир, вот таков эфир…
ВИНОКУР: Вот поэтому я хочу сказать что я специально делаю что бы, я собираю их по крохам, вот этих ребят своих, они у меня…
БЕРЛИН: Где, откуда?
ВИНОКУР: На вес золота…
БЕРЛИН: Откуда, замечательные ребята?
ВИНОКУР: Ну, я уже сказал что вот, ну совершенно неожиданно, вот у меня есть парень, Андрей а, у, Балашов. Ав, а, года полтора назад раздался звонок, в офисе. Здравствуйте, а, женский голос, у, в, Владимир Натаныч я извините из Подольска. Ну, у меня много сумасшедших звонков, я так насторожился, да я слушаю вас. Я работаю в ресторане, но со мной работает мальчик, который идеально делает пародию. Но то есть он не знает, что он делает пародию, но допустим, он поёт, а приходят з, з, эти люди, отдыхающие в ресторане, и говорят, ну давайте, говорят, хоть живьём пусть поёт. А то вы Лепса ставите там фонограмму, или там Шуфутинского, или Кузьмина, Серого… Я говорю как так, может быть? Да, вот так. Ну, приходите. Ну думаю, очередное сумасшествие…
БЕРЛИН: И тем не менее сказал приходите…
ВИНОКУР: Приходят… Да.
БЕРЛИН: Звонок с улицы…
ВИНОКУР: Да, я, всё равно обязан это делать. Я считаю это грех, я думаю, а вдруг…
БЕРЛИН: А вдруг…
ВИНОКУР: И вдруг приходит эта пара, значит девочка такая крупная, полная, красивая, вот и маленький такой, небольшого роста молодой человек. Я вижу, где-то не 20, 30 где-то. Я говорю, сколько тебе лет? 30. Так, что у тебя? Да вот я мечтал, но, просто… Я вижу, что он волнуется, волнуется, дрожат губы. А чёты так волнуешься? Ну, ресторан это одно, а я ж к вам пришёл! Вот, и, и даёт мне на стол тетрадный листок, и там от руки напи… А что это? Он говорит, то чего я могу. Я смотрю, я вспомнил сразу, царство ему небесное, Мишу, вот таким, каким он пришёл, там…
БЕРЛИН: Да. Точно…
ВИНОКУР: Там, речевых там 20 пародий там было, музыкальных, и я к Хайту, когда его показывал, а, и Хайт говорит, а, а кто те пишет? Он говорит, да никто, я сам себе пишу. Он говорит, так я вам не нужен! Он говорит, не нужен.
БЕРЛИН: Только Миша, это только Миша…
ВИНОКУР: Да это Мишка… Вот. И я смотрю на него и говорю, ну давай, он говорит, давайте я включу минус, вам нужен? Я говорю, да нет, я пойму. И он пару фраз поёт там. Я чувствую, да…
БЕРЛИН: Пародирует, того, другого…
ВИНОКУР: Да, да, того другого. И, я чувствую сходство идеальное, а, особенно вот Лепс, просто закроешь глаза — Гришка. Короче, тут же я вызываю на следующий день Французова Лёню, автора, показываю ему парня, пишется первая пародия, первая была на Лепса. Потом на Кузьмина, потом Трофим… А, си., ну просто даже передать невозможно.
БЕРЛИН: И ты его берёшь в штат?
ВИНОКУР: Я его беру, всё беру его на работу. А вот внешне, вот знаешь, бывает такое, или актёрище, знаешь там такой, а, я не знаю Оринев, Яковлев…
БЕРЛИН: Да, да… Угу, породистый…
ВИНОКУР: Да, да, да. Да даже, я не знаю, если говорить, Анатолий Дмитриевич Папанов. Комедийный актёр, он всё равно глыба там. Леонов, всё… А тут вот так, если идёшь по улице, думаешь, ну вот наверное работает парень сантехником, слесарем там, или в ЖЭКЕ чёто делает, может электрик там хороший, там всё… И вдруг вот волшебство нашего дела, значит я так художника, парик там, маску, грим, костюм, голос стопроцентный…
БЕРЛИН: Лепс…
ВИНОКУР: Выходит там Лепс, или Игорь Николаев. Даже больше похож он на Николаева чем Николаев на себя…
БЕРЛИН: Чем сам Николаев, да…
ВИНОКУР: Понимаете? Вот эта, п, волшебство такое. Или девочка, Маша…, п, хотел сказать Распутина. Маша Новикова.
БЕРЛИН: Но это вообще, звезда.
ВИНОКУР: Да.
БЕРЛИН: По сегодняшним меркам.
ВИНОКУР: Сегодня да…
БЕРЛИН: Звезда…
ВИНОКУР: Совершенно неожиданно, неожиданный ход. Я даже благодарен, а, вот этой нашей, изз, ззс, закостенелой этой системе. Когда как бы решает не талант, а шоу бизнес. То есть деньги…
БЕРЛИН: Угу…
ВИНОКУР: Или протежирование, какое ни будь. Ну, поверь мне, я к, человек опытный, я понимаю, вот где перспектива. Вот я вижу, что она, а, ну немыслимое количество умений. Это редкий фактор. Во первых Голивудская внешность, у, красивая девочка. Во вторых, у неё, в, не боится быть некрасивой. Это ж, знаешь вот, она…
БЕРЛИН: Да, да, для девушки…
ВИНОКУР: Она с таким, таким же увлечением делает пародию на там Агузарову, как на Ротару. Две полярные пародии там. А, в, в, Пугачёва там, Настя, Потап и Настя Каменских, Настя. А, потом, а…
БЕРЛИН: Это вы вдвоём делаете.
ВИНОКУР: это мы вдвоём, Настя Каменская, очень смешная…
БЕРЛИН: Как ты делал вот Потапа, а? Интересно.
ВИНОКУР: Вот так и делаю…
БЕРЛИН: Ну, как, ну как., долго вообще ты на него смотрел?
ВИНОКУР: Да, ы, смотреть то там особо не нужно. Потому что, ну, выходит пацан в кепке, стёб такой. А, в, а, рэповая как бы, рэповый слог такой. А, не особо, а, там не нужно думать, сходство. Сходство это когда я помню Муслим, это нужно было тогда…
БЕРЛИН: Это вообще…
ВИНОКУР: Поёт — «По просёлочной…»…
БЕРЛИН: А Кобзон?
ВИНОКУР: Или, там, там, «Не думай о секундах свысока…», там и я вот щас, у меня есть, вот пародия где он поёт, что я мог бы выступать на Евровидении.
БЕРЛИН: Да, да, да, да, да…
ВИНОКУР: Ёсив да. И я его ставил как раз в этот блок, где у меня один пацан делает Билана, а, второй делает Рыбака, и на финале выходит Маша и делает Приходько. Это истерика, в зале непонятно что творится, потому что мы успели, это близко очень…
БЕРЛИН: Смотри как ты, ты прям выхватываешь кусок времени сегодняшнего, да?
ВИНОКУР: Да, да. Я спешу, Дина, потому что сегодня — это такое время, что, вот у меня парень Саша Дианов, тоже пришел недавно, он опытный артист, он уже работал когда-то на эстраде уже в таких коллективах, и, неожиданно, совершенно, тоже и Гурченко великолепна, и Зверева — просто в «ноль» вот. Смотришь — Зверев! И поет точно. И я, конечно, с ними много работаю, конечно, я сам бы, никогда в жизни, не успел бы, не смог бы, если б ни Люба Гречишникова …
БЕРЛИН: Замечательная Люба Гречишникова!
ВИНОКУР: Любка — это вот в жизни мне повезло немного раз, но вот это — явление, потому что на эстраде вообще нет режиссеров. Есть редактора. Ты, как человек, много лет проработавший…
БЕРЛИН: Все правильно.
ВИНОКУР: Ты знаешь, что состоит в программе сказать: «Ты идешь пятым, а ты — шестым», это любой редактор может и любой артист это сможет сделать.
БЕРЛИН: Конечно, а поставить, придумать…
ВИНОКУР: Поставить его величество номер сделать — вот она этим занимается. Вот сей час, мало того, что мы массу новых пародий сделали, мало того, что сейчас мы были на Юрмалине, и даже Максим Галкин, который тоже увлекается пародией, но у него другое, у него речевые очень хорошие пародии. Ну, музыкальные, ну, как бы условные. Он делает, как бы, это раньше было, мозаику. Помнишь была? На тему известной мелодии — куплеты.
БЕРЛИН: Да, конечно.
ВИНОКУР: Вот и он даже делает, это раньше была мозаика, помнишь, на тему известной мелодии, куплеты.
БЕРЛИН: Да, конечно.
ВИНОКУР: Вот, и он даже попробовал даже сейчас в Юрмале на «Юрмалине» попробовал сделать Приходько, Рыбака, что-то еще. И вдруг, через два дння мы стали выступать. Он послушал нашу, подошел к ней, расцеловал ее, и мне сказал: «Натонович, я не буду делать Приходбко, потому что …»
БЕРЛИН: Ну, это только делает ему честь.
ВИНОКУР: Честь, да.
БЕРЛИН: Володь, я прошу прощения, я тебя перебью. Вот, знаешь, вот смотри, вот мы с тобой разговариваем, вот прошли годы, и ничего не поменялось. Абсолютно! Мы с тобой разговариваем, ты — герой программы, ты все время говоришь — о ком? О ком угодно! Но только не о себе, ты об этом … обратил вообщ0зе на это внимание?
ВИНОКУР: Я не обратил внимания, потому что…
БЕРЛИН: А я обратила, потому что именно такие диалоги в эфире у меня с тобой уже бывали. И не однократно!
ВИНОКУР: Да, да, помнишь, когда…
БЕРЛИН: Вот, подожди…Ты помнишь, как я тебя выискивала по всему миру?
ВИНОКУР: Да, да…
БЕРЛИН: По всему миру! Нужно было срочно делать передачу, и тогда техника не была на таком уровне, но тем не менее, мы выходили из положения. И все-таки, я хочу поговорить о тебе, мне очень хочется.
ВИНОКУР: А я-то что…
БЕРЛИН: Скажи, а кто впервые понял, что ты это умеешь? Как это произошло?
ВИНОКУР: Ну, вообще, конечно, я просто дурака валял, допустим, в школе, в техникуме строительном, когда отец вечером замечал, что я говорю голосами, там, своих начальников, это его подчиненные были, мастера, прорабы. Отец — крупный строитель был, он безумно смеялся, потому что узнавал эти типажи, но я и не думал, то это может стать профессией. Тем более, что я и в армии копировал голоса командиров…
БЕРЛИН: А как тебе служилось?
ВИНОКУР: Служилось хорошо, потому что я попал в ансамбль Песни и пляски Московского военного округа, и хороший руководитель был, жесткий человек очень, но музыкант прекрасный Сурен Баблоев. Ты его помнишь хорошо, народный артист, и музыкант хороший. Вот, и он, ему удалось собрать под свое начало, под Знамя Ансамбля песни и пляски Московского военного округа — у него музыканты сидели — аспиранты, лауреаты международных конкурсов, скрипачи, виолончелисты, певцы профессиональные, все с консерваторским образованием, а танцоров он брал прямо из Моисеевского, из «Березки», и с Пятницкого. Вот. И я попал случайно. Я, как бы, провалившись на экзаменах в ГИТИС, я пошел, понимая…
БЕРЛИН: А дома знали, что ты решил поступать в театральный вуз?
ВИНОКУР: Да, знали. Потому что я, честно говоря, учась в строительном техникуме, я параллельно ходил занимался в музучилище, пел. И когда у меня была дипломная практика в техникуме, она происходила в Москве, на ВДНХ я работал сварщиком. И, короче, я пошел на консультацию в ГИТИС, и когда в ГИТИСе мне сказали, что все нормально, все прошел, давай, сдавай документы на общеобразовательные дисциплины. Литература устный и письменный и история. Я говорю: «А у меня нет документов! Я техникум заканчиваю через два месяца» Ну, на меня, как на сумасшедшего посмотрели, и сказали, ну, тогда о чем говорить… И мы пошли в министерство, у меня есть эта, ну, я не вял ее, но есть — справка сумасшедшего. Вот я ее не взял, но есть! Искал ее несколько десятилетий. Значит, я ходило по министерству высшего образования, заходил в кабинеты, уходил оттуда, и вслед все смотрели, думали, ну, это сумасшествие. Потому что, нормальный человек… И я им рассказывал историю, что я пришел поступать в ГИТИС, а у меня диплом через два месяца, у меня среднего образования нет, потому что я в техникум после 8-го пошел. А через два месяца у меня диплом, что мне делать? И вот в одном кабинете нашелся мужик такой же сумасшедший, послушал, я спел там чего-то сплясал, он написал справку, говорит, мол, я могу сделать, но это — «филькина грамота». Справка. Министерство среднего и высшего образования. Подписался начальник отдела. Значит: «ГИТИС, Горбунову Матвея Алексеевичу (это был известный ректор). Уважаемый Матвей Алексеевич! Прошу разрешить сдачу экзаменов абитуриенту Винокуру Владимиру Натановичу. В случае удачной сдачи экзаменов, зачисление произвести по предоставлению диплома».
БЕРЛИН: Потрясающе!
ВИНОКУР: Я с этой «филькой» прихожу, значит, к ректору. Он снял очки, на меня посмотрел, говорит: «Ну что это… Как это ты получил справку?» он философию преподавал, старый коммунист такой. Говорит: «Ну, это вообще какой-то нонсенс! Ну, иди, сдавай, но, вообще, надо по честному!» Я пошел, ну, естественно, профессиональны — я сдал на раз, а на сочинении я получаю, мне говорят: «У Вас — неуд». А неуд — как это может быть? У меня мама — русский и литературу преподавала!
БЕРЛИН: Мама, такая мама!
ВИНОКУР: А мама приехала, говорит: «Ну, попроси, пусть дадут посмотреть! Не может быть!» Притом, «Онегин» — левой ногой! Вот, «два пальца об асфальт»… Вот. Короче говоря, я не получил эту работу, и я потом понял, ну, я наивный был периферийный мальчик, всё. И я понял, что меня срезали. Что я делаю? Обидно же! Знаю друзья-товарищи, поступал, знают, профессионально подошел, но все равно, в общем — не поступил. Я приезжаю в Курск, защита диплома через два месяца. И отец говорит: «Пойдешь в строительный институт. Потому что — не известно — будешь певцом, или нет, а здесь— 100%» Короче, я, все-таки, еду в Москву, Иду в Консерваторию, а, Тиц был…, Уго Натаныч Тиц, известный декан факультета вокального. Он говорит, ну вы, 17 лет, ещё голос как-то… Я значит иду в ансамбль песни и пляски Александрова. Они так послушали, Александров, привели к нему в кабинет там. Он говорит, ну молодой ещё. А мне уже 18 было. Говорит 18 лет, ну что это, мутация только закончилась. А у меня баритоны берут ля как тенора. Ну, говорит рановато тебе, у меня же стенобит, а там же орали как сумасшедшие. Вот, короче я иду в ансамбль песни и пляски Московского военного округа. Прихожу, вот, а, у отца был знакомый, Антон Григорьев, артист Большого театра. Певец, тенор был, народный артист. И он с Антоном посоветовался, и Антон говорит, я скажу, Сурена знаю. Ну, Сурену сказал, что вот будет там, послушай его, мальчика. Он говорит, а ты вести концерт можешь? Я говорю, конечно, конечно вести могу. И значит, я был взят в ансамбль, ну каким образом? На меня пришло, а, пришла заявка в военкомат Курский, что меня берут в армию в, в ансамбль песни и пляски Московского военного округа. И это было моё счастье. Потому что там, во первых за два года, я вёл концерты, я пел. Вот в это время там был Жорик Мовсесян, на аккордеоне играл. Значит, ансамбль был вообще такой с историей. До этого Тухманов там служил, потом, я, в последствии Илюшка Олейников, будущий мой партнёр, Илюша. Потом Игорь Николаев. В общем, много, Коля Басков…
БЕРЛИН: Тоже там?
ВИНОКУР: Уже в последствии, да. То есть это ансамбль такой, кухня…
БЕРЛИН: Кузница….
ВИНОКУР: Кузница, да. Короче я там служу, и уже после, прошло два года, я пошёл в форме, мне Баблоев разрешил, в форме поступать в институт.
БЕРЛИН: И ты прям в форме…
ВИНОКУР: В форме, да…
БЕРЛИН: Пришёл в институт?
ВИНОКУР: Пришёл в институт. Вот, ну меня уже знали, и декан знал мою эпопею, когда я неудачно, без документов пришёл. Я легко поступил. Тем более что в ансамбле, я говорил, служили ребята из Моисеевского, из Берёзки. У меня танец был поставлен цыганочка, со всеми дробушками, топотушками, день и ночь в этом танцклассе меня ребята гоняли. У меня было сделано как вот в Моисеевском, вот такой номер был сделан. Я вышел, там обалдела вся комиссия, пел, «На воздушном океане» Демона Рубинштейна, потом спел романсы, потом песню, потом цыганский, потом естественно басню, стихи, прозу. И прошёл, в общем, легко, солдатиком. Вот тогда меня Лещенко, с Лещенко я познакомился. Это известная вот байка, когда в палисаднике, я не смотрел же «Приходите завтра»… Они подошли значит с приятелем, говорят, поступаешь солдат? Мы из комиссии. И мы хотим послушать тебя, завтра же экзамен. И я пошёл в аудиторию, они собрали девочек там своих…
БЕРЛИН: Лёва был с кем-то?
ВИНОКУР: Лёва был, с Мотин был такой артист, был оперетты. Гоша Мотин. Короче они вдвоём меня прослушали, а, ещё девочек пригласили. Концертмейстера конечно не нашли…
БЕРЛИН: И ты перед ними пел?
ВИНОКУР: Я перед ними пел, рассказывал стихи, басню, прозу. Как на экзамене. Вот, вот, акапелло пел.
БЕРЛИН: Поёт.
ВИНОКУР: Вот, ну он мне говорит, ну немножко прикрывай звук, мне говорил Лёва. Вот. Я думал, понимает парень, молодой посмотри и в комиссии… Короче на следующий день экзамен, я смотрю, в комиссии нет этих двоих. Ну думаю, может опаздывают. Я пою там всё. И открывается дверь, заглядывает Лёва, я же не знал кто это. И декан говорит, Лещенко закрой дверь с той стороны! Обнаглели эти выпускники. И я понял, что меня значит обули. И я лелеял коварный замысел, много лет, вот, что я отомщу. Отомстил потом. БЕРЛИН: А потом, по-моему, несколько раз ты разыгрывал его?
ВИНОКУР: Я разыгрывал первая была…
БЕРЛИН: Ну, пародия, вообще, роскошная…
ВИНОКУР: На Льва Валерияновича…И разговор: «Дина, ну ты меня знаешь, это чудо, чудо, Вовка смешной!» И педагог тоже, что у Левы мне попался, меня взяли на тот же курс, те же педагоги: художественный руководитель Ансимов Георгий Павлович, он был тогда художественный руководитель оперетты, он набрал курс, а выпустил только курс Лещенко. И даже по сцене речи была Титова Александра Андреевна, которая говорила: «У меня Лещенко учился!» Она была интеллигентная такая, сестра Титова была в этом, во МХАТе, и она такая рафинированная женщина, такая, старая дева, и вот она мне говорила: «Лещенко у меня учился!» А я говорю: «А что ж он не выговаривает столько букв?» Она говорит: «Ну, пришел — еще хуже был, а когда поет — ничего» Вот, я Леве потом рассказывал. Короче, вот так прошел ГИТИС, потом взяли на 4 курсе уже в театр стажером…
БЕРЛИН: В театр Оперетты?
ВИНОКУР: На 5-ом курсе, Оперетты… Ансимов к себе взял нас.
БЕРЛИН: И там-то Вы с Лещенко, как бы уже совсем там… подружились.
ВИНОКУР: Нет, мы подружились здесь, когда Лева ходил заниматься к Петру Ивановичу Селиванову. Петр Иванович Селиванов — наш педагог был по вокалу. Тоже, его брат Виктор работал на радио. Помнишь?
БЕРЛИН: Да, помню, да, конечно.
ВИНОКУР: Вот. И он прекрасный баритон был, Петр Иванович, там были в Большом театре Норцов, Селиванов, ну, немного было баритонов. Ну, Петр Иванович такой был, рабочий баритон. И пел Онегина, и пел Фигаро. И, конечно, школы была хорошая. Но, конечно, у меня вокальные все занятия заканчивались гомерическим хохотом педагога, который говорил: «Всё -таки, твой хлеб с маслом и с икрой — это не пение», -он говорил.
БЕРЛИН: Вот тогда еще, да?
ВИНОКУР: Потому что, ну, был же смешной случай, когда вся комиссия сидела, вся кафедра, и Петр Иванович сидел, экзамены были, на втором курсе. И я вышел и сказал в зал, что … а меня уже знали в Институте, были …28.56…, был Сережа Мороз — такой очень хороший тенор. Не помнишь?
БЕРЛИН: Помню, помню! Такой красивый парень.
ВИНОКУР: Красивый, два метра ростом, теноров таких не бывает! Но, к сожалению, он, как-то закончил свою деятельность, неудачно…
БЕРЛИН: Не так, как хотелось бы…
ВИНОКУР: Да, не так, как хотелось бы. Очень хороший был тенор. И вот мы ходили, и Ансимов все время говорил Морозу: «Ты не бери с него пример, ты не клоун, ты тенор, ты герой-любовник!» А мне говорил: «Не порть парня, потому что он — герой!» А тот любил «дурака валять». Учил плохо тексты, помню, когда в Театре Оперетты его ввели на Графа Люксембург, мы всеми кулисами подсказывали текст. А пел хорошо он. Верхняя нота, и больше ничего не надо! Короче говоря, вот что значит, мы, … вот у нас, как бы курс был такой, что два известных человека были Тенор — Серега — красавец голливудский, и я, вот клоун такой. С голосом оперным. Короче, я выходу не этом экзамене и говорю: «Чайковский, — смотрю в зал, начинается хохот такой, — ария Евгения Онегина из оперы… „Евгений Онегин“» И кладу руку на рояль, и концертмейстеру так киваю, и, что-то такое, рожу какую-то скорчил, что как бы готов, в образе…
БЕРЛИН: Зал — лёг!
ВИНОКУР: В зале — гомерический хохот. Декан этот Пантрягин был, помнишь? Он говорит: «Винокур! Выйдете еще раз!» Я еще раз выхожу, а он просто забыл закон сцены, особенно эстрады…
БЕРЛИН: Да…
ВИНОКУР: Если один трюк повторяется второй раз и также… Я выхожу, и только вот говорю: «Чайковский!». И в зале! Смотрю, сидит мой педагог — народный артист Советского союза, трясутся плечи. Тогда третий раз он мне сказал: «Выйдите, еще зайдите!» Я зашел и только открыл рот, сказать «Чайковский!», и в зале — истерика! «Вон отсюда!» У меня тогда не приняли экзамен, но потом зачли, конечно! И мне педагог говорит, Петр Иванович говорит: «Старик, ты задумайся, потому что очень смешно то, что ты делаешь. Ты даже можешь использовать свое умение петь!» В последствии…
БЕРЛИН: Ну и как раз все это в комплексе пригодилось!
ВИНОКУР: Однажды была очень интересная встреча, я особо об этом не вспоминал никогда, в Олимпийской деревне был концерт Райкина. Аркадия Исааковича. И я пошел с отцом со своим. Отец закончил ЛИСИ — Ленинградский инженерно — строительный институт. Как раз в 41-гм году и сразу на войну. Это поколение такое. Вот. Но! Аркадий Исаакович появился в те годы, и мне отец рассказывал, что в студенчестве — он знал, что появился такой парень…
БЕРЛИН: Райкин…
ВИНОКУР: Аркадий Райкин. Короче говоря, я увожу отца, и сидит тот Аркадий Исаакович, который закулисный. Не тот, который на сцене фейерверк, а он же был двойной, вот перед выходом я помню, в кулисах ему давали таблетки, капельки, он сидел на стуле, вставал, … народный артист Советского Союза … и выходил человек, ну, с немыслимой энергетикой. Тут он сидел, выдохнул, сидел в гримерке у зеркала, я постучался, Аркадий Исаакович: «О, заходи!» Это папа, познакомьтесь. «Да, здрасьте, сын у Вас талантливый! Единственное, — говорит, я Вас прошу — Вы должны настаивать, что бы он не забывал. Комиков поющих нету. У него же настоящие вокальные данные! Пусть он использует это, не теряет! Читать многие могут. Каждый дурак может читать! А вот петь и читать!»
БЕРЛИН: Ну, так оно все и случилось!
ВИНОКУР: Но, самое главное, я наверное, не так этому придаю значение, когда они разговорились — два этих пожилых человека, и вспомнили довоенный Питер, и Аркадий Исаакович узнал, что отец учился в ЛИСИ, он спросил его про одного общего знакомого. Они нашли массу общих знакомых, общих друзей. То есть, они, какой-то период, какой-то пласт жизни эти люди провели рядом, не зная, что через 50-60 лет их судьба столкнет опять. То есть, и очень тепло прощались, всё…Очень была приятна эта встреча, никогда не забуду …
БЕРЛИН: А я, как раз, хотела тебя спросить — есть ли такие люди на сцене вообще, которых ты можешь назвать мастерами?
ВИНОКУР: Сегодня?
БЕРЛИН: Ну, нет, вообще. Ну, как, я задаю вопрос на который можно ответить!
ВИНОКУР: Ну, вот… вот есть временной ценз, допустим, Аркадий Исаакович признанный, и говорить не о чем. Вот, но, совершенно неожиданно, его партнер был Володя Лиховицкий, очень хороший артист! Казалось, вот есть резонёр. Но Володя много работал один. И потом уже дуэт бы с Максимовым, это брат был, …
БЕРЛИН: Аркадия Исааковича….
ВИНОКУР: Аркадия Исааковича, да. И вот, как-то незаметно, судьба так сложилась, он ушел уже, к сожалению, из жизни давно, просто, вот не выявленные таланты. То есть, знали — талантливый парень, но …
БЕРЛИН: …но, может быть, потому что вот такая тень?
ВИНОКУР: … тень, да! Тоже самое было с Ильченко и с Карцевым, когда они работали с Аркадием Исааковичем — они просто были такими, как Володя Лиховицкий…
БЕРЛИН: Да, но они нашли силы…
ВИНОКУР: Они нашли силы и вышли. Не зная, куда идут, не зная, что будет. И они победили!
БЕРЛИН: Но у них был Жванецкий!
ВИНОКУР: У них был Миша, да.
БЕРЛИН: Это все-таки… А на мировой сцене?
ВИНОКУР: На мировой…
БЕРЛИН: Вот те, вот, понимаешь, которых ты… я боюсь всегда говорить слово «кумиры». Очень боюсь, потому что «не сотвори себе кумира». Во всяком случае, тот артист, твоего жанра, или около твоего жанра, который вызывает восхищение…
ВИНОКУР: Бенни Хилл. Да, это мне близкий человек. Потому что он, как бы, и музыкальные номера делал, и … ну, это близко мне. Близко по характеру, близко по исполнению, по сути своей, потому что, если сказать Чарли Чаплин — это кино, Чарли Чаплин — это театр, вот, а эстрада, да, Бенни Хилл. Из мировых.
БЕРЛИН: А вот, скажи, пожалуйста, Володь, ну, я даже не знаю, есть ли такая сценическая площадка, на которой бы ты ни побывал. Вот если брать весь наш бывший Советский Союз.
ВИНОКУР: Нету, да…
БЕРЛИН: Ну, вот какая-то индивидуальность публики ощущалась? Вот, там, там, там, там…
ВИНОКУР: Ну, знаешь, я всегда, когда коллеги говорят — это не мой зритель, я этого не понимаю, потому что бывает артист не готов ко встрече со зрителем, а зритель— мой или не мой…
БЕРЛИН: То есть, ты считаешь, что все — в артисте?
ВИНОКУР: В артисте, потому что, вот, ну, как сказать, вот у меня один случай был в жизни жуткий, когда я вышел в Доме ученых, меня позвал Аркаша Арканов. Я –молодой артист, у меня уже был шлягер первый, назывался «Старшина», с которым я выиграл конкурс эстрадный, написал его, как ни странно, Михаил Кочин и Лёня Якубович. Инженер тогда. Строитель. И мечтал очень выступать на сцене. А пока что писал монологи, сценки. Кстати, у меня еще одна была сценка его, пародийная. Написал Леонид Якубович и Марк Спивак. Вот и Ленька, написал это номер, и я вот с этим номером вышел в Доме ученых. Я знал, каждое место, где смех, понимал…
БЕРЛИН: Да, да, где он может быть.
ВИНОКУР: Понимал, в этом месте — должна быть пауза, это уже на слуху было. Потом я еще приготовил пародий пару, и такая тишина, только вот в задних рядах— реакция. То есть, первых 15 рядов тишины, и я так расстроился, думаю, может, я действительно, не ту профессию выбрал? Но это первый раз, но удар сильный был. И вдруг, я приглядываюсь, полумрак же, ив первых рядах я вижу, что у многих наушники.
БЕРЛИН: Это Дом ученых.
ВИНОКУР: Это Дом ученых, да, там пришли … там чествовали пожилого одного человека, ему было 92 года, и они сделали торжественно маленький концерт, и потом банкет такой. Лауреата кто-то получил.
БЕРЛИН: То есть, они просто не расслышали?
ВИНОКУР: Да, они не расслышали, они многие были со слуховыми аппаратами
БЕРЛИН: Ну, понятно.
ВИНОКУР: Вот, и я вообще не известный был человек! Правда они и особо не хохотали. Потом вышла артистка театр Станиславского, я не помню кто, спела пару романсов, они поаплодировали, многие — заснули. И закончился концерт, повели их пить. Кто мог.
БЕРЛИН: Понятно, там не нужен слуховой аппарат!
ВИНОКУР: Ну, это случай.
БЕРЛИН: Это случай, а вообще, когда ты приезжаешь, ну не знаю, в Украину, там, в Белоруссию, в Казахстан, вот есть специфика аудитории? ВИНОКУР: Память срабатывает, знаешь, есть мышечная память, знаешь, когда вот толстеешь, потом начинаешь приходить в норму, и мышцы находят свое местоположение. Вот, как бы, память мышечная. Вот такое бывает. Ч приезжаю, и знаю, что здесь нужно налево идти, и направо сразу сцена, А здесь — окно выходит во двор, то есть, срабатывает эта память. Она, как бы и зрительная, и по ощущениям, то есть, ну мало того, что многие советские учреждения театральные и клубы, они были построены по аналогу, то есть, был проект один на всех, мы за ценой не постоим.
БЕРЛИН: Да, да.
ВИНОКУР: Но, в принципе, я вот ловлю себя на мысли, что срабатывает такой уголок воспоминаний, потому что вот, входишь, крыльцо это помню, а многие залы — было это по несколько лет подряд. А куда-то вот далеко заезжал — все равно вспоминаешь, нет такого, что я не помню, был я здесь или не был. Был. Особенно, нельзя похвалиться, что во многих городах выросли гиганты культуры, все, ну, реставрированные здания…
БЕРЛИН: Конечно.
ВИНОКУР: Потому что мало в каких городах был построен специально концертный зал…
БЕРЛИН: Но если ли все-таки, вот такая публика, ну которую ты, сам воспринимаешь, любишь? Вот ты едешь в этот город — ой, вот этот город, это, вообще мой, или они все твои?
ВИНОКУР: Нет, они все мои, единственное, если вот специальные сборы такие. Вот, допустим, каждый год в Юрмале проводится «Юрмалина».
БЕРЛИН: Ну, да. Там непростой зритель!
ВИНОКУР: Очень, и я знаю, эти зрители завязаны на юморе. И я был счастлив вот в этом году, когда мы не просто прошли, а просто… еще нас как-то поставили неудобно, в первое отделение, почти под конец первого отделения…
БЕРЛИН: Вам, по –моему, все равно!
ВИНОКУР: Не в этом дело, не удачно в том смысле, что по прием у мы не могли уйти. Впечатление было –конец концерту. То есть, финал был. Мы кланялись, кланялись, для телевидения выгодно это. Наши аплодисменты и лица эти радостные — они всем пополам разделят артистам. Но было приятно, что мы прошли очень хорошо. И мои молодые, они просто счастливы были, что это не просто, потому что я, а потому что они тоже, они прошли. Потому что, ну, под моим флагом, патронаж остался, но в принципе, они соответствуют.
БЕРЛИН: Да, если учесть, что ты вместе с ними выходишь на сцену.
ВИНОКУР: Я к тому и вел, что они должны проходить на равных. И если я прохожу по памяти, то есть, они привыкли мне доверять многие годы. А заслужить им доверия — там, любой из них выходил, я не знаю, парень — делал Гурченко –обвал! Вышел Рыбак этот — Андрюша — обвал!
БЕРЛИН: Честно, зависти нет?
ВИНОКУР: Какая зависть? Гордость! Это ж дети мои, которых я… Вот я их по крупицам собирал! И мы с Любкой Гречишниковой и с Французовым, с Леней, ветераном движения, Ленька проснулся, я говорю: «Лень, у тебя второе дыхание! Таки смешные тексты пишешь!» Кстати говоря, на этой «Юрмалине» еще был хороший номер, который делал Юра Оскаров. Такой есть артист молодой. Он — « Танцы со звездами», пантомимой занимается, он показывает, как там, допустим, женщина, разные женщины ездят за рулем, там. Показывает какие-то миниатюры, такие… И мы с ним придумали года полтора-два назад, еще на прошлой «Юрмалине» «Фотография с орлом». Я хожу, как фотограф: «Фотография с орлом, подходите, подходите» А сзади на скамеечке стоит Юра, и изображает орла. Это очень смешно! Мы сделали тир серии орла. И в этом году я говорю: «Юр, ну орел, может зрительски — вот я зритель, я понимаю, что я это где-то видел» Повтор может быть. И мы придумали, что «Лотерея с обезьянкой». Я держу этот …
БЕРЛИН: … шарманку…
ВИНОКУР: Шарманку эту лотерейную, барабан и здесь скачет обезьянка. Я с ней разговариваю.
БЕРЛИН: А он как раз играет эту обезьянку?
ВИНОКУР: Да, обезьянку, очень смешной номер! Опять Леня Французов написал. Было совершенно неожиданно много таких вещей, которые … или вот наш квартет… Вы ходит Наташа Королева, которую Маша делает, исполняет Маша Новикова, с Тарзаном они выходят. Она поет о том, что сейчас песен мало, надо вот Игоря попросить, чтобы шлягер написал. Выходит Николаев — ну, Андрюша, который Лепса делает…
БЕРЛИН: Да, да, да…
ВИНОКУР: Андрюша Балашов. Ну, просто, я говорю, Николаев и все. Я еще сделал ему на Мосфильме заказал…
БЕРЛИН: А Игорь как сам? Как он на это смотрит? Николаев?
ВИНОКУР: Да они смеются, потому что похоже, понимаешь?
БЕРЛИН: Ну вот никто вот к тебе за всю вот твою…
ВИНОКУР: Да не…
БЕРЛИН: … творческую деятельность, никто не подошел?
ВИНОКУР: Ну, было, давно, это было совершенно случайно, обиделся Кикабидзе Буба. При том, мы очень дружим много лет, и тогда дружили, молодые были, и все …И вдруг, значит, он обычно приезжая в Москву, всегда звонил. И мы там, встречались, выпивали по чашке чая, и вдруг мне Оганезов говорит, а мы с Левой работали: «Буба здесь, что-то непонятное!». Я еду в Лужники, говорю: «Буба, ты чего?» Он там работал. Лон говорит: «Да вот давал интервью в каком-то городе, и сказал, что артисты просят на себя пародии, и Кикабидзе просил, чтоб пародии делали, что это — популяризация. Что я не популярный?» Ну, кто-то ему вложил в уши. А на периферии, ну, берут интервью, что я читаю это?
БЕРЛИН: Ну, конечно!
ВИНОКУР: Я уехал дальше… Вот, а там написали, вот артисты просят, особенно просил Кикабидзе. А я о нем вообще не говрил. Про Женьку Мартынова — говорил, там еще, и он — обиделся. Еле-еле мы разрулили это, потому в Курске он был на гастролях, к отцу пришел, он с отцом дружил моим. «Что Володя на меня, там» Отец ему говорит: «Ты не слушай дураков!» Вот действительно, если есть пародия, значит человек популярный. Он же не будет делать пародию на неизвестного человека! Значит, радуйся!
БЕРЛИН: Конечно! Но потом все восстановилось?
ВИНОКУР: Все нормально, да.
БЕРЛИН: Ну, конечно, Володенька, я хочу тебя вернуть, если можно, к грустному времени в твоей жизни, когда все очень волновались, и боялись, безумно опасались того, что ты на сцену не выйдешь.
ВИНОКУР: А, да…
БЕРЛИН: Было это… И я просто знаю, ребята рассказывали, вообще, как мужественно и весело ты это преодолевал.
ВИНОКУР: Ну, вообще, веселье было маленькое…
БЕРЛИН: … я понимаю, да, ты лежал…
ВИНОКУР: Там была такая ситуация, что, когда меня привезли, вот авария случилась, и при мне погибли, два моих товарища, один военный мой друг, полковник Обеленцев Коля, которого только назначили начальником Центрального дома Советской армии и он должен был генерала получить. Вот. И тем более, случай такой! Он болел, и мы ехали на концерт, и он говорит: «Я поеду!» Я говорю: «Да не надо тебе!»
БЕРЛИН: Это было в Германии?
ВИНОКУР: В Германии, он сопровождающий был. «Ну, говорит, я хочу Берлин посмотреть!» А нас перевозили в западный Берлин, посмотреть. А он говорит: «Я военный! И никогда не попаду туда!» И в общем, поехал, на свою беду. И второй был за рулем, парень, он из эмиграции. Там он жил, единственный сын у своих родителей. И, короче, он выпил. И я просил, дай я сяду за руль, он говорит: «Да „Хонда“, это моя машина »…
БЕРЛИН: … ну да, довезу, справлюсь…
ВИНОКУР: … справлюсь… Рядом сидела его супруга, будущая, молодая девушка. Это был февраль месяц … Январь… 26 — ое января, и Германия, ты знаешь, асфальт, а вот метров триста — льда было. Машина шла со скоростью 150… И занесло, потеряла управление. И в дерево. То есть, момент, секунда, а сзади за нами ехал «Мерседес» такой, микроавтобус. Ехали мои ребята и директором коллектива тогда у меня был Александр Досман, известный сегодня продюсер ми президент высокой моды. Российский «Артез» — известный благотворительный фонд, и мой друг, я его взял пацаном в 86 –ом году на работу. Вот, и фактически, он раскрутился, стал известным человеком… И Алик выскочил из машины, и мой партнер там сидел, Фима Александр, я его называю «в девичестве — Зацерман». Фимка. Ну, в общем, они меня вытащили из машины, Алик прямо с сиденьем вырвал, потому что заклинило там немножко. А у меня уже одна нога была — вывих из таза, вторая — перлом бедра, а эти двое — погибли. Водитель и полковник. А девочке — у нее позвоночник. То есть, повезло больше всех мне. А, еще видела артистка нашего театра, которая, просто в последний момент, никто не может это объяснить, как я ее… успел открыть дверь и выбросил.
БЕРЛИН: Выбросил?
ВИНОКУР: Выбросил, да, она невредимая был а вообще. То есть, у нее растяжение связок было на ноге… Вот. Танечка. Да. И вот так получилось, что меня Алик — на дороге я сижу, с этими ногами…
БЕРЛИН: В сознании?
ВИНОКУР: Я в сознании, да. Может, я терял его там, при ударе, и все время спрашиваю, что с ребятами? Он мне говорит: «Они без сознания, сейчас вынем…» он знал, что уж…
БЕРЛИН: … не говорил…
ВИНОКУР: Да, он мне не говорил. А проезжала машина — полная немцев. И Алик ее остановил, он пьяные были немцы, посмотрели и уехали. Он еще вслед матерился, Алик. Что уехали, там, то, сё, а немцы — законопослушные люди. Они до первого пункта доехали…
БЕРЛИН: … сообщили…
ВИНОКУР: … вызвали реанимацию, вызвали полицию. Приехали. И я помню, что я сижу на этой дороге, медседстстра прыгает там, чего-то, я говорю: «Алик, ты скажи, если она еще прыгнет там чего-то, ногу заденет, я ей коленом под зад дам!» Он все время это вспоминает, смеется. Потом меня отнесли в реанимобиль, стали разрезать брюки. А мы за месяц дго этого были в Нью-Йорке. Театром. Концерты были. Фульва нас возил, Витька. И я купил такие брюки шикарные! И говорю: «Это ж на до! Такие брюки резать! Ножницами! Ну, конечно, немцы нам мстят!» Вот, и сделали укол, я еще успел сказать, что мне нельзя анальгин, у меня аллергия, еще успел Алику сказать, возьми сумочку, у меня портмоне там…Ну и потом все, мы, видимо укол такой сделали, отключился.
БЕРЛИН: … отключился…
ВИНОКУР: На столе проснулся операционном, у меня же вывих из таза был, нога у меня не слушалась, я ее поставлю нормально, а она падала. А там у меня парень был, работал медбратом когда-то, рабочий сцены. Он посмотрел, я говорю: «Ногу мне вправь!» Он говорит: «Сказали, что у тебя вывих из таза, не волнуйся, сейчас врачи сделают» И, короче я на операционном столе просыпаюсь, в смысле, опомнился, и слышу — один из них говорит по -немецки: « правая нога — всё…» Я думаю, неужели — ампутация? Короче, я когда очнулся в палате, схватился, смотрю — нога есть! Но, в принципе, стоял вопрос, и пришли ребята — эмигранты, кстати, приехал Иосиф…
БЕРЛИН: Кобзон…
ВИНОКУР: Кобзон. Он приехал в Берлин, ему сказали, он сразу ко мне, и я ему говорю: «Иосиф», — потому что там был один мой приятель — Миша Столяров из Берлина, он же немецкий в совершенстве… Они говорили между собой, немцы, что левая нога под угрозой может быть ампутации. И тогда он сказал мне, в смысле, Иосифу, Иосиф мне: «Что будем делать, сынок?» Я говорю: «Давай меня к нашим!» Поговори с командующим. Иосиф поговорил с военными, меня забрали в наш госпиталь. И там мне уже по новой пересверлили все.
БЕРЛИН: И наш врачи?
ВИНОКУР: Наши врачи меня собрали по частям, без дополнительных операций, и я в финале, когда уезжал из Германии, я попросил меня завести к немцам, в эту больницу, где хотели ампутировать ногу, и станцевал им цыганочку. Есть кадры видео, где я танцую цыганочку. Это госпиталь, я заставлял медсестру Дали Ильинична Тохадзе у меня была медсестра, старшая медсестра травмы. Грузинская женщина, очень смешная, такая добрая, всё, она надо мной всё тряслась. Я потом познакомил ее с Валей Юдашкиным, он до сих пор работает с Валей Юдашкиным…
БЕРЛИН: Ну у тебя даже вот мысли не было, что ты не выйдешь на сцену?
ВИНОКУР: Нет, я должен был побеждать, а как бы я не собирался плохо строить, я должен был делать то, что желаю хорошо. Вот, и я меня были такие ночи жуткие. Я их называл гестапо. Когда спицы уже вынули, и я должен быть разрабатывать ногу. И одну и вторую А мышц не было, мы делали массажи, но очень медленно восстанавливались мышцы. И я разрабатывал их ночью чтобы никто не видел. Потом первый шаг, есть видеокадры, если ты захочешь, я тебе…но это вообще, жуткое.
БЕРЛИН: Я тебе должна сказать, сейчас вот, признаюсь, что я вот до сих пор, когда тебя вижу по телевидению, ты выходишь, и начинаешь делать то, что ты делаешь, у меня замирает сердце. Ведь столько лет…
ВИНОКУР: Там тоже не верили, потому что я и сам — приехал в Москву, Регина меня застала на костылях.
БЕРЛИН: Дубовицкая.
ВИНОКУР: Дубовицкая, у нее есть эта передача. Она говорит: «Ты ходишь на костылях?» Я говорю: «Иногда, вот сейчас не видят врачи…» — отдал костыли, прошел без костылей. Первое выступление было у Левы, у Лещенко в этом, в концерте, я первые 15 минут смог отстоять. Отекали ноги. Потом за кулисами лежал, ноги вверх, отток был. Сначала 15 минут, 20, 30, 40…
БЕРЛИН: То есть, ты сам себя тренировал?
ВИНОКУР: Да, я учился стоять. Стоять, не то, что ходить. Вот где-то вот первые погода я вообще лежачий был. Три месяца только на спине лежал.
БЕРЛИН: Ну, вот тогда люди как-то проявились? И со знаком минус, и со знаком плюс?
ВИНОКУР: Проявились, да. И со знаком минус, и со знаком плюс. Вот совершенно неожиданно старшее поколение проявилось. Первое — мне звонил Николай Николаевич Озеров.
БЕРЛИН: Озеров, да, это я помню…
ВИНОКУР: он мне звонил, брал интервью, ты помнишь…
БЕРЛИН: Конечно, конечно…
ВИНОКУР: Он меня морально поддерживал…
БЕРЛИН: Ну, это Озеров!
ВИНОКУР: Хотя, сам был болен, еле ходил. Звонил Юрий Владимирович Никулин: «Мальчик, ты мены обманываешь! Мальчик, давай я тебе анекдот расскажу» И Начинал мне… Я же у него работал в цирке, в программе, когда студентом был. И Евгений Павлович Леонов несколько раз звонил. Евгений Паволович Леонов, с которым мы один раз в Америку ездили. Мы так сдружились! И Боря Брунов. Боря звонил. Вот какое-то старшее поколение оказалось очень теплое. Мои коллеги, не могу похвастать, что он меня прямо достали звонками, ну, радовались, когда я приехал, но ощущение, что как бы меня списали.
БЕРЛИН: Списали…
ВИНОКУР: И поэтому, я должен был не только вернуться, но и доказать.
БЕРЛИН: Но была семья.
ВИНОКУР: А потом семья –папа получил первый звонок, микроинфаркт, когда он набрал Дом Советской Армии, мы же от армии ездили по войскам…
БЕРЛИН: Да, ему сообщили…
ВИНОКУР: И он услышал разговор, говорит: «Когда возвращаются?» «Сейчас, извините, у меня на проводе Германия. … Так что там с Винокуром случилось? Авария? Разбился? А он-то живой? Ну, сообщите…Чего травмы?» И, в общем, вот эта фраза — отца сразу увезли, и все такое прочее. Ну, и, конечно, семья — И Тамара, и Настя, Тамара с Настей потом приезжала ко мне.
БЕРЛИН: У тебя замечательная семья! Прелестная дочь, талантливая дочь…
ВИНОКУР: Очень, да, как сказать, Тамара пришла ко мне, к студенту, практически, мы познакомились, я был стажер театра, а она только пришла из училища Большого театра, балерина. Очень талантливая девочка, ей 20 лет было. И мы в одном с ней детском спектакле познакомились. То есть, я играл Славку Леденцова, двоечника, это «Не бей девчонок» был спектакль, очень смешной. И я играл главную роль. А она куклу заводную, партию куклы исполняла. Ну, я смотрю, мои приколы, там, и какие-то ухаживания девушки все принимают, кроме этой. Она серьезная была девушка, потому что она из Подмосковья была, из такой семьи трудовой, а сама, из-за того, что далеко ездить, когда училась — жила в интернате училища Большого театра. И такая, строгих правил. Я пытался ухаживать странным образом, пригласил к себе в общежитие, она пришла, увидела обстановочку эту всю, потом стал приставать, он обиделась, ушла. А я увлекся, все, и однажды сказал ей фразу: «Ты выходи за меня замуж! Я не всю жизнь буду стажером, я буду известным, популярным, богатым »
БЕРЛИН: Слово свое сдержал!
ВИНОКУР: Она сказала: «Я попробую вам поверить!» и слово свое сдержал.
БЕРЛИН: У меня два коротких вопроса….
ВИНОКУР: Давай…
БЕРЛИН: И если можно, два коротких ответа. Обязательно просто!. Прошло уже столько лет, ты на сцене, я тебя видела, честно скажу, несколько раз пере самым выходом на сцену. Ты волнуешься!
ВИНОКУР: Ну, а акак же? Конечно, волнуюсь! Волнуюсь, потому что это — неправда, когда говорят, что артист — спокойный. Не может быть спокойного артиста, значит он не отдает себя. Значит он, этот артист включает автомат.
БЕРЛИН: И тогда он кончается…
ВИНОКУР: Он заканчивается. Тогда нет артиста. Вот этому я учу молодых моих артистов, и этому научилась мо дочь Настя.. Которая каждый раз, выходя на сцену, будь то балетный номер, будь то ее любимый «Дю Солей», где она наверху без страховки носится по небу, на трапеции, на канате, или на кольце, вот она — артистка настоящая. Вот я Настю ценю так, что вот, это редкий случай, когда в семье, где есть достаток, по сегодняшнему времени, ребенок не ушел в тусовку, а ушла в работу. И я хочу, чтобы ее знали, не как дочь Винокура, а она хочет быть Настей Винокур. И это я приветствую.
БЕРЛИН: И это ей удается. И последний вопрос, который я задаю почти всем гостям этой программы. Программы «Мастера» Приходят сюда только мастера. Скажи мне, пожалуйста, обязательно ли Мастеру — Маргарита?
ВИНОКУР: Думаю, что даже необходима.
БЕРЛИН: Понятно, спасибо! Володечка, я тебя по-прежнему люблю, и знаю, как любит тебя наша огромная слушательская аудитория. Обязательно мы сегодня посмотрим Интернет-версию, и послушаем радио-версию. То, что делают твои ребята из театра, и, конечно, еще раз тебя увидим и услышим!
ВИНОКУР: Меня и мою дочку!
БЕРЛИН: Обязательно — Настю — обязательно!
ВИНОКУР: Настю — да.
БЕРЛИН: Спасибо большое, сегодня в программе «Мастера» был народный артист Владимир Винокур. Мы прощаемся с Вами ровно на неделю.
Источник: rus.ruvr.ru