Дань памяти поэту отдали в Израиле, Германии, США — везде, где рассеяна по миру русская интеллигенция. Увы — только не в Украине, на его родине, по которой он всю жизнь тихо тосковал и куда всякий раз стремился приехать.
Даже люди, далекие от поэтического искусства, наверняка сходу подхватят милую песенку «Что происходит на свете? — А просто зима!», про-звучавшую в конце 70-х в оскароносном советском фильме «Москва слезам не верит».
Дань памяти поэту отдали в Израиле, Германии, США — везде, где рассеяна по миру русская интеллигенция. Увы — только не в Украине, на его родине, по которой он всю жизнь тихо тосковал и куда всякий раз стремился приехать.
Даже люди, далекие от поэтического искусства, наверняка сходу подхватят милую песенку «Что происходит на свете? — А просто зима!», про-звучавшую в конце 70-х в оскароносном советском фильме «Москва слезам не верит».
— Так это и есть Левитанский? — изумилась моя знакомая журналистка из Донецка, к которой я обратилась с расспросами, как собирается отмечать юбилей знаменитости этот город. Ведь здесь поэт провел свои школьные годы, освоил украинский язык и еще старшеклассником начал публиковаться. О Левитанском в Донецке не вспомнили. Как и на его малой родине — в старинном городке Козелец Черниговской области.
— Слышали, что был у нас такой, кажется, — ответили нам в местной администрации. — Однажды его имя попало даже в наш каталог знаменитых козельчан. Но это все.
В столичном литературном музее, увы, тоже не нашлись, что сказать. А ведь Юрий Левитанский — не только автор слов узнаваемых песен. Это поэт иного порядка, отнесенный критиками к ключевым фигурам русской литературы последней трети XX века. Он использовал неожиданные творческие приемы. В частности, как сказал литературовед и биограф Левитанского Леонид Гомберг, поэту удалось «реанимировать глагол», успешно рифмуя эту часть речи. Чего до него никто из признанных поэтов — разве что кроме А. Пушкина — не практиковал.
— Храню память об огромном человеческом обаянии Юрия Левитанского, — рассказывает «АиФ» Станислав Минаков, известный русский литератор из Харькова, автор эссе о поэте «Я прочно впаян в этот лед». — В начале 1980-х я слушал чтение Левитанского живьем на литературной студии в ДК строителей в Харькове, где мы собирались по субботам два раза в месяц. Это был, конечно, «царский» визит, ибо Левитанский в ту пору достиг пика известности — как своими оригинальными сочинениями, так и блистательными пародиями, вышедшими в книжке «Сюжет с вариантами». Манера чтения Юрия Давидовича мне была известна и до той встречи, однако всегда подкупает обращение к небольшой аудитории, при небольшом стечении слушателей. Именно авторское чтение Левитанского наиболее внятно доносит посыл, представленный в его уникальном сплаве формы-содержания. Неповторимость индивидуальной интонации, которую поэту удалось обрести, дается не каждому стихотворцу. Все поэтическое письмо Ю. Левитанского озарено таким светом любви, мастерства, что автор, ничтоже сумняшеся, рифмует невозможное: «стал — отстал», «сошел — пошел», «могу — бегу», как в его поющемся «Сне об уходящем поезде». Вот эти самые глагольные рифмы, которые, вроде бы, считаются у литераторов дурным тоном, у Левитанского становятся частью неповторимой интонации, главной ударной силой, которой она читателя и слушателя всякий раз достает до глубин.
Елена Харитонова, в прошлом литературовед, а нынче сотрудник коммерческой компании, слушала семинары Левитанского в 90-е годы, во время учебы в Литературном институте в Москве.
— Он сломал представление о новой литературе как о литературе нарочито политизированной, плакатной, жесткой, — вспоминает Елена. — Учил, что поэзия не может быть явлением сиюминутным, она не должна следовать веяниям моды или рядиться в маски, чтобы стать «массовой». Он взрастил если не ярких поэтов, то, во всяком случае, людей, знающих толк в этом искусстве. К сожалению, сегодня поэзия — как и многие другие виды настоящего искусства — отошла за кулисы. Особенно в Украине. В обществе, которое лихорадит от политических встрясок и страха за завтрашний день, многим не до гениальных строф.
Жизнь не щадила Левитанского. Его фигура никак не вписывается в трафаретный образ советского «околономенклатурного» поэта, обласканного властями. Не была гладкой и безбедной и личная жизнь.
— Все почти годы, сколько я себя помню, мы переезжали с места на место, — вспоминал детство поэт. — Родился я на Черниговщине… Лет примерно с трех я жил в Киеве… Смутно помню комнату, которую мы снимали вдвоем с мамой: началась безработица, и папа ездил где-то искать работу… Наш дом находился на углу улиц Рогнединской и Новой Васильковской… В недавние годы, когда я побывал в Киеве, меня безумно тянуло туда: я безошибочно нашел это место, хотя нашего дома там теперь нет. А потом… мы перекочевали на Донбасс и жили поначалу в шахтерском поселке на руднике, где папа работал. Это в степи… несколько домов. Потом переехали в столицу Донбасса… Глинобитные домики… без всяких удобств, с общим туалетом на шесть-семь домов во дворе… Воду таскали квартала за три. Время такое было… Мои родители были достаточно бедны.
После войны Левитанский снимал «угол у печки» в Иркутске, куда демобилизовался, — пока не уехал со своей первой женой в Москву. Но и в столице все складывалось непросто.
— У него была очень сложная жизнь оттого, что он часто влюблялся, — вспоминал как-то поэт Евгений Евтушенко. — Он никогда не был циником в отношении с женщинами. Он был несколько раз женат, у него родились дети — все это хлопоты… У него вечно не хватало денег.
Своих трех дочерей от второго брака — Катю, Аню и Олю — Юрий Левитанский буквально обожал. Он был настолько поглощен их воспитанием, что на поэзию оставались лишь считанные часы:
— Своим детям я отдал десять лет жизни, — рассказывал поэт. — Я был для них и папой, и бабушкой, и няней: стирал, убирал, варил суп… Стихам отводилась ночь: напившись крепкого кофе и накурившись до звона в голове, я садился за стол.
Левитанского часто можно было увидеть с авоськами, вспоминали его друзья и знакомые. Известный литературовед Александр Аникст как-то написал ему после выхода в свет очередной книги поэта: «Я-то считал вас просто сетконосцем, а Вы, оказывается, замечательный поэт».
Жизнь Левитанского круто изменилась с появлением его третьей музы — 19-летней Ирины Машковской. Союз 63-летнего поэта и юной студентки вызвал скандал. Левитанский покинул свою семью, оставив детям и жене и квартиру, и имущество. Снова надо было начинать с «нуля». В те времена — на излете «перестройки» — непросто жилось всем. Денег не хватало катастрофически, поэт подрабатывал переводами и нередко пил. Лишь когда стараниями друзей Левитанскому выделили скромную 1-комнатную квартирку, а молодая жена устроилась на работу, все пошло на лад. Эти годы стали самыми светлыми в жизни поэта. Он, наконец, встретил родственную душу: Ирина умела любить так же преданно, как и сам Левитанский.
Многие считают: Левитанского «убила» война. И не столько Великая Отечественная, которая в свое время так жестко въелась в его сознание, что поэт пытался схоронить ее в глубинах души («Ну, что с того, что я там был?»), сколько новая по тем временам — чеченская. Он был отчаянным противником боевых действий на Кавказе. И во время торжественной церемонии вручения ему Государственной премии за сборник «Белые стихи» внезапно для всего собрания резко выступил против чеченской кампании, обращаясь прямо к присутствовавшему там президенту страны: — Наверное, я должен был бы выразить благодарность также и власти, но с нею, с властью, тут дело обстоит сложнее, ибо далеко не все слова ее, дела и поступки сегодня я разделяю. Особенно все то, что связано с войной в Чечне — мысль о том, что опять людей убивают как бы с моего молчаливого согласия, — эта мысль для меня воистину невыносима. Боевые действия в Чечне между тем продолжались. Спустя несколько месяцев Левитанский снова заговорил о наболевшем — на круглом столе в московской мэрии. Заговорил горячо, стра-стно. Сердце поэта, пережившее шесть лет назад сложнейшую операцию, не выдержало такого накала.
ДОСЬЕ «АиФ» Юрий Левитанский родился 21 (по некоторым данным — 22) января 1922 года в г. Козелец. Школу окончил в Донецке. В 1939-м поступил в Институт философии, литературы и истории в Москве. Окончить его не успел — в первые же дни войны ушел добровольцем на фронт. Был артиллеристом, затем — военным корреспондентом. Закончил войну в Монголии. С 1957 г. — член Союза писателей СССР. Автор более 20 поэтических книг. Лауреат Государственной премии России (1995 г.).
При подготовке статьи использованы материалы официального сайта поэта levitansky.ru.
Источник: ukr.aif.ru