На сей раз обмакнуть кисточку в тушечницу меня побудила выставка прерафаэлитов в Пушкинском музее. Но про прерафаэлитов потом. Сначала про вкус.
О хорошем вкусе говорят все, но мало кто знает, что это такое. Всяк трактует вкус и безвкусицу по-своему. Как гласит пословица, кому арбуз, а кому Стас Михайлов.
В словаре Даля сказано: «Вкус — понятие о прекрасном в художествах; чувство изящного, красоты, приличия и угодливости для глаз».
На сей раз обмакнуть кисточку в тушечницу меня побудила выставка прерафаэлитов в Пушкинском музее. Но про прерафаэлитов потом. Сначала про вкус.
О хорошем вкусе говорят все, но мало кто знает, что это такое. Всяк трактует вкус и безвкусицу по-своему. Как гласит пословица, кому арбуз, а кому Стас Михайлов.
В словаре Даля сказано: «Вкус — понятие о прекрасном в художествах; чувство изящного, красоты, приличия и угодливости для глаз».
Есть зона очень интенсивного существенного и разнообразного разговора о самых разных вещах — это английский язык. Есть зона хорошего вкуса — европейское Средиземноморье. Есть очень продуктивная зона идеологической, концептуальной инженерии — это культура Северной Европы. Тем, кому важны вкус, смысл и форма, наверное, нужно хотя бы отдалённо познакомиться с этими пределами. Настоящему гению, я думаю, где ни родись — всё провинция и где ни умри — всё столица. Сергей Болмат: «Подражать не зазорно!..»
Философская энциклопедия формулирует скучнее: «Категория эстетического дискурса, характеризующая способность к различению, восприятию, пониманию и оценке прекрасного и безобразного в природе и в искусстве».
В общем, черт его знает, что такое вкус. Может, его и вовсе не существует.
При этом очень обидно слыть человеком с дурным вкусом — особенно в социальных группах, которые придают такого рода репутации большое значение. Среди взыскательной публики весьма распространен особый вид мазохизма: смотреть, читать и слушать не то, что тебя радует, а то, что хвалят признанные арбитры вкуса. И стесняться того, что тебе нравится, но считается в данной среде не comme il faut.
(Признаться ли? Эх, пропадай моя головушка… Когда я в машине везу знакомых, то завожу Леонарда Коэна, а когда один — «Я иду по полю с конем». В общем, вы поняли, о чем я).
Много лет я не мог разобраться, хороший у меня вкус или нет. Потом поумнел и сделал выводы, которыми и хочу с вами поделиться.
— Влиять в какой-то степени на вкусы аудитории вам кажется невозможным? — Это всё равно как если бы человек, жарящий шашлыки, мог повлиять на вкус мяса. Он только жарит шашлыки, а коровы нагуливают мясо в зависимости от того, какую траву они едят. — Но всегда есть выбор: готовить шашлык, или чебурек, или шаверму… Предугадывать вкусы аудитории — компетенция издателя? — Издатель — это человек, который зарабатывает деньги. Разумеется, он старается угадывать, чтобы заработать как можно больше. Но такие издатели, у которых процент угадывания был бы выше 50, мне не известны. Константин Тублин: «Литература — деньги — литература»
Есть сферы, в которых я обязан иметь строгий и требовательный вкус. Потому что это зона моей профессиональной деятельности. Сюда относятся, в первую очередь, литература, а также, до некоторой степени, кино и театр. Здесь я слушаю старших товарищей. Мотаю на ус. Делаю оргвыводы. Расту над собой.
А есть чудесная зона полной безответственности: все иные области культуры. И там я могу существовать в свое удовольствие, ни на кого не обращая внимания. Что мне нравится, что для меня праздник — то и хорошо. А что не нравится — вовсе необязательно плохо, но лично мне даром не нужно.
Возьмем живопись. В современном искусстве я не разбираюсь, не чувствую его, не люблю. Было время, когда я робел в этом признаваться. А теперь закинул чепец за мельницу, и качество моей жизни сразу повысилось. Я — за ждановский тезис «Искусство должно быть понятно народу». С одной поправкой. Не народу (бог с ним совсем), а мне.
Понятны мне сочные краски, чистые линии и всякого рода гладкопись. Говорят, это признак плохого вкуса. Но мне с моим плохим вкусом хорошо. Сейчас еще и вас буду им травить.
Ниже много картинок. Это всё работы художников, которые меня радуют, и мне наплевать, «в обойме» они сегодня или нет. Увидите — сплошь сироп, мармелад и далевская «угодливость для глаз». Марата Гельмана с Дарьей Жуковой от этакой сладости, наверное, стошнило бы.
М-м-м… Беллини (а не Леонардо с Рафаэлем):
Горячо любимый Бронзино (А Тициана с Рубенсом унесите, пожалуйста):
Самый прерафаэлитный из прерафаэлитов (на выставке, кстати, я еще не был, но обязательно схожу) Джон Эверетт Милле. Умные люди объясняли мне, что китч, а все равно люблю:
Ну и, конечно, Кустодиев, моё всё:
И любовь с детства — Борисов-Мусатов (хотелось бы написать повесть, чтобы была, как эта картина):
А недавно открыл для себя чудесного томного испанца Хулио Ромеро де Торреса (1874 — 1930). Прямо как по моему заказу человек писал:
Источник: borisakunin.livejournal.com
Источник: chaskor.ru