«В русской литературе „Евгений Онегин“ — это воздух, которым люди дышат»
«За спиной этого хрупкого на вид человека титанический труд: им переведено около восьмидесяти книг русских авторов XIX и XX веков, от Пушкина до Бродского», — так швейцарская «Наша газета» начинает рассказ об одном из самых активных проводников русской литературы во франкоязычный мир, переводчике Андре Марковиче.
«В русской литературе „Евгений Онегин“ — это воздух, которым люди дышат»
«За спиной этого хрупкого на вид человека титанический труд: им переведено около восьмидесяти книг русских авторов XIX и XX веков, от Пушкина до Бродского», — так швейцарская «Наша газета» начинает рассказ об одном из самых активных проводников русской литературы во франкоязычный мир, переводчике Андре Марковиче.
Отдельное место занимает новый перевод всех романов и повестей Достоевского, вышедших в издательстве Actes Sud, и завершенный в 2005 году перевод «Евгения Онегина» Пушкина, над которым переводчик, по его собственным словам, работал всю жизнь. В 2007 году в том же издательстве вышел новый перевод Марковича «Петербургских повестей» Гоголя — в той последовательности, на которой настаивал сам автор.
Кроме того, любовь к театру и желание, подвигли его на перевод более шестидесяти пьес русского репертуара — как всемирно известных, так и вовсе не известных за пределами России, а то и подзабытых в ней самой. Благодаря Марковичу и его верному партнеру Франсуазе Морван перед франкоязычной публикой широко распахнулись двери в театральный мир Пушкина, Лермонтова, Сухово-Кобылина, Островского, Гоголя, Чехова, Андреева, Горького, Эрдмана, Шварца, Введенского.
Многие франкоязычные люди жалуются на качество переводов русской литературы. Очевидно, какая-то проблема действительно существует, иначе как объяснить, почему интеллигентные начитанные люди напрочь не понимают ни «Мастера и Маргариту», ни «Двенадцать стульев», не говоря уж о поэзии, пишет автор статьи.
«Конечно, проблема существует, и огромная! Многие переводчики стремятся „облегчить жизнь читателю“ и берутся упрощать текст, объясняя написанное. Но ведь тогда не понятно, что же ты читаешь? Вот только один пример из Достоевского — слово „убивец“, встречающееся в „Преступлении и наказании“. Конечно, можно перевести его как „assasin“, то есть обычный » убийца». Но разве это имел в виду Достоевский?!», — поясняет Маркович.
Что касается поэзии, то, по его словам, во Франции не существует традиции поэтического перевода. «Как известно, французы изобрели александрийский стих — синоним неподвижности, постоянства, вечности. С его утверждением исчезли поэтические переводы: стихи, написанные на иностранном языке, переводятся на французский в прозе, а стихотворная форма существует только для французской поэзии… Иностранная поэзия на французском не воспринимается, это факт. В России же все наоборот. В России существует великая школа перевода! В какой-то мере отношу себя к ее воспитанникам и я, ведь я учился в Париже у замечательного профессионала Ефима Эткинда», — рассказывает переводчик.
Маркович рассказал, как к нему пришел замысел перевести все романы Достоевского: «В СССР была одна прекрасная традиция — издание полных собраний сочинений писателей, в одинаковых твердых элегантных переплетах. Некоторые исследователи посвящают всю жизнь работе над такими академическими изданиями — Достоевского, Чехова, Толстого — восстанавливая каждое слово, сравнивая различные существующие варианты текстов. Мне очень импонирует такой подход, и я очень хотел получить возможность применить его во Франции, создав у читателя, с помощью издателя, ощущения сообщничества, причастности к процессу, ведя его от сочинения к сочинению, от тома к тому, пока он не забудет, что читает перевод».
«Мне сказочно повезло встретить в 1989 году Юбера Ниссена, создателя издательства Actes du Sud — увы, в ноябре прошлого года его не стало. Я, тогда еще совсем молодой переводчик, не постеснялся подать ему список из сотни названий, сказав, что хотел бы всех их перевести. И представьте себе, он согласился!» — рассказывает переводчик.
Вместе с тем он подчеркивает, что ошибочно говорить о переводе «всего Достоевского»: «Я принципиально отказался переводить его статьи антисемитского содержания и прочая, мне это было неприятно».
Русскую комедию Андре Маркович для себя открыл, когда ему заказали перевод «Ревизора» для Comédie Française: «Я называю этот жанр административной комедией, в центре которой — страх перед механизмом, системой, а внешние признаки — характерный язык и смесь различных банальных ситуаций. Но эти банальности-перевертыши очень трудно переводить. Помните, например, как при осмотре больниц Земляника объясняет Хлестакову, что „больные выздоравливают как мухи“. Зощенко пользовался такими перифразами постоянно!»
Делом всей своей жизни Андре Маркович называет перевод А. С. Пушкина. «В русской литературе „Евгений Онегин“ — это ведь не книга, это воздух, которым люди дышат. Моя мама знает практически всего „Онегина“ наизусть. Она выучила его в блокадном Ленинграде, и пока ее вместе с другими детьми везли в эвакуацию, она успокаивала плакавших, читая им наизусть Пушкина. А ведь ей самой было всего восемь лет! Одна медсестра так была растрогана, что подарила ей свой томик „Онегина“, и мама с ним почти не расставалась, пока его не украли в Неаполе», — рассказывает он.
«Проблема же не в самом переводе, а в том — что русские верят Пушкина безоговорочно, а французы — не верят. Моя работа заключалась в том, чтобы заставить их поверить Пушкину! Ведь язык Пушкина — это не просто русский, это язык памяти, причем опять же не русской, а сборной памяти всей эпохи», — считает переводчик.
В прекрасном издании с переводами Марковича поэтов пушкинского времени — Баратынского, Батюшкова, Кюхельбекера — очень много рисунков, от чего оно напоминает один из столь модных в XIX веке альбомов.
«Дело в том, что все поэты того поколения, причем некоторые, как, например, Жуковский или Лермонтов, занимались живописью на вполне профессиональном уровне. Пушкин же нарисовал почти всех своих сверстников, так в этой книге есть и портреты, и автопортреты — самого себя в 36 лет он видел старой обезьяной. Есть тут и двойной портрет Пушкина, выполненный Гоголем», — поясняет Маркович в интервью «Нашей газете».
Гжель и хохлома на iPhone
Обращение к русским национальным ремеслам, в числе которых хохлома и гжель, становится все более популярным трендом в мировой модной индустрии. Модные дома все чаще используют «русскую тему» при создании своих коллекций, пишет портал RUNIweb.
Российские марки тоже потихоньку выбираются на мировой рынок и даже начинают оказывать на него некое влияние. Так, создатель одного из таких брэндов Денис Симачев наладил целую индустрию для продвижения русской и советской культуры.
Хохлома, гжель, герб СССР — постоянные мотивы продукции Симачева, которые стали легко узнаваемыми символами брэнда. Дизайнер не ограничивается собственным производством и сотрудничает с западными компаниями, что выводит русскую народную символику на широкий международный рынок. Благодаря ему узоры традиционных российских промыслов, изображеные на автомобилях класса «люкс», мотоциклах, холодильниках и известных игровых приставках, доступны иностранному потребителю, пишет портал.
С недавних пор команда Симачева занялась тюнингом мобильных устройств iPhone, которые выходят из рук мастеров смартфонами с индивидуальными росписями под названием SimaPhone. Стоимость смартфона с задней панелью, расписанной под гжель или хохлому, составляет порядка трех тысяч долларов, что и понятно, ведь, помимо патриотического рисунка, все кнопки выполнены из 18-каратного золота, значок яблока (по желанию можно выбрать модель с сердцем вместо него) сзади светится, а «темы» внутри смартфона продолжают необычный вид. Гаджет, расписанный традиционными русскими узорами выглядит, по крайней мере, оригинально. Также налажен выпуск сменных чехлов к нему.
Чисто символическая цена позволяет купить сразу несколько разных вариантов и менять чехлы на любимом гаджете в зависимости от стиля и цвета одежды, или просто под настроение. Гжель, хохлома и русские матрешки больше подходят для девушек, а для мужчин — строгие чехлы с гербами России и Советского Союза. Для тех, кто ностальгирует по детству золотому есть даже чехлы с Чебурашкой и Винни-Пухом, пишет RUNIweb.
В Португалию — за опытом
В прошлом месяце Лиссабон посетила делегация Мордовии во главе с заместителем губернатора Михаилом Сезгановым, пишет «Маяк Португалии».
Члены делегации приняли участие в семинаре «Бизнес-возможности для португальских компаний в рамках проведения Чемпионата мира по футболу 2018 года в России», организованном на базе Агентства по инвестициям и внешней торговли Португалии (АИСЕП). В рамках семинара прошла презентация Мордовии с подробным анализом перспектив развития региона в преддверии проведения Чемпионата мира-2018. Как известно, Саранск входит в число городов-кандидатов на проведение игр этого футбольного турнира.
Отмечалось, что португальский опыт проведения Евро-2004 может быть активно использован российской стороной в ходе подготовки к ЧМ-2018. Португальские компании могли бы быть задействованы в реализации проектов в следующих сферах: строительство спортивных объектов, в первую очередь стадионов, высокоскоростной железнодорожной линии, автодорог, аэропорта, гостиничных комплексов, парковочных стоянок и других сооружений.
Португальская сторона выразила готовность передать своим российским партнерам свой опыт в организации и проведении футбольных состязаний, принять участие в строительстве объектов и инфраструктуры и оказать консультационные услуги в ходе подготовки этого международного соревнования.
Источник: rus.ruvr.ru