В переводе Ирины Волевич вышел очередной роман знаменитого французского писателя Паскаля Киньяра. По сравнению с предыдущей книгой, сборником новелл и высказываний о смерти «Ладья Харона», этот роман более понятный, сюжетный, своего рода психологический квест. И все равно издатели постарались придать этому неформатному тексту более привычный вид: что называется, притушили интеллектуальный блеск, свойственный и самому тексту, и русскому переводу.
В переводе Ирины Волевич вышел очередной роман знаменитого французского писателя Паскаля Киньяра. По сравнению с предыдущей книгой, сборником новелл и высказываний о смерти «Ладья Харона», этот роман более понятный, сюжетный, своего рода психологический квест. И все равно издатели постарались придать этому неформатному тексту более привычный вид: что называется, притушили интеллектуальный блеск, свойственный и самому тексту, и русскому переводу.
К латинскому названию добавили разъясняющую вторую часть. В переводе с латыни сarus — «дорогой», по-русски получилось — «или Тот, кто дорог своим друзьям». Обложку сделали поживее. В аннотации пообещали, что речь пойдет о том, как друзья организуют «трогательную» помощь герою, страдающему депрессией. В одном из книжных магазинов роман так бодро рекламировали, что картина сложилась следующая: дело происходит в сегодняшнем Париже, а герои не иначе как вытягивают друга с помощью социальных сетей. И наверняка все они предаются всевозможным городским развлечениям, описывая затем свои впечатления в блогах.
Но в романе Carus общаются по старинке, созваниваются и заходят друг к другу в гости. И далеко не сразу становится понятно, что действие происходит не в наши времена, а в 1970-е. Это второй роман Киньяра, написанный в 1979 году. Автору 30 лет, но он создает психологически достоверный портрет уставшего от жизни человека. Причем человека без возраста.
Главный герой романа — музыкант, который когда-то был душой компании, собирал своих друзей для любительских концертов. Но сейчас он явно приуныл. Он плохо спит ночами и не знает, как смыть ту грязь, тот лишний мусор, которым оказалась забита его жизнь: «Он был крайне взвинчен, его мучило какое-то странное тоскливое беспокойство, которое ему даже не удавалось описать. Он не мог усидеть на месте, без конца тревожно прислушивался, всё окружающее терзало ему нервы».
Рядом с этим страдающим персонажем — его жена и его друзья: коллекционер книг, антиквар, музыковед и два филолога, один из которых — настоящий граммар-наци — оживляет диалоги своими постоянными придирками.
Друзья действительно пытаются отвлечь героя от его мрачных мыслей. Они обсуждают, когда лучше с ним видеться, что делать во время встреч — молчать, разговаривать или музицировать. Задача осложняется тем, что герой уже подвел под свое бездействие базу удивительной убедительности. Как он объясняет свою грусть — заслушаешься. Он то объявляет, что никакая дружеская болтовня не сможет испортить его торжественное молчание, то требует, чтобы другие использовали ради его спасения «любые уловки, ухищрения, торжественные церемонии, песнопения, молитвы, подарки, наряды, путешествия, хитрости и приманки».
Герои напрягают все свои интеллектуальные силы, чтобы вспомнить, как такую проблему решали на протяжении всех тех веков, груз которых теперь мешает жить утонченному музыканту. И действительно, исторические примеры находятся. Один из героев напоминает мрачную сцену, описанную римским историком Помпеем Трогом: «Матери и жены солдат Кира, увидев, что он шаг за шагом отступает перед армией Астиага, бегут на поле боя, поднимают полы своих одежд, обнажив лоно, и спрашивают бойцов, уж не хотят ли они вернуться в материнское чрево. Такой насмешкою они заставили их вновь ринуться на врага».
У романа есть условный хеппи-энд, но автор честно показывает, что оживление героя проходит отнюдь не бескровно. В то время, что идет выздоровление, — а действие романа укладывается в один год — их собственная жизнь не замирает. Киньяр создает всеобъемлющий портрет опустошенности, но не забывает набросать сюжетный узор.
Конечно, герои у Киньяра страдают и переживают по-парижски красиво, их передвижения по городу не могут не быть полны какой-то символической значительности. Например, объяснение в любви у них происходит «на улице Риволи, на том самом месте, куда рухнул выброшенный из окна Колиньи». Но самые основные вещи, к которым всё равно всё сводится, важно проговорить не только французским интеллектуалам 1970-х. Carus пришелся очень ко времени. Интеллектуальная проза о выходе из «бесконечного тупика» оказывается нужна, когда гораздо большим спросом пользуются скорее пособия «как перестать беспокоиться и начать жить». Хотя именно об этом рассказывает и Киньяр, только другими словами.
Источник: izvestia.ru