В эксклюзивном интервью Генеральный консул США в Санкт-Петербурге Брюс Тернер рассказал «Псковской провинции» о том, что волнует американцев, чего чуть-чуть опасаются русские, чем можно заниматься на Брайтон-Бич, устарел ли капитализм и приедет ли читать лекции студентам Псковского госуниверситета профессор немецкой литературы.
В эксклюзивном интервью Генеральный консул США в Санкт-Петербурге Брюс Тернер рассказал «Псковской провинции» о том, что волнует американцев, чего чуть-чуть опасаются русские, чем можно заниматься на Брайтон-Бич, устарел ли капитализм и приедет ли читать лекции студентам Псковского госуниверситета профессор немецкой литературы.
— Господин консул, интересно ваше отношение к термину, который сегодня знает полмира — «перезагрузка»… Это механизм, который должен олицетворять российско-американские отношения в последнее время. Начала перезагрузка действовать или буксует по каким-то причинам?
— Отношения между Россией и Америкой достаточно сложные на политическом уровне. Перезагрузка — это процесс, который продолжается. Архитектор процесса, сотрудник, Белого дома, который занимался этим вопросом, был назначен послом в Россию — это, я думаю, говорит само за себя. Но это сложный процесс, потому что вопросов очень много, есть двусторонняя комиссия — она работает, встречи продолжаются. Это очень длинная цепь решений, и ждать заметных результатов сразу, завтра, конечно, было бы преждевременно.
— А для небольших городов типа Пскова, Новгорода, для их жителей, как могут быть ощутимы «перезагрузка» и ее результаты?
— Я не знаю, чем живут люди в Пскове или Великом Новгороде, но, например, жители, Канзаса или Колорадо, откуда я родом, не очень интересуются международной политикой. То, что они знают, они видят часто исключительно по телевизору, что для них важно, так это то, что есть российские предложения, инициатива — это влияет больше, чем сама политика. Конечно, всем было бы лучше, если бы развивалась торговля, чтобы американский фермер мог спокойно продать мясо или другую продукцию в Россию, или наоборот. Если будет хорошая возможность путешествовать — то останутся и хорошие впечатления. Если студенты будут приезжать по обмену и на стажировки друг к другу, проживать в семьях, изучать страны — это позитивные элементы. Связи между народами, между личностями — это очень важно. Это будет гораздо полезнее, чем то, что человек прочитает в газете или увидит по телевизору. Самые важные связи — личные. Я всегда ставлю в пример отношения Америки и Франции. Иногда между США и Францией на политическом уровне есть трудности.
Но, что касается связей между народами, индивидуальными отношениями между людьми, то они очень хорошие. Это факт. Как и то, что наши экономики тесно связаны друг с другом. И все это влияет на то, что франко-американские отношения всегда хорошие, потому что по-другому невозможно, несмотря на то, что происходит между правительствами. У России и Америки много общего — в культуре, музыке, литературе, образовании… Мы поддерживаем такие инициативы, как дружба городов-партнеров. К сожалению, Россия и Америка находятся очень далеко друг от друга, и побратимские отношения между городами выстраивать значительно сложнее, чем между российскими и европейскими городами. Эти географические обстоятельства мы не можем изменить, но надо стараться что-то придумывать.
— Когда вы жили в Америке, еще до дипломатической работы, у вас была возможность общаться с русскими?
— Я знаком с русскими людьми давно, с тех пор, когда я работал в различных международных организациях. Это было на профессиональном уровне. В Нью-Йорке есть русский район, который называется Брайтон-Бич. Когда я изучал русский язык, то специально приезжал на Брайтон-Бич, чтобы услышать русскую речь, говорить с людьми, которые там живут.
— Между Евросоюзом и Россией давно идут разговоры об облегчении или вовсе об отмене визового режима, а возможен ли такой диалог и подобные шаги в отношениях России и Америки? Возможно ли, облегчить процесс получения нашими гражданами виз или вовсе их отменить?
— Я думаю, что у нас одинаковая цель — мы хотим, чтобы передвижение между странами могло быть свободным. Это непростой процесс, и к результату надо идти шаг за шагом. Мы договариваемся с Россией о новом визовом режиме — эти предложения уже одобрены в США, теперь нужно, чтобы они были одобрены Госдумой России. Предложения дают возможность путешествовать в стране на срок до трех лет. Это уже ближайшая перспектива.
— Такой визовый режим будет распространяться на отдельные категории граждан?
— Нет, это для любого человека, у которого есть желание платить за трехлетнюю визу. Да, и цифры выданных виз уже говорят об упрощении процесса выдачи. Если десять лет назад мы выдавали двадцать тысяч виз россиянам, то за прошлый год их было выдано уже тридцать шесть тысяч..
— Мы, к сожалению, плохо знаем как живет американское общество… Какие, на ваш взгляд, самые мучительные и серьезные проблемы — не у истеблишмента, а у простых американцев?
— В любой стране экономическая ситуация очень важна для людей: есть ли у них рабочие места, хватает ли средств на образование детей и т.д. Каждый американец надеется, что жизнь и состояние детей будут лучше, чем у нас. Сейчас из-за экономического кризиса сложно во всех странах мира — люди не могут быть уверены, что детям будет легче. В основном людей заботят сегодня именно экономические трудности. Хотя и состояние свободы для граждан очень важно, ведь большинство американцев, я думаю, считают, что у них свобода есть по определению, это само собой разумеется. Конечно, у нас есть национальные напряженности, как и между разными слоями общества…
— Одним из противоречий в американском обществе стал законопроект о всеобщем медицинском страховании. Против чего выступают несогласные?
— Я думаю, мало кто понимает, что происходит с этим законопроектом. Он состоит из двух тысяч страниц, и немногие люди читали его полностью. Противники законопроекта выступают потому, что им кажется, что нововведения затронут устоявшиеся нормы. Республиканцы считают, что это нарушит основные права американцев. Это, действительно, сложный процесс и непростая ситуация. Необходимость национальной системы медицинского страхования давно назрела, но мы еще не совсем доработали эту систему, работа над ней будет происходить долго.
— В последнее время во всем мире у людей все чаще возникают претензии к такой форме жизнеустройства, как капитализм. Как вам кажется — капитализм не устарел? Может, эта форма требует серьезных изменений?
— Я думаю, что рыночная экономика — это модель мира. Дело в том, что из-за глобализации, из-за конкуренции между странами, которая увеличилась, появляются такие различия, когда одна страна более конкурентоспособна, чем другие, и это значит, что потенциальные доходы одних и расходы других становятся все больше, и кризис может проявляться сильнее. У каждой страны мира сегодня есть больные вопросы: здравоохранение, сокращение рабочих мест, дороговизна образования, проблемы конкурентоспособности и другие. Я думаю, что капитализм еще достаточно силен. Мне кажется, что правительства не могут быть достаточно гибкими, чтобы реагировать на развитие мира, но такая гибкость есть у свободных рыночных отношений. Если вы пытаетесь контролировать все, то это не всегда помогает, должны иметь место естественные изменения и процессы, которые иногда более эффективны. Необходим баланс между ними и тем, что предпринимают правительства. А вот найти этот баланс — это больше искусство, чем наука.
— Какие, три символа, явления, понятия, на ваш взгляд, могут сегодня наиболее полно охарактеризовать такую страну, как США?
— Свобода — это номер один. Потому что для нас свобода религии, речи, собраний — основное. Второе — возможность самореализации. Такое понятие, как «американская мечта» уже давно существует: стать богатым или стать известным, или иметь свой запоминающийся образ… Третье — разнообразие. Америка — страна эмигрантов. У нас много различных человеческих групп, много национальностей, много религий — и благодаря этому сложилась очень богатая культура. Это касается и еды, и музыки, искусства, и много еще чего. Мы любим все новое. Иногда я думаю, что российские граждане чуть-чуть боятся нового…
— Будучи в России, какую пищу вы предпочитаете в обычные дни: американскую, российскую или какую-то другую?
— Я простой человек и предпочитаю еду, которая хороша для здоровья, избегаю жареного, потому что, когда вы достигаете определенного возраста, нужно быть внимательным. Я люблю все свежее: овощи, рыбу… Но стараюсь пореже есть красное мясо и т.д. Я люблю русские супы — они очень хороши, а также блины… Моя жена — француженка, она специалист по французской кухне, которая и преобладает обычно у нас дома. Жена вместе со мной приехала в Псков.
— Что для вас важно во время поездки в Псков?
— Важны встречи в правительстве области и города, в Псковском госуниверситете, знакомство со студентами, потому что они будущее, и я хотел бы, чтобы они познакомились с представителем Америки, могли задать интересующие их вопросы. Нас интересует, что мы можем сделать, чтобы упрочить отношения между Америкой и Россией в области экономики, туризма, других направлениях.
— А если бы вы не стали дипломатом, то кем бы тогда могли стать?
— Я был профессором немецкой литературы до того, как стал дипломатом. А до этого изучал международный бизнес в университете штата Аризона. Когда получил предложение из Государственного департамента, то я его принял. Вполне возможно, если бы я не стал дипломатом, то занимался бы международным бизнесом. Но работа дипломата оказалась наилучшим выбором для меня.
— Ваше литературное образование помогает вам сегодня в дипломатической работе?
— Много и очень сильно помогает, потому что, как литератор, я привык читать между строк, и меня очень интересуют психологические мотивации того, что люди говорят и делают.
— А как после литературного языка вам удалось привыкнуть к языку дипломатическому, ведь они сильно отличаются?
— Проблемы не было. Я просто осознал, что это разные стили и разные, по сути, вещи.
— Я знаю, что вы пишите стихи… А они уже где-то опубликованы?
— Только два или три. Стихи для меня — это очень личное, чем я делюсь только с друзьями и близкими..
— Вы изучали немецкую литературу, а кто из немецких авторов вами наиболее любим?
— Самый любимый — это австрийский автор, изучая творчество которого, я написал диссертацию, его зовут Хаймито фон Додерер, но он не очень известен за пределами своей страны. Он писал в период между Первой мировой и Второй мировой войнами, описывал как происходит подъем фашизма и антисемитизма в Австрии.
— А кто из писателей и поэтов Америки, на ваш взгляд, самый американский. Книги каких авторов стоит почитать, чтобы понять американца?
— Эрнест Хеменгуэй — его стиль почти журналистский, близкий к реальности. Что касается юмора, то читайте Марка Твена. Уильям Фолкнер — особый и трудный автор: он выходец с юга, а там была иная культура.
— Вас не тянет иногда в студенческую аудиторию, чтобы почитать лекции?
— Когда есть предложения, то да — с удовольствием читаю лекции.
— То есть, если Псковский университет пригласит вас прочитать несколько лекций для псковских студентов, вы согласитесь?
— Это было бы интересно…
Источник: rus.ruvr.ru