Кавказ в русской литературе («Эксперты»)

Кавказ в русской литературе («Эксперты»)
Эфир от 10 апреля, 2013 г., 18:03

Автор и ведущий — Олег Кулинич

Гость студии:

Султанов Казбек Камилович — профессор, доктор филологических наук, зав.отделом литератур народов России и СНГ Института мировой литературы РАН, член Общественной палаты республики Дагестан

Эфир от 10 апреля, 2013 г., 18:03

Автор и ведущий — Олег Кулинич

Гость студии:

Султанов Казбек Камилович — профессор, доктор филологических наук, зав.отделом литератур народов России и СНГ Института мировой литературы РАН, член Общественной палаты республики Дагестан

Кавказ в русской литературе («Эксперты»)

Олег Кулинич: Влияние Кавказа на русскую литературу — достаточно обтекаемое понятие, но оно имеет очень широкое приложение. Достаточно вспомнить Лермонтова, Пушкина. Все обращались к Кавказу. Кавказ был некой жемчужиной для литераторов, писателей и поэтов, которые пытались колорит и традиции кавказских народов. И мы имеем совершенно уникальные и интересные источники, которые можно обсуждать. Как венец всему — те творения, которые создали русские писатели, побывав на Кавказе. Сегодняшний наш эксперт — заведующий отделом литератур народов РФ и СНГ Института мировой литературы Российской академии наук, член Общественной палаты Республики Дагестан, профессор, доктор филологических наук Казбек Камилович Султанов.

Магическим стал Кавказ для русской литературы. О каких первых источниках мы можем говорить, которые воспевают Кавказ в русской литературе?

Казбек Султанов: Если точкой отсчета брать 1748 год, когда Ломоносов написал оду на день восшествия императрицы Елизаветы Петровны на престол, то тема Кавказа — Кавказ как культурный миф. Кавказ как тема русской литературы насчитывает 265 лет. Все представляют эту тему как тему XIX века. Но в допушкинский период были великолепные оды Державина на покорение Дербента, на поход из Персии через Кавказские горы графа Зубова. Мы привычно сводим эту тему к вектору Пушкин-Лермонтов, на самом деле она была очень различной по языку описания, по уровню понимания.

Павел Катенин, комендант Кизляра, полковник, человек, который очень много значил в русском интеллектуальном сообществе, он увидел другой Кавказ. Его знаменитый сонет «Кавказские горы» — это не романтический Кавказ, за «поэзия зараза» потянулся образный ряд «горы недвижные», «камни бесплодные», «вода мутная», «орлы несытые». После победы на Кавказе, после пленения имама Шамиля был очень большой прием в Петербурге в честь покорителя князя Барятинского. Там выступил Петр Вяземский. Его стихотворение заканчивается удивительными строками: «Из полной чащи, впитывая струю святых и мирных благ, благословит победы наши перерожденный нами враг». Основная больная тема — это будет перерождение, или будет какая-то форма сосуществования, не посягая на самобытность?

Была такая очень популярная в начале века Лидия Чацкая, у нее есть повесть «Газават». Там ставится вопрос о радикальной переоценке ценностей, о смене веры.

Первый вопрос, самый главный вопрос русской литературы родился под небом кавказским. Знаменитые «что делать?», «кто виноват?» возникли позднее. Вопрос, прозвучавший у Лермонтова в стихотворении «Валерик»: «Жалкий человек, зачем враждует он беспрестанно и напрасно? Один враждует он зачем?» Этот вопрос, который через 12 лет у Толстого отозвался в его кавказском рассказе «Набег»: «Неужели людям тесно жить под этим неизмеримо звездным небом?»

Известно, что Кавказ это пролог и эпилог для Льва Толстого. Лев Николаевич Толстой как писатель родился на Кавказе, пройдя через Кавказ, воюя на Кавказе. И вот в 1952 году в письме он называет свое решение поехать на Кавказ непродуманным. Но он пишет: «Мною руководила божья воля. Я очень глубоко благодарю Его. Я чувствую, что здесь я стал лучше». Через семь лет он возвращается к этой теме и говорит: «Никогда я не доходил до такой высоты мысли, не заглядывал туда, как в те два года. Все, что я открыл тогда, навсегда останется моим убеждением». Разве это не показатель особого отношения? Творческая жизнь этого человека закончилась фактически «Хаджи-муратом», не опубликованным при его жизни.

Олег Кулинич: Если проанализировать литературу начала XIX века, это романтизм. А середина века связана уже с более философским пониманием.

Казбек Султанов: Да. И чем сильна тема Кавказа. Тут фактически дело в открытии инонационального мира, который по определению чужой. Напомню финал пушкинского «Кавказского пленника», где он прямо говорит: «Не спасла вас наша кровь». Но надо увидеть и другую сторону, когда черкешенка помогает русскому пленнику бежать, он мимоходом говорит: «Беги со мной». Тон эпилога мощный, державный, но и это есть. Мне кажется, что они все — участники этих событий — Толстой, Лермонтов, Полежаев — безусловно, были и геополитически озабочены. Они искренне верили, что пребывание там означает естественный рост России. Но они никогда не предавали себя как художников. Позже литература уже стала выходить на знание.

Олег Кулинич: То есть некий исторический фактор стал присутствовать?

Казбек Султанов: Вначале было романтическое восприятие. А потом возникает, это уже у Лермонтова началось. Такая переломная фраза. Казбич убивает отца Бэлы. Конечно, это дикость. Но Максим Максимыч, русский кавказец, выросший там и познавший все изнутри, говорит: «По ихнему он прав».

Олег Кулинич: Интересно было бы посмотреть, как народы Кавказа, писатели и историки могли охарактеризовать восприятие русскими их культуры, их традиций?

Казбек Султанов: Во время Кавказской войны одновременно налаживался и очень мощный культурный диалог. Даже русские генералы, находясь там, выполняя боевые задания, они одновременно не забывали о научных задачах. У Расула Гамзатова есть очень популярные строки. Он берег эпиграф из Пушкина: «Смирись, Кавказ, идет Ермолов!», а дальше сам пишет: «Не Русь Ермолова нас покорила, Кавказ пленила пушкинская Русь». И вот это тот фактор, который сегодня, на мой взгляд, политически не используется.

Полная версия доступна в аудиоформате

Источник: rus.ruvr.ru

Добавить комментарий