Мы продолжаем публикацию путевых заметок Ивана Я. Предыдущие части: Германия, Венеция, Рим, Амстердам, Египет, Свердловск, Шарташ — ред.
Мы продолжаем публикацию путевых заметок Ивана Я. Предыдущие части: Германия, Венеция, Рим, Амстердам, Египет, Свердловск, Шарташ — ред.
Нечто подобное испытал и я на 11-й день жизни в домике у озера Шарташ. Схема наших действий была до безобразного проста: утром мы покупали рыбу и водку, а потом выпивали и закусывали на лоне природы до тех пор, пока алкоголь не заканчивался. И так полторы недели, с 27 мая по 6 июня, без перерывов на торжества по случаю последнего звонка, Дня защиты детей и даже дня рождения А. С. Пушкина.
Игнорирование последнего, вероятно, и привело меня к мысли, что нужно решительно кончать с такой жизнью.
Мысль эта начала трепыхаться еще утром 6-го, когда я вдруг понял, что совершенно забыл всего «Евгения Онегина». Даже французский эпиграф к роману затонул в моей памяти, и только краешек его со словами «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того…» болтался, еще более распаляя мое недовольство собой и окружающей меня действительностью.
Разумеется, Матфей эпиграф тоже не помнил, а вся остальная компания и вовсе впервые о нем слышала. Книг в домике не держали — только газеты объявлений и сомнительные журналы на растопку. Не было «Онегина» и в супермаркете, где мы ежедневно пополняли запасы провианта. Не было его даже в книжных. Непостижимо! «Руслан и Людмила» были, «Маленькие трагедии» были, сборник стихотворений, уместивший зачем-то даже «Красавице, которая нюхала табак», был, а «Онегина» не было. Зато полки книжных ломились от сомнительных детективов, фантастики и любовных романчиков.
Как же дошел я до жизни такой? Что же делать, что делать? Что будет со мною? Я терзал себя этими вопросами и не находил ответа.
Душевная катастрофа еще более усугубилась после того, как совершенно пьяный тесть Вовки объявил об изобретении машины времени, а потом выяснилось, что это всего-навсего дерюга с часами, которая не двигается ни на секунду, ни на сотую долю секунды. Какие высокие помыслы и какой уродливый результат! А чем я лучше этой дерюги? Нельзя, нельзя так жить! Нельзя напиваться каждый день до беспамятства, потом приходить в себя и продолжать алкоголические упражнения так, будто это не мощнейший удар по сознанию, а гаммы и арпеджио, с которых начинает свой день пианист.
Необходимо было действовать или умереть!
И я действовал. Поздно ночью, когда все уснули, я выбрался из дому и пошел в сторону железнодорожной станции. Напоследок, не совсем понимая, зачем это делаю, я прихватил с собой неработающую дерюгу времени. «Нужно только выбраться из этого дикого места, туда, где есть театры, музеи, премьеры, прекрасные начитанные барышни, смысл русской жизни, в конце концов, — говорил я себе, шагая в кромешной тьме по шпалам. — И не пить много! Два бокала, полбутылки, бутылку, в конце концов, но только за приятной беседой, за обсуждением новых книг или старых поэтов. И никогда, никогда больше не опускаться до такого обезьяньего состояния!» К утру я дошел до станции «Свердловск», встал в очередь и попросил у девушки один билет до Москвы.
Москва встретила меня небывало красивым рассветом, таким родным запахом «Крошки-картошки» и любопытными милиционерами.
Увидев мою дерюгу и меня с ней в придачу, милиционеры предложили пройти для выяснения обстоятельств. Они внимательно изучили мои документы, наружность и дерюгу. Естественно, у милиционеров возникли вопросы. Естественно, у меня были ответы, но не на все из них. Например, я не мог ответить, почему я такой счастливый. Вернее мог, но это заняло бы слишком много времени. Однако мои пытливые интервьюеры требовали говорить всю правду. И я начал.
Я рассказал им про Берлин, про Мюнхен, про Венецию, про Рим, про Амстердам, про Египет, про Свердловск. Не рассказал только полностью про Шарташ, потому что мне было стыдно, да к тому же смена милиционеров подошла к концу. Мы расстались если не друзьями, то, по крайней мере, приятелями. Я обещал им звонить, если вдруг со мной что-то случится.
Был полдень. Солнце начинало припекать. Я вышел с Казанского вокзала и осмотрелся.
Прямо пойти — придешь к дому, где под домашним арестом содержался П. Я., великий сумасшедший, направо — уткнешься в избу, где жил В. Л., дядя поэта А. С., налево — попадешь прямехонько на Лубянку, где есть музей В. В., там же и застрелившегося. Поразмыслив немного, я решил держаться правой стороны.
Чудо как хороша Москва погожим летним днем! Особенно когда в попутчиках у вас милая барышня, а барышня при этом тоже чудо как хороша.
Она возникла неожиданно в окне четвертого этажа одного из домов по улице Новорязанской. В руках у нее был флакон с мыльными пузырями. Пузыри получались большие и красивые. Она посмотрела вниз с 12-метровой высоты и улыбнулась. В этот жаркий час по Новорязанской шли сотни людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного и улыбнулась именно мне. И я вдруг понял, что я всю жизнь любил именно эту девушку! И запел.
Через полчаса, когда мы с Евгенией оказались на углу Доброслободской и Басманной у дома Василия Львовича Пушкина, я уже знал, что спасен. Я вспомнил и эпиграф к «Онегину», и самого «Онегина», и то, что было написано до него и после. Июньское солнце светило нам. Мы шли по летней Москве и радовались всему, всему на свете. Наверное, влюбленные выглядят со стороны глупо, но что поделать. К тому же невлюбленные выглядят ведь со стороны еще хуже.
Но не будем отвлекаться. Наверняка тех, кто никогда не был в Москве, заинтересует, на что же в этом городе можно посмотреть, кроме Красной площади, а тех, кто всегда в этом городе жил, — знают ли они о том, на что можно тут посмотреть.
Первым делом, по моему мнению, следует идти в МУАР — Музей архитектуры имени Щусева. Во-первых, это любимый музей Евгении. Во-вторых, как уверяют его смотрители, он первый в мире музей, посвященный архитектуре. Первый или нет, не знаю, но то, что там всегда интересно и почти никого нет, свидетельствую. В наше посещение давали обледенелых архитекторов с параархитектурой. В ваше наверняка будет что-то другое. Постоянной экспозиции в музее нет, но именно поэтому каждое его посещение гостем столицы похоже на лотерею. Тем, кто хронически не любит музеи, в МУАРе все равно понравится, хотя бы потому, что тут есть флигель «Руина» — натуральные руины, из которых сделали выставочный зал.
После МУАРа нужно сделать паузу. Хотя бы на несколько часов, чтобы осмыслить увиденное.
В это время лучше всего посмотреть на какую-нибудь безделицу, не требующую пристального внимания туриста по причине того, что еще до ее изучения он и так уже все о ней знает. Для этих целей отлично подойдут Арбат (по левую руку от МУАРа, если стоять к последнему спиной), Красная площадь (по правую руку от МУАРа), ГУМ (по левую руку от Красной площади), Мавзолей Ленина (по правую руку от ГУМа), здание Государственной думы федерального собрания Российской Федерации (по левую руку от Красной площади, если вы стоите на ней лицом к ГУМу и спиной к Ленину), отель Ritz Carlton (по левую руку от Государственной думы федерального собрания Российской Федерации). Если и этого вам будет мало, то можно повернуться спиной к Ritz Carlton и Госдуме и обратить внимание еще на два здания: перестраивающуюся и все никак не перестроившуюся гостиницу «Москва» и «Новый манеж», построенный на месте «Нового манежа», сгоревшего в день предпоследних президентских выборов.
После этого вам наверняка захочется присесть и отдохнуть.
Лучше всего это делать не на расположенной между «Москвой» и «Новым манежем» Манежной площади, где обычно проходят неофициальные дни моды спальных районов столицы, и не в Александровском саду (что справа от Манежной площади), где прогуливают занятия шумные студенты нескольких факультетов МГУ Ломоносова, а в Камергерском переулке. Для этого нужно пройти по Тверской до первого поворота направо. Там будет памятник Чехову, МХАТ, скамейки, кафе, уличные музыканты. Если вам повезет и вы окажетесь в Камергерском в среду, можно посетить недавно открывшийся музей-квартиру Сергея Прокофьева. Нам, увы, не повезло, поэтому точно сказать, что интересного есть в этой квартире, я не могу. Говорят, в экспозиции имеется измерительная рулетка композитора, его кофейная мельница, диван, шахматы, печатная машинка и рояль. На рояле вроде бы даже можно играть. Правда, не всем, а только тем, кто умеет.
Когда спала жара и силы были восстановлены, прогулка была продолжена.
Заглянув ненадолго в Третьяковскую галерею (чтобы посмотреть на «1918 год в Петрограде») и ГМИИ Пушкина (чтобы тайком от благодушных смотрительниц и суровых стражников ухватить Давида за ногу), мы отправились к Москве-реке. Когда-то в ней купались и ловили рыбу. Сейчас это тоже делают, но не все, а только сумасшедшие: слишком мутна и подозрительна здешняя водица.
Впрочем, гулять вдоль берега тут все еще можно. И прогулки эти — одно из самых моих любимых занятий.
Иногда, правда, общая радостная атмосфера портится появлением не умеющих правильно пить жителей и гостей города. Они громко ругаются матом, смешивают пиво с крепкими напитками, дерутся, выясняют отношения со своими женщинами, хамят прохожим и ведут себя так, что нет никаких сомнений в том, что когда вся суета пройдет, жарить их будут в течение нескольких лет, поддерживая постоянную высокую температуру. Владельцев теплоходов, на которых можно совершить полуторачасовую прогулку по Москве-реке, скорее всего, тоже будут жарить, но по иной причине: каждый сезон эти негодяи делают цену на билеты все выше. Между прочим, некоторые авиакомпании за такие деньги предлагают улететь в соседнюю страну.
Здесь стоит сделать еще одно небольшое отступление и пояснить, что мы с Евгенией, в отличие от многочисленных туристов, чувствовали себя максимально комфортно и никуда не торопились.
Для прогулок по Москве с посещением всевозможных достопримечательностей у нас была уйма времени. Перед нами не стояло сверхзадачи обскакать за несколько дней десятки музеев, сделать тысячи снимков, бросить монетки во все фонтаны, да еще и потратить уйму денег на проживание в гостинице.
Туристам в этом городе, конечно, куда труднее, чем тем, кто здесь живет.
В первую очередь, объясняется это тем, что в городе решительно негде поселиться. То есть жить-то можно где угодно, были бы деньги, но это такие деньги, которых ни у кого почти из приличных людей нет, а если и есть, то лучше бы их потратить на что-то иное. К примеру, стандартный номер на двоих в московской гостинице стоит в среднем 200-300 долларов в сутки. За эти деньги мы с Матфеем могли неделю жить в Риме, да еще бы и осталось на авиабилеты до Палермо. В итоге довольствоваться экономным гостям российской столицы приходится немногочисленными отелями на окраинах, где цены на номер чуть пониже средних по городу — 80-100 долларов. Но и это, мне кажется, много.
Альтернативой могли бы служить съемные квартиры, если бы только путешественники арендовали их на месяц за 15-25 тысяч рублей, а не посуточно, что выходит намного дороже.
Еще один — радикальный — способ избавиться от засилья дорогих гостиниц в Москве состоит в том, что нужно приезжать в теплое время года и жить в городских парках. Конечно, такой вариант размещения сопряжен с определенными неудобствами, но если как следует подготовиться, неделю продержаться можно. К тому же если все сознательные путешественники выберут именно этот способ, власти перестанут говорить о необходимости постройки в Москве бюджетных гостиниц и наконец построят их.
Но не будем о грустном. Итак, от Воробьевых гор можно подняться к зданию Московского университета.
Со смотровой площадки перед ним открывается чудесный вид на весь город. Вид будет еще лучше, если вы заберетесь на верхние этажи здания МГУ. С каждым годом сделать это все труднее, но пока еще можно. Для этого следует прикинуться студентом или дать на чай охранникам на входе в общежития вуза. Само здание университета внутри не менее интересно, чем виды снаружи. Настоящий город в городе: со своими банками, общепитом, магазинами, дворцом культуры, бассейном, клубами по интересам, книжными магазинами и многим другим. Я знал одного студента, который безвылазно провел в нем больше года и ни в чем при этом себе не отказывал. Через год он все-таки был вынужден покинуть здание, но только потому, что его сестра, приехавшая в гости, заблудилась: шесть часов она ездила по Кольцевой ветке московского метро, не понимая, почему радиальная станция «Университет» то приближается, то удаляется, а затем не выдержала и сдалась добрым милиционерам, которые и позвонили брату-отшельнику.
После того как мы встретили закат на крыше МГУ, необходимо было переходить к официальной части программы: мама Евгении, моя будущая теща, пригласила меня на чай.
Распространяться подробнее об этом визите я не могу, поскольку дал этой прекрасной женщине подписку о неразглашении. Скажу только, что встреча прошла на высшем уровне в самой приятной атмосфере. Свадьбу решено было сыграть сразу после Петрова поста, то есть во второй половине июля.
Впрочем, ожиданием этого события мы с невестой не томились. Все это время мы гуляли по Москве, думали о духовном и материальном устройстве будущей семьи и искали мне высокооплачиваемую работу руководителя какого-нибудь крупного концерна. К сожалению, последнее обнаружить не удалось по причине мирового экономического кризиса. Но нашелся вариант не хуже: одно из иностранных издательств, ознакомившись с моими путевыми заметками, предложило мне написать серию путеводителей. Немного поторговавшись, я согласился. Один из них, об Италии, уже почти написан. Не знаю, правда, появится ли он в России и будет ли переведен.
%%На этом можно было бы и закончить повествование, но наверняка найдутся те, кто захочет узнать, как прошла свадьба. %%%
Что ж, это никакой не секрет. Свадьба прошла прекрасно. Шафером с моей стороны выступил Матфей, который к тому моменту вернулся из своей этнографической экспедиции по Уралу. Тут стоит заметить, что сердечные дела меня несколько опьянили и я не сразу вспомнил о бедном Матфее. Но когда вспомнил, попросил прощения у него и Вовки за свое внезапное исчезновение. Они меня простили. Вовка тоже хотел приехать на свадьбу, но не смог: ему запретил Сергей Вячеславович, объявивший мне бойкот из-за похищения дерюги. Дерюгу я ему выслал, но он все равно сердится.
После праздничного застолья мы отправились к вокзалу, с которого должно было начаться свадебное путешествие. Матфей вызвался нас сопровождать и заниматься хозяйственными вопросами во время всей поездки. Маршрут путешествия разрабатывала Евгения. Первым пунктом в нем значился Киев.
Источник: gazeta.ru