Багратион — один из тех немногих в мире крупных полководцев, прах которого покоится на поле его последнего сражения — Бородинском. Но так было не всегда. Так сложились обстоятельства, что один из храбрейших русских полководцев не обрёл могилы сразу после смерти и был перезахоронен несколько раз. Драматично складывались события вокруг его праха после его смерти. И тому были причины. Но — по порядку.
Багратион — один из тех немногих в мире крупных полководцев, прах которого покоится на поле его последнего сражения — Бородинском. Но так было не всегда. Так сложились обстоятельства, что один из храбрейших русских полководцев не обрёл могилы сразу после смерти и был перезахоронен несколько раз. Драматично складывались события вокруг его праха после его смерти. И тому были причины. Но — по порядку.
Пётр Иванович Багратион (1756-1812), русский полководец, князь, ученик и сподвижник А. В. Суворова. Генерал от инфантерии (1809). Происходил из рода грузинских царей Багратиони. Поступил на военную службу в 1782-м сержантом в Кавказский мушкетёрский полк, участвовал в военных экспедициях на Кавказе в 1783-1787 годах, в Русско-турецкой войне 1787-1791 годов отличился при штурме и взятии Очакова (1788), в Польской кампании 1793-1794 годов — при взятии Варшавы (1794). В Итальянском походе А. В. Суворова (1799) отличился во всех сражениях, особенно при Нови и Треббии, в Швейцарском походе (1799) — при Сен-Готарде. Командуя арьергардом русской армии, Багратион прикрывал её отход из Швейцарии. По возвращении в Россию назначен командиром лейб-гвардии Егерского полка.
В войнах с Францией 1805 и 1806-1807 годов Багратион участвовал во всех сражениях, особенно отличился при Шенграбене и Аустерлице (1805), Прейсиш-Эйлау и Фридланде (1807). В Русско-шведской войне 1808-1809 годов Багратион сначала командовал дивизией, которая заняла Аландские острова, затем — корпусом, который вместе с другими двумя корпусами совершил знаменитый ледовый переход по Ботническому заливу к Стокгольму (1809). Только из-за произошедшей в Швеции 13 марта революции, свергнувшей короля Густава IV Адольфа, русские войска не вошли в Стокгольм. В 1809 году Багратион был произведён в генералы от инфантерии и был в 1809-1810 годах на должности главнокомандующего русской армией.
За 30 лет военной службы он воевал на пространстве от берегов реки Адда на севере Италии и до Москвы-реки, от Кавказа до Альп, от Финляндии и Швеции до Болгарии. В послужном списке П. И. Багратиона две войны с Турцией, четыре — с Францией, грудь его украшали букеты самых высоких русских и зарубежных наград. За 47 лет жизни генерал участвовал в 20 походах и войнах, в 150 сражениях, боях, стычках.
Слава его как выдающегося военного была велика, о нём высказались многие знаменитые современники. «Бог рати он», — таковы дошедшие до нас слова поэта Г. Р. Державина; «У русских генералов нет, разве что один Багратион», — сказал о нём Наполеон. Его ценили, оставили о нём хвалебные высказывания императоры Павел I, Александр I, военачальники Суворов, Кутузов, Ермолов, западноевропейские монархи, полководцы, дипломаты. Багратион был образцом профессионального военного, был любим армией, отличался спокойствием в опасности, выдающейся храбростью и глубоким знанием военного искусства.
Бородинское сражение 26 августа (7 сентября) 1812 года было для выдающегося русского полководца Багратиона последним. Он получил рану, которая оказалась смертельной. И очень скоро сердце замечательного сына Отечества перестало биться…
…В Отечественную войну 1812 года Багратион командовал 2-й Западной армией. Во время вынужденного отступления он искусно вывел её из-под удара превосходящих сил Наполеона от западных границ и соединился в начале августа около Смоленска с 1-й Западной армией генерала М. Б. Барклая де Толли.
В Бородинском сражении 26 августа, оказавшемся для Багратиона роковым, он командовал левым крылом русских войск на одном из самых напряжённых участков схватки. На этот участок у деревни Семёновской, с построенными впереди неё тремя земляными укреплениями — Багратионовыми флешами, Наполеон направил сильнейший удар. Левый фланг оказался особенно жарким. Несколько часов у Семёновской шёл яростный бой. Успех был переменным. Дважды французы овладевали Багратионовыми флешами и дважды бывали выбиты оттуда. Обе стороны несли большие потери.
Послав в очередную атаку свои войска, наблюдая, как она развивается, Багратион почувствовал, что его ранило. «В 11 часов утра, — писал Н. Б. Голицын, — обломок гранаты ранил в ногу и сбросил Багратиона с коня. Некоторое время он наблюдал за посланными им в атаку кирасирами, потом, убедившись, что атака успешна, обратил внимание на рану». В пылу атаки поначалу он принял ранение за не опасное для жизни.
Мемуарист А. С. Норов писал, вспоминая события нескольких минут после ранения: «Вскоре более грустная картина представилась мне. Приближалась небольшая группа, поддерживая полунесомого, но касавшегося одной ногой земли генерала. Кто же был это? Тот, которым доселе почти сверхъестественно держался наш левый фланг — Багратион… Трудно выразить грусть, поразившую всех нас». Но долго предаваться грусти враг не давал.
Раненым могли заниматься только врачи, в частности старший врач лейб-гвардии Литовского полка Яков Говоров. Он был личным врачом Багратиона, и он оставался с ним до конца…
Как только генерала перенесли в полевой госпиталь, и он оказался вне досягаемости пуль и осколков снарядов, рану осмотрели. Первым с помощью зонда осмотрел и исследовал ширину и глубину раны Говоров. Он нашёл, что она сопряжена была с повреждением берцовой кости, перевязал. Говоров сделал запись о ранении Багратиона в переднюю часть правой берцовой кости черепком чиненного ядра. Причём перепутал левое бедро, куда пришлось ранение, с правым. (Из книги Я. Говорова «Последние дни из жизни Багратиона», 1815.)
Далее к Багратиону прибыл личный врач императора Я. В. Виллие. Он, писал Говоров, «вторично осмотрел, очистил и перевязал рану». Во врачебном донесении, составленном позднее, сказано, что лейб-медик Виллие «рану несколько раз расширил и вынул из оной малый отломок кости». Из примечаний Говорова о болезни князя следует: «Рану тогда признали не столь тяжёлой, поскольку небольшое и окровавленное отверстие оной скрывало повреждение берцовой кости». В другом варианте написано, что «рану признали неважною, поскольку наружное малое отверстие оной скрывало раздробление берцовой кости, повреждение кровеносных сосудов и нервов».
Багратиона пересадили в закрытую коляску и увезли из полевого госпиталя в Можайск. Там для него выбрали наиболее просторное помещение. В Можайске опять же был осмотр раненого, перевязка.
В Можайске же Багратион написал своё донесение императору: «В деле 26-го я довольно нелегко был ранен в левую ногу пулей с раздроблением кости, но ни малейше не сожалею о сём. Был всегда готов пожертвовать до последней капли крови на защиту моего Отечества, августейшего престола. Крайне, однако, прискорбно только то, что я в сие важное время остаюсь в невозможности далее оказать мои услуги».
После письма царю Александру генерал подписывал наградные листы тем, кто воевал рядом с ним и, по его мнению, особо отличился в бою… Подписывая, князь П. И. Багратион ещё не знал, что он уже не командующий — на его место Кутузовым назначен граф генерал Милорадович…
После короткого пребывания в Можайске раненого отправили в Москву. По пути, рано утром 29 августа, прибыли и ненадолго остановились в усадьбе князя Бориса Голицына — Большие Вязёмы. В полдень туда же прибыл и штаб отступавшей к Москве русской армии во главе с М. И. Кутузовым…
Рана знаменитого полководца в этот день уже гноилась… Врача Говорова потом обвиняли в некоторой небрежности по отношению к высокому пациенту. Так, в своём письменном заключении, сделанном после осмотра, он перепутал место ранения, вместо левого бедра указал правое, промедлил подбежать остановить кровь, недооценил серьёзности ранения. Похоже, все эти упреки в адрес доктора Говорова были напрасны. Следом за ним осмотр раненого полководца, как мы уже говорили, производил личный врач царя лейб-медик Я. В. Виллие. Но он тоже не задержался надолго около раненого, ограничился только тем, что расширил несколько раз рану и удалил из раздробленной кости лишь малый её отломок. Ничего другого делать не стал.
Возможно, Виллие, осмотрев рану, оценил её как очень тяжёлую. Возможно, узрел уже начавшееся заражение… И, возможно, Багратион понял, что уж если личный врач царя недолго задержался около него, то дела его совсем плохи. А дальше уже шла игра — лекари и свита не говорили о всей серьёзности ранения, Багратион, принимая правила игры, тоже делал вид, что рана заживёт, спрашивал, сколько времени потребуется, чтобы вернуть его в строй.
В Москве генерал вместе с врачами и свитой остановился на Большой Мещанской улице. Несмотря на хаос и столпотворение, царившие в древней столице перед сдачей её на милость врагу, князя нашёл время навестить градоначальник Ростопчин. Осмотрел раненого профессор Гильдербрант. Сказав, что рана обыкновенна, он тем не менее предложил сделать операцию, от которой Багратион отказался. Говоров и главный врач 2-й армии Гангард давали больному настойку корня с мелиссовой водой, ставили компрессы.
В последующие дни рана была заметно воспалена и продолжала гноиться. При очередной перевязке — Говоров делал её вместе с Гангардом — рану только осмотрели и обработали. Одним из веских доводов против операции было то, что в Москву вот-вот войдут французы и нужно срочно покидать город.
Парижская газета «Монтиер» незамедлительно отметила исчезновение 26 августа с поля боя из-за ранения «самого важного русского генерала».
Из Москвы ехали через Сергиев Посад, через Александров в имение друга Багратиона князя Б. А. Голицына — в село Симы Владимирской губернии. Борис Андреевич был женат на грузинской княжне Анне Александровне, которая приходилась четвероюродной сестрой Багратиону, который часто посещал Симы.
Почему везли не в личное имение? Так получилось, что Багратион своим родовым гнездом и в зрелые годы не обзавелся. Не было нужды иметь его при кочевой жизни, хотя имение и должно было быть: князь был женат в 1799 году по возвращении из Итальянского и Швейцарского походов. А. В. Суворов тогда докладывал Павлу I: «Князя Багратиона, яко отличнейшего генерала и достойнейшего всех высоких высших степеней наиболее, долг имею повергнуть в Высочайшее благоволение». Было за что хвалить генерала-орла, как звали за глаза воины Багратиона: в Швейцарии, например, он сделал почти невозможное: преодолел с войсками Чёртов мост и вышел к Люцернскому озеру.
Император Павел I по-своему отметил храбрость полководца: 2 сентября 1800 года в церкви Гатчинского дворца Багратион обвенчался, потом сыграл свадьбу с 18-летней фрейлиной, графиней Екатериной Павловной Скавронской, внучатой племянницей фаворита Екатерины II князя Потёмкина. Как отмечали современники, к примеру, генерал Ланжерон, молодожёны были никак не парой: Багратион имел тон и манеры солдата, был некрасив. Его юная жена была очень умна и красива, жива, была украшением высшего света Петербурга. В 1805 году она уехала в Европу. Багратион тщетно звал жену, она под предлогом лечения в Россию не вернулась. Детей в браке не было, жена жила за границей, так что находившемуся постоянно в походах Багратиону своё поместье не было нужно…
После смерти мужа княгиня Екатерина Багратион была недолго женой английского генерала и дипломата Джона Хобарта Карадока, лорда Хоудена, сохраняя при этом знаменитую фамилию мужа — видного военачальника, героя Отечественной войны 1812 года. Вдову можно было видеть блистающей на Венском конгрессе.
Зато вместо любви жены князь Багратион был одарён любовью сестры царя Александра, великой княжны Екатерины Павловны. В царской семье это не вызвало восторга, генерала и царскую сестру поспешили разлучить, услали Багратиона воевать. Н. Ф. Ковалевский писал в «Истории государства Российского»: «Ему не дали передышки не столько из-за трудностей в борьбе с турками, сколько в силу привходящих обстоятельств: знаменитым „генералом-орлом“ увлеклась молодая великая княжна Екатерина Павловна (сестра Александра I), и члены императорской фамилии сочли нужным побыстрее удалить от неё Багратиона». Было это незадолго перед 1812 годом…
Любовь великой княжны Екатерины Павловны к отважному полководцу была искренней. Узнав о его тяжком ранении, она тотчас же написала и прислала ему из Ярославля в Симы 11 сентября письмо, и князь Багратион, как мог быстро в его состоянии, ответил… Пришло письмо и от М. И. Кутузова…
При больном в Симах, куда прибыли 7 сентября вечером, кроме адъютанта полковника Брежинского, были старший врач лейб-гвардии Литовского полка Яков Говоров и профессор медицины Гильдербрант, а также Гангард — главный медик 2-й армии… Состояние Багратиона от тряской долгой дороги, от нагноившейся, отдававшей мучительной болью раны заметно ухудшилось. Мучила его и мысль о том, что сдана врагу русская святыня Москва.
8 сентября в Симах сделали частичную операцию. От предложенного отнятия голени ноги Багратион отказался. Да ампутация была и бесполезна. Уже был антонов огонь (гангрена), а состояние больного — безнадёжно. Он и сам понимал это. Подписывал вместе с адъютантом служебные бумаги, свои личные последние распоряжения, завещания. Не забыл и про врачей, завещал им крупные суммы золотыми червонцами…
11 сентября вечером призвали священника, умирающий причастился Святых Тайн.
12 сентября около часу после полудня его не стало. Похоронили генерала князя Петра Багратиона в Симах, в ограде церкви Святого Дмитрия Солунского…
Царь Александр, несмотря на тяжелейшее положение в стране, личную подавленность в связи с потерей Москвы, всё же нашёл время ответить на письмо к нему Багратиона из Можайска в Петербург от 27 августа.
Царь написал Багратиону 14 сентября 1812 года: «Князь Пётр Иванович! С удовольствием внимая о подвигах и усердной службе Вашей, я весьма опечален был полученной Вами раною, отвлекающею Вас на время с поля брани, где присутствие Ваше при нынешних военных обстоятельствах столь нужно и полезно. Желаю и надеюсь, что Бог подаст Вам скорое облегчение для украшения деяний Ваших новою честью и славою. Между тем не в награду Ваших заслуг, которое в непродолжительном времени Вам доставится, в некоторое пособие жалую Вам 50 тысяч рублей. Пребываю к Вам благосклонный, Александр»…
Письмо это не застало в живых полководца-героя…
Четверть века могила знаменитого русского генерала находилась в голицынском имении — селе Симы. Все эти годы товарищи по оружию помнили о ней. Многие не считали самым удачным местом захоронение великого военачальника-героя Багратиона в удалённом от больших городов, безвестном в России месте, в селе, наречённом по названию речушки Симки в 15 километрах от впадения её в другую небольшую речку Нерль.
В 1837 году готовились праздновать 25-летие битвы при Бородино. Один из числа уже заметно поредевших остававшихся в живых героев Отечественной войны, поэт генерал Денис Давыдов писал царю о необходимости перезахоронить Багратиона, ибо «это прах — принадлежность Отечеству».
Это было принципиально важное и справедливое прошение на Высочайшее имя. Из трёх самых высокопоставленных полководцев войны 1812 года — М. И. Кутузова, М. Б. Барклая де Толли, П. И. Багратиона, — умерший в апреле 1813 года в городе Бунцлау генерал-фельдмаршал М. И. Кутузов был погребён в Казанском соборе в Петербурге, скончавшийся 14 (26) мая 1818 года в возрасте 57 лет князь фельдмаршал Барклай де Толли обрёл последний приют в фамильном имении Бекгоф (Эстония) в семейной усыпальнице. И только прах князя Багратиона покоился в чужом имении.
Царь Николай I одобрительно отнёсся к мнению Дениса Давыдова. В начале 1839 года он принял решение перенести летом 1839 года прах Багратиона на Бородинское поле и похоронить там у подножия монумента в честь павших героев. Почётным караулом, как намечалось, будет командовать герой-ветеран войны Денис Давыдов. Однако он умер 22 апреля 1839 года…
24 июля 1839 года князя генерала Багратиона перезахоронили на Бородинском поле. Священники в белых ризах во главе с митрополитом Московским Филаретом совершили панихиду. А месяц спустя, 26 августа, возле могилы Багратиона был открыт главный монумент в честь героев Бородина.
Предполагалось, что теперь-то уже на века прах героя обрёл покой. Но нет. В марте 1932 года монумент на Бородинском поле по решению советской власти был взорван, взорванной оказалась и могила князя П. И. Багратиона. Собраны были, сохранены кости, остатки мундира, пуговицы полководца-героя…
В Симах церковь во имя Святого Дмитрия Солунского, в ограде которой покоился с 1812 по 1839 год прах Багратиона, была взорвана в 1920-х годах…
Лишь в 1987 году, к 175-летию Бородинской битвы, был восстановлен монумент. Не забыли и про Багратиона. 18 августа 1987 года могила выдающегося полководца была воссоздана вновь. Прах его был захоронен уже в третий раз на поле, где он провёл своё последнее сражение за Отчество, за царя, за Москву, за народ России.
Источник: rus.ruvr.ru