Идея создания единой валюты стран Таможенного союза преждевременна. Об этом заявил председатель Национального банка Казахстана Григорий Марченко. Он отметил, что создание единой валюты является вопросом дальней перспективы. Говорить о валютном объединении стран Таможенного союза слишком рано.
При этом Марченко подчеркнул, что введению единой валюты в рамках Таможенного союза должна предшествовать долгая подготовительная работа.
Идея создания единой валюты стран Таможенного союза преждевременна. Об этом заявил председатель Национального банка Казахстана Григорий Марченко. Он отметил, что создание единой валюты является вопросом дальней перспективы. Говорить о валютном объединении стран Таможенного союза слишком рано.
При этом Марченко подчеркнул, что введению единой валюты в рамках Таможенного союза должна предшествовать долгая подготовительная работа.
О том, насколько быстро может решиться вопрос введения единой валюты в Таможенном союзе, рассказал «Голосу России» заместитель директора Института экономики РАН, доктор экономических наук Михаил Головнин.
— Валютный союз может стать следующей ступенью интеграции для стран Таможенного союза?
— Нет, следующая ступень для интеграции стран Таможенного союза уже заявлена — это Единое экономическое пространство. Первые шаги по его реализации идут с начала этого года. А здесь я согласен с высказанной точкой зрения: валютный союз — это, скорее, одна из завершающих ступеней экономической интеграции.
— Все чаще звучат проблемные и критические замечания именно по этому вопросу. Какие проблемы доминируют, когда мы рассуждаем о создании единой валюты на территории России, Казахстана и Белоруссии?
— Я бы выделил две основные группы проблем — субъективные и объективные, хотя в какой-то степени и те, и другие можно назвать объективными. Субъективные — это проблемы политического характера, связанные с суверенитетом. Здесь очень важную роль играет согласие стран на то, чтобы ввести на своей территории какую-то новую валюту помимо собственной, национальной.
Мы уже имели историю подобных переговоров, когда пытались создать единую валюту с Белоруссией в рамках Союзного государства, и практически пришли к тому, что этой валютой будет рубль, но белорусская сторона не очень хотела переходить на российскую валюту.
Сейчас снова возникает вопрос, будет ли это какая-то новая наднациональная валюта. Вряд ли Казахстан и Белоруссия согласятся перейти на российский рубль. А если это будет новая валюта, сразу возникает широкий круг проблем: кто будет эту валюту выпускать, какие полномочия будут у каждой из стран. Учитывая совершенно разный экономический вес, экономическое доминирование России в этом союзе, то, конечно, здесь будет достаточно много трений, на мой взгляд.
Есть объективные проблемы, связанные с разным характером наших экономик. Если Казахстан, скажем, в чем-то близок к нам в том смысле, что он является экспортером энергоносителей, то в Белоруссии другая структура экономики, там существенно выше доля обрабатывающих отраслей. Соответственно, если произойдут какие-то потрясения в мировой экономике, может оказаться, что страны объективно будут заинтересованы в разных типах валютной политики. А проводить разные типы валютной политики при единой валюте невозможно. Соответственно, будут выигравшие и проигравшие. Тогда нужен какой-то механизм компенсации потерь. И это, опять-таки, вопрос политического обсуждения и политических решений.
— Михаил Юрьевич, вы уже говорили о разных экономических параметрах, но экономика России превалирует над экономикой Казахстана и Белоруссии?
— Конечно.
— В этом случае нет ли оснований для того, что именно российский рубль мог бы рассматриваться в качестве единой валюты трех стран Таможенного союза?
— Теоретически — да, и практически, наверное, это тоже было бы неплохим решением, поскольку новая валюта должна была бы еще завоевывать интересы инвесторов. Но я считаю, что политически такой вариант практически недостижим. Вряд ли руководство Казахстана и Белоруссии пойдет на отказ от собственных валют ради российского рубля. Теоретически возможен вариант перехода на наднациональную валюту, здесь есть предмет для обсуждения. Российский рубль мне кажется маловероятным вариантом именно с точки зрения переговорного процесса.
— Какие макроэкономические параметры необходимо менять странам для того, чтобы выйти на новую ступень? В частности, например, нужно менять налоговое законодательство, о чем говорили и в России, и в Казахстане и в Белоруссии, улучшать инвестиционный климат, проводить структурную перестройку экономик в целом. Белоруссии нужна реструктуризация, потому что очень много предприятий являются государственными. Ведь это огромная работа?
— Разумеется. Я бы на первое место поставил изменение структуры экономики. Каждая из наших стран, включая Россию, заявляет о необходимости изменения этой структуры в сторону ее улучшения. Для Белоруссии это в большей степени не изменение структуры по отраслям, а изменение с точки зрения повышения эффективности экономики. В любом случае, я бы поставил на первое место структурную политику.
Кстати, что касается валютных взаимоотношений, хотя и говорят о единой валюте, но это лишь конечная цель валютной интеграции. На мой взгляд (и я всячески стараюсь провести эту идею в жизнь), существуют и промежуточные формы валютной и финансовой интеграции, которые достижимы и на более ранних ступенях. Скажем, взаимное развитие финансовых рынков, способствующее движению капиталов между странами и повышению роли их валют на мировом валютном рынке, в том числе и роли российского рубля.
— Те, кто выступает против введения единой валюты как в рамках Таможенного союза, так и между, например, Россией и Белоруссией, говорят о том, что в этом случае будет потеряна валютная самостоятельность. Насколько потеря валютного суверенитета влияет на будущие экономические параметры и показатели каждой из трех стран?
— Я как раз об этом и говорил, когда говорил о том, что, если страны столкнутся с разными проблемами, то может получиться ситуация, когда, например, Белоруссия может быть заинтересована в девальвации этой валюты, а Россия и Казахстан, наоборот, в росте ее курса. Какое решение тут принимать? Даже если, скорее всего, будет принято решение в сторону роста курса, Белоруссия понесет потери, то кто будет компенсировать ей эти потери, учитывая, что это все-таки отдельные национальные экономики?
— Но ведь в этом случае, например, для Белоруссии, создание единого валютного союза может стать спасательным кругом, учитывая реалии прошлого года и настоящие, экономический кризис в Белоруссии. Минску, наверное, в этом случае стоит отказаться от собственной монетарной политики. Это ведь не новая идея.
— Идея, действительно, обсуждавшаяся. Но я не могу сказать, что Белоруссия уж настолько неэффективно проводит свою валютную политику в рамках тех задач, которые она решает. Возможно, там как раз есть вполне рациональное зерно. В отдельных случаях сильная девальвация действительно выгодна, поскольку способствует развитию внешней торговли.
Другое дело, что на это, конечно, не очень хорошо смотрят соседи и партнеры, уж тем более партнеры по единому интеграционному объединению. Но, на мой взгляд, как раз для Белоруссии более важно получить надежный источник поступления капиталов в страну. И я не уверен, что для этого требуется такой сложный процесс, как отказ от национальной валюты.
Мне кажется, что здесь можно выработать некоторые промежуточные формы, скажем, в виде обусловленных кредитов или прямых инвестиций в белорусскую экономику. Соответственно, для этого потребуется и некоторая либерализация, хотя бы для партнеров по интеграционной группировке, а это как раз и подразумевается в рамках стадии, в которой сейчас начало работать и развиваться, — Единое экономическое пространство.
— Значит, разговор о введении единой валюты в странах Таможенного союза — это долгосрочная перспектива?
— Я считаю, что это долгосрочная перспектива. Не знаю, насколько она окажется реализуемой, но обсуждать этот вопрос вполне можно. Но это, безусловно, не вопрос ближайших лет.
Источник: rus.ruvr.ru