Камерные концерты в зале Врубеля проходили и раньше (например, сопровождая особенно важные вернисажи и открытия), однако, большой симфонический оркестр, да ещё с самостоятельной программой, не особо привязанной к жизни галереи, позвали, кажется, впервые.
Камерные концерты в зале Врубеля проходили и раньше (например, сопровождая особенно важные вернисажи и открытия), однако, большой симфонический оркестр, да ещё с самостоятельной программой, не особо привязанной к жизни галереи, позвали, кажется, впервые.
Впрочем, совсем уже оторванной от местных реалий первую программу цикла назвать нельзя: выступавшие перед началом концерта худрук БСО и директор ГТГ пояснили слушателям, что специально подбирали программу под начинку самого большого в Лаврушинском переулке зала: раз Врубель — значит рубеж XIX и ХХ века.
Параллели, впрочем, вышли более чем свободные, ну, скажем, как соотносятся Врубель и Чайковский? Панно с изображением задумчивого Демона, разлапистого куста сирени и вариации на темы русской плясовой песни «Под яблонькой»?
Предварявший сочинения русских композиторов «закадровый голос» пояснил, что «Серенада для струнного оркестра» была написана Чайковским в 1880 году, когда 24-летний Врубель работал над первым автопортретом.
Музыка в новом месте, осваивая его и постепенно заполняя, обживая кубатуру всегда звучит свежо, даже если это классический и хорошо известный опус; начало оказывается эффектным само по себе, поэтому струнные, сидевшие на одном уровне со слушателями, разгонялись не сразу, медленно, совпав с отапливаемым пространством ближе к финалу.
Спектакль, существующий как бы сам по себе, вещь-в-себе, музыкальная шкатулка, вход куда приоткрыли и тут же захлопнули, нынешний «Град Китеж» — пример спектакля, который говорит на своем языке и нисколько не озабочен тем, чтобы себя объяснять. Редкая возможность почувствовать себя интуристом в центре Москвы — иностранцем, который не понимает, что ему показывают и что ему поют, но который, доверяя статусу первой сцены страны, доверяется тому, что плещется, шумит и пенится на сцене. Град Кипеж
Дальше программу слегка изменили, переставив в конец «Картинки с выставки» М. Мусоргского (в оркестровке М. Равеля) для того, чтобы дать на фоне необъятной «Принцессы Грёзы» «Похвала пустыне», небольшой фрагмент из оперы Н. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».
Больше всего настроению музейного вечера (осторожный, форматный импрессионизм, мгновенно отсылающий к водным стихиям Дебюсси) подошло «Волшебное озеро» А. Лядова, прозвучавшее достаточно терпко на фоне пастозных мазков врубелевского Демона и его же блестящих, блистательных майолик.
Большой зал выглядит блестяще, и звук в нем просто феноменальный. Это отметили все! Я помню этот звук с детства. В Большом зале музыканты могут по-настоящему понять, чего ожидал Чайковский от звука piano. Слышно все: каждый оттенок любого инструмента! За двадцать два года я играл на многих сценах мира и могу с уверенностью сказать, что Большой зал Московской консерватории — уникальный зал. Это один из самых главных музыкальных и духовных символов России. Играть в этом зале — огромная ответственность. Мои чувства трудно выразить словами — легче музыкой. Евгений Изотов: «В Большом зале Московской консерватории музыканты могут по-настоящему понять, чего ожидал Чайковский от звука piano»
Интересно, конечно, какими будут следующие программы, когда свежесть восприятия нового места уйдёт, задумчивые гребцы с парусника «Принцессы Грёзы» пресытятся первыми впечатлениями и захотят чего-то более остренького.
Гарантировать можно одно — следующий концерт пройдёт в четверг или в пятницу, так как именно в эти дни ГТГ работает до 21.00 и после того, как музыкальная программа закончится можно пройтись по опустевшим залам классического русского искусства.
Между прочим, вместе с музыкантами в концертных фраках: они ведь, после того как музыка отзвучала, тоже превращаются во внимательных и благодарных зрителей, которым обычно некогда…
Источник: chaskor.ru