Известный театральный и кино режиссер Владимир Мирзоев, прославившийся в 90-х постановками «Женитьбы» и «Хлестакова» по Гоголю, о которых спорила вся театральная Москва, рассказал в интервью РИА Новости о своих взглядах на искусство во время кризиса, а также о новой кинокартине «Человек, который знал все».
Известный театральный и кино режиссер Владимир Мирзоев, прославившийся в 90-х постановками «Женитьбы» и «Хлестакова» по Гоголю, о которых спорила вся театральная Москва, рассказал в интервью РИА Новости о своих взглядах на искусство во время кризиса, а также о новой кинокартине «Человек, который знал все».
Фильм, в котором снялись блистательный Егор Бероев, любимый актер Мирзоева Максим Суханов и очаровательная Екатерина Гусева , впервые полностью обнажившаяся в откровенных сценах, выйдет в российский прокат 8 июня. Беседовала Мария Ганиянц.
— «Человек, который знал все» — экранизация одноименного романа 2007 года молодого писателя Игоря Сахновского, в котором довольно лихо закручена история интеллигента ХХI века Александра Безукладникова (Егор Бероев), обладающего уникальной способностью мгновенно узнавать ответ на любой вопрос. Вы так внимательно следите за современной прозой, что сразу ухватились за новый роман?
— В этой истории всем распорядился случай. С Игорем Сахновским я познакомился мельком, когда ему вручали литературную премию «Русский Декамерон» (за книгу рассказов «Счастливцы и безумцы»). До этого чудного мгновения, несколько часов к ряду, я бился, как лев, чтобы именно Игорь получил премию. Потому что был уверен тогда – у автора этой изящной прозы большое будущее. На церемонии награждения я спросил Игоря: не собираетесь ли, мол, написать какой-нибудь остросюжетный (читай киногеничный) роман? Игорь пожал плечами, покивал не слишком определенно. И вот прошло четыре года, Сахновский позвонил и сказал, что написал роман, который «кажется подойдет для кино». Книга еще не вышла, я получил рукопись по Интернету. В ней недоставало нескольких глав, но я увидел, что это хорошо.
— Существует мнение, что сценарии сегодня в нашей стране писать не умеют – утеряна школа. Как вы решили этот вопрос со сценарием к своему фильму?
— Советскую сценарную школу можно условно разделить на два направления. Представители первого (Лунгин, Нусинов, Фрид, Дунский, Гребнев, Клепеков) работали для авторского кино. Не в том смысле, что это было «кино не для всех». Это была первоклассная литература, требовавшая режиссера-соавтора, режиссера-художника. Это были очень хорошие сценарии, но, как правило, с размытой жанровой идентичностью. Второе направление – сценарии на заказ, халтура. (Имена опустим). Оно, разумеется, было массовым, но не до такой степени, как сейчас.
Понимаете, хорошему писателю в принципе сложно работать на заказ. «С какой стати кто-то будет объяснять мне, что писать и как писать»? «Не потерплю вторжения в мою лабораторию»! А сценарий, между прочим, предполагает активную интерпретацию, даже перевоплощение. Ведь фильм возникает из слов, но рождается в другом материале. И еще: современная российская культура (как и политика), фатально монологична, не настроена на диалог.
Сценарий мы писали с Игорем вместе – обменивались письмами по Интернету. Сахновский — человек современный, человек с открытым сознанием, нам легко было находить компромиссы.
— Главный герой фильма — Александр Безукладников, которого сыграл Егор Бероев, непривычный типаж в современном кинематографе. Он скорее из прошлого, советского кино.
— Да уж, несвоевременный типчик. Саша Безукладников упорно не желает девальвировать свои ценности. Может утроиться в ларек ночным продавцом, чтобы как-то перебиться, но вряд ли откроет собственный бизнес. Искать «крышу», отстегивать и откатывать – это все для него нереально. Он человек маргинальный, ему легче минимизировать свои потребности, зато продолжать читать книжки.
И, даже получив свой уникальный дар – знать все, он применяет его по современным меркам «бездарно»: пытается вернуть любимую женщину, спасает своего соперника — нового мужа Ирины (Екатерины Гусевой) и т.д. В общем, палит из пушки по воробьям. В криминальные и шпионские коллизии он втянут случайно.
— Как удалось уговорить Гусеву полностью раздеться и сняться в довольно откровенных сценах. Насколько известно, раньше актриса на это не соглашалась.
— С Екатериной проблем у нас не было, так как в ее ню была драматургическая необходимость, а не желание подзадорить публику. Любая умная актриса – а Катя именно умная – понимает, что такое эстетическая необходимость острых решений.
— Скажите, а «голливудская помойка», на которой находят выброшенный киносценарий, уж больно смахивает на российскую. Признайтесь, снимали ведь у нас?
— Нет, не угадали. Наши родные помойки – это стратегический объект, нас туда не пустили. Мороз по коже дерет, как представлю, какие секреты скрывает от нас мафия мусорщиков. Помойку мы нашли на Мальте, где снимали значительную часть фильма.
— Почему снимали именно на Мальте?
— Этот остров очень разнообразен: там есть кусочек Европы, Северной Африки, Средиземноморья. При этом неплохие и недорогие условия производства. К примеру, на Украине получилось бы дороже.
— Почему вас упорно тянет на фантастику в кино? Ваш предыдущий фильм «Знаки любви», тоже с фантастическим сюжетом?
— Люблю этот жанр, с удовольствием занимался бы только фантастикой – будь у меня эта возможность. В фантастике соединяются жанровое кино и экзистенциальная философия. В ней заложена возможность серьезного разговора на фоне остросюжетных коллизий.
— Но славу-то Вам принесли прежде всего театральные работы, а в театре Вы ставили классику.
— Разве Гоголь не фантаст? Разве Шекспир и Мольер не сказочники? «Женитьба», «Дон Жуан», «Сон в летнюю ночь» — это все сказки, притчи. Язык театра по самой своей природе метафоричен, он сдвигает реальность в сторону условности. На подмостках всегда возникает фантастическое пространство. И простая любовная драма при желании может быть разобрана как философская притча. Если Вы посмотрите наше «Предательство» в Театре имени Станиславского, Вы в этом убедитесь.
Театр не может быть поверхностным, в нем априори присутствует и фантастичность и глубина. Это свойство поэзии, а театр это поэтическое искусство.
— Есть идеи снять фильм по классическому произведению?
— О да! Я бы с удовольствием ставил классику в кино. Десятки раз делал предложения продюсерам. Но, знаете, как-то все равнодушны и к Гоголю, и к Достоевскому, и к Пушкину, и к Набокову. Во всяком случае, для Вашего покорного слуги финансирования не нашлось. Дайте немного денег, и я сниму классику, к которой подростки отнесутся с энтузиазмом. Я не говорю, что они будут визжать от восторга и бросать в воздух бейсболки, но, по крайней мере, ребята не будут зевать от скуки.
У меня много интересных идей: версия «Гамлета», «Бесы», «Борис Годунов», «Балкон» Жене. Есть захватывающий проект с живым классиком Борисом Акуниным – речь идет о новом цикле его романов «Смерть на брудершафт». И стоило бы это совсем недорого – ведь из-за кризиса цены в кино упали в два раза. Но, увы — в России не любят длинных денег, а среднестатистический продюсер утроен как среднестатистический бюрократ.
— Ну, так эти деньги вполне можно получить и у государства даже во время кризиса.
— Большое спасибо, с государством, после того, как мне не дали завершить «Котлован» по Андрею Платонову, я дел иметь не хочу. Это известная история. Несколько лет назад продюсер Юрий Гинзбург остановил съемки, заявив, что «деньги кончились». В кино это обычная практика, но я тогда был новичком в профессии, и решил, что подобная нечистоплотность со стороны продюсера не оставляет мне выбора. Я обратился в ФАКК, попросил сменить продюсера, чтобы доснять уже сделанную на две трети картину. Но мне отказали. Рука руку моет. А ведь в этом фильме была задействована звездная команда артистов, и снимались они практически бесплатно: Суханов, Мамонов, Стычкин, Сухоруков, Серебряков, ныне покойный Михаил Александрович Ульянов. Теперь «ошметки» нашей картины висят в Интернете, называется это безобразие с рабочим звуком «Случайный взгляд».
— У кого больше шансов выжить в кризис — у театра или кино?
— Сильный текст с хорошим актером и твердой режиссурой можно разыграть и на коврике. Театр выживает при крайней бедности, а кино совсем без денег делать нельзя. По крайней мере, пока.
— Насколько режиссуру в современных условиях надо быть еще и продюсером?
— Сегодня в России режиссер должен уметь считать деньги и четко представлять себе технические аспекты каждой съемки, количество съемочных дней, количество возможных дублей и т.д. Бесспорно, находиться в инфантильной позиции свободного художника очень приятно – я бы и сам не отказался — но тогда честнее тратить свои собственные деньги. Если твою некомпетентность или легкомыслие вынуждены оплачивать другие люди, это похоже на подлость.
Источник: ria.ru