Прямо скажем: музыкальной трубе не повезло. Во-первых, благодаря своей водосточной тезке, давшей целый ряд таких негативных оборотов, как «вылететь в трубу», «дело труба» и т.д. Во-вторых, потому что ее звучание нередко можно перепутать с другими духовыми инструментами. Ну и, наконец, в-третьих, труба не обладает столь широкими возможностями, как фортепиано или скрипка, делающими эти инструменты более популярными и востребованными.
Прямо скажем: музыкальной трубе не повезло. Во-первых, благодаря своей водосточной тезке, давшей целый ряд таких негативных оборотов, как «вылететь в трубу», «дело труба» и т.д. Во-вторых, потому что ее звучание нередко можно перепутать с другими духовыми инструментами. Ну и, наконец, в-третьих, труба не обладает столь широкими возможностями, как фортепиано или скрипка, делающими эти инструменты более популярными и востребованными.
Однако именно благодаря своей редкости и красоте звучания труба ценится среди профессионалов, и огромное количество произведений как минимум потеряло бы свою прелесть (или вовсе — не было создано), не будь трубы. Недаром недавняя программа в Новосибирской филармонии так и называется — «золотые трубы».
Правда, эпитет «золотой» труба разделила еще с одним инструментом, который (об этом многие забывают) тоже является духовым. И хотя в тот вечер со сцены филармонии раздавались звуки электрического органа, орган изначально тоже — духовой инструмент: звук у него формируется за счет потока воздуха.
Труба и орган не зря сошлись вместе в одной программе: в Средневековье трубы (равно как тромбоны и валторны) заменяли в некоторых церквях органы, если церковь не могла себе позволить иметь этот большущий клавишно-духовой инструмент. И орган, и трубы служили для исполнения мессы. Проще говоря, аккомпанировали людям, желающим исполнять эту мессу в церквях, ведь ни концертных площадок, ни опер тогда еще не было.
Хотя намного раньше, еще со времен Древнего мира, труба использовалась исключительно как сигнальный инструмент — на войне. Скажем, в Древнем Китае музыкальные трубы изготавливали даже из бронзы. Правда, трубы в то время были натуральными — без вентилей. Тем не менее уже тогда труба считалась элитным инструментом: играть на ней могли лишь избранные.
Именно пышность парадов и демонстраций с непременным блеском музыкальных труб и привлекла новосибирского музыканта, солиста «Сибирского брасса» Сергея Архипова в профессию трубача. Он сам в возрасте десяти лет пришел в новокузнецкую музыкальную школу с твердым намерением играть на этом ярком красивом инструменте. Большую (и основную) часть программы «Золотые трубы» звучало именно соло трубы Сергея Архипова.
На следующий день после вечера барочной музыки, плавно переходящей в эпоху классицизма и романтизма, уже во время репетиции «Валькирии» музыкант любезно побеседовал с корреспондентом газеты «Честное слово».
— Сергей, почему раньше труба считалась элитным инструментом?
— Дело в том, что играть на трубе может далеко на каждый: для этого нужен талант. Точно так же, как не каждый, кто даже имеет абсолютный слух, может стать музыкантом. Ну а поскольку музыкальных школ в то время не было, то искусством исполнения на трубе владели единицы.
Есть определенный талант для скрипача, для пианиста — так же и для трубача. Не каждый скрипач сможет очень хорошо сыграть на фортепиано, так же и не каждый пианист сможет сыграть на трубе, если даже вообще сможет извлечь какой-то звук.
— А в чем именно ценность искусства игры на трубе? Допустим, у пианистов ценится легкость и виртуозность. В чем же проявляется истинное мастерство трубачей?
— Труба прежде всего — самый громкий инструмент. Недаром ее использовали в армии — чтобы сигнал был слышен с самых дальних расстояний. Даже в XX веке, когда я служил в Советской армии (именно сигналистом), мы выезжали на военные сборы, где тоже использовалась труба.
Ну а помимо громкости, конечно же, ценится звучание. Не у каждого получается красивый звук. Он должен быть чистый, яркий. Может быть, многие и смогут сыграть на трубе громко, но не у каждого это получится красиво, т.е. красота звучания трубы дается не всем. Причем у всех музыкантов инструмент будет звучать по-разному.
— И все-таки, помимо таланта, за счет каких физических усилий и физиологических особенностей музыкант достигает красоты звучания трубы?
— У нас есть такой термин, как исполнительский аппарат. Он включает в себя губы, которые должны быть определенной полноты, ровные зубы — потому что от прикуса зависит извлечение звука и само положение мундштука на губах (мундштук — это такая деталь, через которую, собственно, звук и извлекается — он существует отдельно от трубы). Кроме того, должны быть здоровыми легкие, да и сам человек — быть физически крепким.
Когда берутся высокие ноты, происходит очень большое давление на голову — на черепную коробку. Были случаи, когда некоторые музыканты, исполняя высокие ноты, даже умирали на сцене.
— Чем отличается искусство исполнения на трубе у разных мастеров?
— Это зависит в первую очередь от школы. Существуют немецкая, французская, американская и другие школы. Дело в том, что для каждой нации, для каждого языка характерна своя особенность речи, которая влияет не только на произношение, но и на исполнение. Французская музыка более тонкая, более гибкая, английская — тоже гибкая, но менее тонкая, она более прямолинейная, а немецкая школа более конкретная. То есть у всех свои особенности и свои прелести. Английские, французские и немецкие композиторы пишут для одних и тех же инструментов, но немножко разную музыку.
— И неужели нет нашей отечественной школы трубачей?
— Наша школа появилась в конце XIX века. Когда открывались театры и консерватории, приглашали, как правило, немецких музыкантов, которые, работая в России, естественно, постепенно «становились» русскими. Однако обучали русских все-таки своей школе. Получается, что в основе у нас школа немецкая, но поскольку у нас стиль музыки иной, то можно говорить, что своя отечественная (слегка видоизмененная) школа трубачей у нас все-таки есть.
— А в каком веке появилась первая школа трубачей?
— Веками тут не измеришь. Только в XVII веке использовавшуюся в качестве сигнала трубу стали употреблять в оркестре, и уже не в военном, а в симфоническом. То есть труба стала светским инструментом лишь в XVII веке. Но даже тогда еще труба не была развита как музыкальный инструмент. Трубы были натуральные — разве что разных размеров, что помогало извлекать, соответственно, разные звуки. Натуральные трубы имели загнутую форму с раструбом и мундштуком. Механизм же вентилей появился только в XIX веке.
— Наверное, и звук был весьма плоским, не ошеломляющим своей красотой?
— Все зависело опять же от музыкантов. Скажем, во времена барокко, когда творил Бах, была популярна труба кларино (трубы пикколо тогда еще не было). Труба кларино не имела тогда вентильного механизма, но у нее были маленькие дырочки, и сама она была довольно маленькая. Но поскольку в верхнем регистре обертоны находятся ближе друг к другу, то можно было играть на трубе в верхнем регистре почти что звукоряд. А чтобы этот звукоряд можно было дополнить еще нотами, в этой трубе сверлили дополнительные дырочки. Принцип извлечения звуков был следующий: дырочку можно было закрыть как полностью, так и наполовину. И сам верхний регистр использовали для того, чтобы в нем можно было исполнять почти что мелодию. А чем инструмент ниже по звучанию и чем сам он больше — тем меньше у этого инструмента обертонов — один звукоряд. Вот почему использовались разные по размеру трубы — они так и назывались: труба соль (в которой только звукоряд соль — допустим, соль-си-ре-соль, т.е. в основном трезвучие) или, скажем, труба фа (там идет фа-ля-до-фа).
Соответственно, требовалось несколько инструментов. Вот сейчас мы играем Вагнера, там прямо так и написано: исполняется несколько труб (Е-труба, т.е. ми, Es — ми-бемоль и т.д.). Вот музыканты и меняют эти рядом стоящие трубы. Они сыграли бы, конечно, и на одной трубе, но в пору написания произведения не было вентильного механизма (смеется).
— И замена инструмента невозможна в принципе? Роль традиции так сильна у музыкантов?
— Это не то что дань традиции: этого делать просто нельзя. Если композитор создал партитуру с определенным набором инструментов, то для исполнителя это закон.
— Возвращаясь к механизму вентилей: какие эффекты звукоизвлечения появились с его созданием?
— С тех пор, как Адольф Сакс изобрел вентильный механизм, началась эпоха романтизма. А эпоха романтизма — это уже появление вибрации, т.е. звук уже не просто тянулся, а вибрировался. Современная же музыка использует еще большее разнообразие эффектов. Многие эффекты брались из джазовой музыки — например, глиссандо, фруллато, использование различных сурдин (сурдины — это приспособления, которые вставляются в раструб и изменяют звучание. Их очень много, они меняют и тембр, и приглушают звучание).
— Действительно ли ноты для трубачей пишутся на тон выше? И с какой целью это делается?
— На тон выше — это совершенно верно, но только для трубы В (трубы си-бемоль). У нас ведь разные инструменты. Например, у трубы С (т.е. трубы до) ничего повышать не нужно: у нее будет такая же нота, как и у фортепиано. А вот для того чтобы нота на фортепиано слилась с нотой трубы си-бемоль, нужно на трубе сыграть ноту до, а на фортепиано — си-бемоль.
— Вот, оказывается, сколько секретов и премудростей у такого маленького на вид и милого инструмента, как труба. Удачи вам на следующем концерте!
Источник: rus.ruvr.ru