«Ваше благородие, госпожа победа, значит, моя песенка до конца не спета…» — пел он в роли таможенника Верещагина в фильме «Белое солнце пустыни». Как пел — так и жил. Победой и каждодневным подвигом в борьбе с тяжелой и неизлечимой болезнью стала вся судьба Павла Луспекаева. 55 лет назад, в 1956 году, он пришел в кинематограф — сыграл в приключенческом фильме «Тайна двух океанов».
«Дядя Паша»
«Ваше благородие, госпожа победа, значит, моя песенка до конца не спета…» — пел он в роли таможенника Верещагина в фильме «Белое солнце пустыни». Как пел — так и жил. Победой и каждодневным подвигом в борьбе с тяжелой и неизлечимой болезнью стала вся судьба Павла Луспекаева. 55 лет назад, в 1956 году, он пришел в кинематограф — сыграл в приключенческом фильме «Тайна двух океанов».
«Дядя Паша»
Вот что рассказал «Труду-7» о работе с Луспекаевым питерский актер Николай Годовиков, сыгравший в «Белом солнце…» красноармейца Петруху (помните — «Гюльчатай, открой личико»?): «Один случай на этих съемках запал мне в душу навсегда. В Махачкале, где снимали картину, я постоянно был около Луспекаева. В кадре ему приходилось ходить без трости, и, когда камеру выключали, я подставлял ему плечо. Он очень уставал на своих протезах, но не подавал виду. После съемки очередной сцены он кивнул мне, я подбежал и подставил плечо: „Пойдемте, дядя Паша. Отдохнем у моря“. Мы сели на берегу у самой воды. Он сказал: „Сними с меня сапоги. А теперь отстегни протезы“. Потом со вздохом опустил ноги в море. Там уже не стопы были, а одни пятки: Вдруг вижу: у него из глаз катятся крупные слезы. Он почувствовал мой взгляд и говорит так внушительно: „Ничего не было. Понял?“ — „Да“. — „Ну, тогда пошли купаться!“ Я надел ему на культи кеды, зашнуровал их (он всегда купался в кедах — они „дополняли“ ему ноги в воде) и помог войти в волну. Плавал он отлично — сказывалась его служба на флоте. И никому, кроме меня, не показывал, как ему было больно».
Луспекаев и Годовиков познакомились в 1965-м на съемках «Республики ШКИД». «Он играл там учителя физкультуры Косталмеда. Мне было 16, ему 38. Мы, подростки-актеры, игравшие беспризорников, его обожали. В то время с ним случилась беда — болезнь ног и ампутация… Меня тянуло к нему, и он тоже, видно, меня приметил. На съемках „Белого солнца:“ мы встретились уже как старые знакомые. Я его — по имени-отчеству, а он: „Да брось ты, давай просто „дядя Паша“.
Для других актеров, которые близко знали Луспекаева, он тоже был «просто дядей Пашей». В «Белом солнце…» связь между актером и его героем — русским таможенником была настолько сильной, что вся съемочная группа начала называть Верещагина Паша (Павел), хотя по сценарию его звали Александр.
«Помойтесь, ребята!»
Ему всю жизнь не везло и с ногами, и с руками. Он с юношеских лет страдал болезнью сосудов ног, но не признавался в этом даже преподавательнице танцев, которая предъявляла к нему те же требования, что и ко всем. В 1943-м15-летним подростком ушел добровольцем на фронт. Воевал в составе партизанской разведгруппы. В бою его тяжело ранило в руку разрывной пулей (раздробило локтевой сустав). Тогда он не позволил хирургу сделать ампутацию — руку удалось спасти. Потом в одном из разведывательных рейдов ему пришлось четыре часа неподвижно пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги. С тех пор кровообращение в ногах нарушилось, и уже в 26 лет у Луспекаева развился атеросклероз сосудов ног — кровь перестала поступать в мышцы. На ступне образовалась рана, которая никак не зарубцовывалась.
Неизлечимый недуг мучил его, отнимая — операция за операцией — сначала пальцы на ногах, потом отмирающие ступни. Из-за болезни он многое не успел — и в театре, и в кино. В 1962-м ему ампутировали фаланги пальцев на ногах. Спустя четыре года, в самый разгар съемок в «Республике ШКИД», болезнь обострилась снова. Он оказался в больнице, не доиграв — роль физрука Косталмеда получилась почти эпизодической, но все равно полюбилась и запомнилась зрителю.
В конце концов ему ампутировали стопы обеих ног. После этого Луспекаева стали нестерпимо мучить фантомные боли. Он начал принимать сильнодействующий болеутоляющий наркотик — пантопон. А потом долго, напрягая всю силу воли, избавлялся от наркозависимости.
Его спасла жажда работы. Он понимал, что уколы снимают боль, но при этом разрушают его. И перестал колоться. Жена Инна носила ему с базара мешки с семечками. Он сидел по-турецки на диване и грыз семечки, чтобы отвлечься. Все вокруг него было усыпано шелухой.
Вот что рассказал об этом периоде его жизни актер Олег Басилашвили: «Паша, запертый болезнью в своей квартире, чувствовал, что постепенно превращается в наркомана. Но не хотел умирать, а наоборот, страстно желал вернуться в театр. Уже после ампутации ступней он сказал мне: „Знаешь, я иногда вижу, что стою на сцене. Занавес еще закрыт. А там, по ту сторону, шуршит, шумит зрительный зал. И вот наконец последний звонок. Колечки на занавесе начинают расходиться, стукаясь друг о друга. Я чувствую это так ярко, словно все происходит на самом деле. И я все равно туда вернусь!“ И на этих культяшках — без ступней — начал плясать по полу, демонстрируя мне, а прежде всего себе, что еще встанет на протезы и продолжит работу».
После ампутации ему сделали специальные ортопедические башмаки: на них надевался носок, а сверху уже обычная обувь. Но на съемках «Белого солнца…» его жене все равно приходилось носить с собой маленький складной стул: Луспекаев был вынужден присаживаться и отдыхать через каждые 20 шагов. Владимир Мотыль позже сказал: «Работа Луспекаева в фильме „Белое солнце пустыни“ была настоящим подвигом, победой человеческого духа над безвыходными обстоятельствами».
Как Луспекаев с такой тяжелой болезнью попал на эти съемки? Сам Мотыль объяснил это так: лето 1969-го заканчивалось, а исполнителя на роль Верещагина так и не нашли. Луспекаев был на примете у режиссера, но Мотыль с трудом представлял, как тот будет играть в боевике — например, драться на баркасе. Родилась идея: костыли для героя. Тем более что по сценарию Верещагин был героем германской войны. Но от костылей отказался сам Луспекаев. В ответ он продемонстрировал Мотылю собственноручный чертеж специальных металлических упоров для сапог. И пообещал: «Я смогу передвигаться без палки».
В итоге ему пришлось немало вышагивать на протезах по зыбучим пескам. Кроме того, надо было работать на качающемся корабле, где палуба постоянно уходит из-под ног. А до него еще надо было дойти — несколько километров по тому же вязкому песку.
Мотыль, щадя актера, хотел сделать его роль статичной, свести набор движений к минимуму. Но Луспекаев не подчинялся и играл сам, без дублера. Иногда по много дублей подряд, как, например, в знаменитой сцене на баркасе, где он сбрасывает людей Абдуллы за борт со словами «Помойтесь, ребята!» Только в одном кадре его заменил каскадер — там, где мелькают его ноги, которыми он бил бандитов. Даже кровь на лице в этом эпизоде у него настоящая: незадолго до того актер подрался в пивной с местными жителями и явился на съемки с ножевой раной на лице.
В кальсонах по Парижу
«Белое солнце…» принесло ему всенародную любовь и славу. Но чаще звать в кино его не стали — режиссеры опасались, что по состоянию здоровья актер не сможет довести работу до конца. А он, по воспоминаниям коллег, «переживал страшно» и мечтал о роли генерала Чарноты в фильме «Бег». Но вместо него утвердили Михаила Ульянова. Луспекаев в отчаянии звонил друзьям: «Почему меня забраковали? Скажите им, что только я смогу ходить по Парижу в кальсонах!»
Он был душой любой компании и, как сказали бы сейчас, обладал харизмой. Болезнь не ожесточила его и не заставила замкнуться в себе. Наоборот, он всегда находил того, кому хуже, чем ему самому, и старался помочь. И ему отвечали тем же. Ему действительно повезло в любви: не только в личной, но и в народной.
Он умер от разрыва аорты в московской гостинице «Минск» в 1970 году — в год выхода на экраны «Белого солнца пустыни», не дожив трех дней до своего 43-летия. Похоронен на Северном кладбище в Петербурге. Служители питерской таможни, которые считают Луспекаева своим кумиром и символом, поставили на его могиле памятный знак с надписью: «С поклоном от таможенников Северо-Запада». Памятник ему есть и на Украине. А во Владивостоке спустили на воду патрульный корабль «Павел Верещагин», который несет службу у берегов Сахалина и Курил. Чтобы не было обидно за державу.
Источник: trud.ru