Распад Советского Союза по административным границам союзных республик и образование на их территории независимых «новых» государств создал для этих государств не только множество трудностей в экономическом и государственном строительстве, но и немалое число проблем в области национальной и исторической самоидентификации.
От истории не отрекаясь
Распад Советского Союза по административным границам союзных республик и образование на их территории независимых «новых» государств создал для этих государств не только множество трудностей в экономическом и государственном строительстве, но и немалое число проблем в области национальной и исторической самоидентификации.
От истории не отрекаясь
Белорусский народ складывался из древнерусских племён ещё на рубеже первого и второго тысячелетий новой эры. К концу ХIII века белорусские земли вошли в состав большого феодального образования — Великого княжества Литовского. Литовцы приняли христианство позже белорусов, и при литовском княжеском дворе в течение более чем столетия преобладало белорусское начало. Даже государственным языком княжества был древний белорусский язык, который здесь называли «русским». Он стал и языком почти всей литовской феодальной знати, и языком государственных документов и законов.
В пору своего наибольшего расширения в Великое княжество Литовское входили не только три четверти нынешних земель Белоруссии, но и часть земель современной Украины. Общая угроза с запада вела к сближению княжества и соседнего с ним Польского королевства. В 1569 году эти государства подписали союзный договор — Люблинскую унию и образовали единое феодальное государство — Речь Посполитую, которое по тем временам стало одним из самых могущественных в Европе.
Однако доминировала в верхах нового государства уже не литовская, и тем более не белорусско-украинская шляхта, а польская знать. Уже в самой унии можно было видеть стремление к полонизации всей территории нового образования и к замене православия католичеством.
Через сто лет после образования Речи Посполитой — в середине XVII века — всё делопроизводство велось здесь на польском языке, который лишь один имел статус государственного. Русский или старобелорусский язык был вытеснен из общественной жизни на всех землях недавнего Великого княжества Литовского.
Становление белорусской нации происходило в Речи Посполитой через борьбу населения белорусских земель против полонизации и феодального гнёта. Частые войны и восстания разоряли белорусские земли, которые находились на пересечении торговых путей с Севера на Юг и с Запада на Восток, но не имели естественных оборонительных рубежей. Белорусский народ, поэтому не смог ни в средние века, ни позднее создать своё собственное государство, свою монархию и аристократию.
В Великом княжестве Литовском все великие князья были по происхождению литовцами. В Речи Посполитой доминировала польская аристократия. Литовская знать и литовская шляхта отошли на вторые роли. Белорусская знать была немногочисленной и вместе с белорусской шляхтой отошла на третьи роли или была полонизирована. Белорусское крестьянство оказалось закрепощённым, и крепостной гнёт был очень сильным. Опорой для национального развития у белорусов становилась лишь одна православная церковь. Католическая церковь на белорусских землях хотя и потеснила православную, но не смогла её искоренить.
Белорусский язык существовал в XVI веке главным образом как народный язык, но он развивался и как язык культуры. С появлением в Европе книгопечатания оно пришло и на белорусские земли. Первопечатником, издавшим книги на белорусском языке — это были библейские книги Ветхого Завета, — стал Франциск Скорина (1490-1551). Книги были изданы в Праге, и это было четвёртое их издание — после немецкого, итальянского и чешского. Язык Библии был белорусской редакцией старославянского, но сам Скорина называл свой язык русским.
Конфликты и войны между Россией и Польшей наносили большой ущерб белорусам и их землям, однако сами они как народ никогда не являлись активными участниками этих войн. В конечном счете, именно Речь Посполитая потерпела в войнах XVI и XVII веков поражение. Её земли были разделены между Россией, Австро-Венгрией и Пруссией. При этих разделах белорусские земли вошли в состав Российской империи, и на них почти повсеместно была восстановлена православная церковь, а место польской шляхты заняли русские дворяне. В образованных слоях возобладал русский язык. Мало кто из белорусов воспринимает это обстоятельство негативно, ибо это родственные языки и родственные нации.
По мнению этнографов, некое «чистое» славянское начало в наибольшей степени сохранилось именно у белорусов, на этническую сущность которых не повлияли ни татары, ни литовцы, ни немцы. Здесь было только русское и польское влияние.
Уроки великого прошлого
Я не ставлю здесь своей задачей даже самое краткое изложение истории Белоруссии и её народа. Это очень хорошо сделано в последние годы в учебниках по истории Белоруссии для средних школ и вузов. В Белоруссии нет на этот счёт таких острых споров и таких противоречивых концепций, какие, к сожалению, есть в Украине. Конечно, и в Белоруссии не были сохранены многие тенденциозные или даже вздорные концепции, которые навязывались всем нам официальной исторической наукой в СССР в 1930-1970-е годы.
Однако далеко не все результаты работы советских историков этих десятилетий отвергнуты как в современной России, так и в современной Белоруссии. Разного рода дискуссии продолжаются и на кафедрах истории в Москве и Санкт-Петербурге, но также в Минске и Могилёве. Это нелёгкая для всех нас работа.
Белорусская историческая наука внимательно следит за всеми процессами, которые происходят в российской исторической науке. Мы сотрудничаем в изучении нашей совместной истории, которая продолжалась несколько столетий. Белорусские историки не пошли по тому пути, по которому пошли очень многие историки Грузии, для которых все столетия совместной истории России и Грузии изображаются как время «российской оккупации». Не поддерживают в Белоруссии и тех историков Украины, которые пытаются полностью пересмотреть и переоценить все события истории Украины, начиная от времён Богдана Хмельницкого, а то и от времён Киевской Руси.
Да, конечно, после распада СССР или даже в последние годы его существования в Белоруссии образовалась небольшая, но очень активная, даже агрессивная националистическая фракция, которая обвинила свой народ в том, что он утратил память о великом прошлом, забыл собственную историю и отказался, поэтому даже от белорусского языка. Эта фракция, основу которой составил Белорусский Народный фронт, или БНФ, возглавляемый этнографом и культурологом, фотографом и поэтом Зеноном Позняком, внуком одного из известных националистических деятелей довоенной Белоруссии, предприняла попытку заново переписать историю и навязать народу мифы и химеры. В условиях хаоса и безвластия 1991-1994 годов БНФ попытался даже овладеть властью в стране, подобно тому, как это сумели сделать З. Гамсахурдиа в Грузии, А. Эльчибей в Азербайджане или В. Ландсбергис в Литве. Однако белорусский народ не поддержал радикал-националистов.
Основной идеей белорусской исторической науки остаётся и сегодня идея общности русских, украинцев и белорусов. Истоки этой идеи восходят ещё к эпохе Киевской Руси, от которой унаследованы общая для всех восточных славян православная церковь и общие основы «русского языка». Эта идея находит подтверждение во многих исторических событиях и в летописях.
Становление белорусского народа не сопровождалось образованием белорусского государства. Попытка положить в основу белорусской государственности древнее Полоцкое княжество отвергнута компетентными историками, которым нетрудно было доказать, что в Х-XIII веках Полоцкое княжество являлось составной частью Киевской Руси. Ещё более странной была попытка некоторых радикальных деятелей БНФ объявить, что Великое княжество Литовское, феодальное государство, существовавшее в XIII-XVI веках на территории современной Литвы, Белоруссии и включавшее в свой состав некоторые земли нынешней Украины и России, — это и есть историческое белорусское государство.
Нет никакого сомнения в том, что в Великом княжестве Литовском влияние белорусского языка и культуры, которые тогда назывались «русскими», было велико. Однако правящая династия в этом княжестве была не славянского, а литовского происхождения, как и большая часть знати. Полоцкое и Новогрудское княжества оказались под властью литовских князей, и это было для них лучшим выбором, или лучшей судьбой, чем оказаться под властью Золотой Орды.
Объединение Польского королевства и Великого княжества Литовского в единое государство — Речь Посполитую — также стало источником многих мифов, но уже в большей мере для польского, а не белорусского национального самосознания. Белорусы не были в Речи Посполитой государствообразующим народом, их привилегированные представители подверглись полонизации и в большинстве приняли католичество.
Для белорусского национального сознания здесь много трудных проблем. Разделы Польши, в результате которых белорусские земли отошли к Российской империи, не были восприняты большей частью народа как национальная катастрофа, — но и не как воссоединение двух братских народов. Укреплялись позиции православия, но и католичество сохраняло здесь сильные позиции. Даже польская шляхта сохраняла до 1830 года большую часть поместий и владений.
Некоторые историки подсчитали, что в составе Великой армии Наполеона, в 1812 году вторгнувшейся в Россию, имелось 25 тысяч белорусов. Но не меньше число белорусов состояло и в армии Барклая де Толли. Народ был тогда угнетён и в России, и в Белоруссии, а белорусская шляхта и немногочисленные промежуточные сословия находились под влиянием католичества или польских национально-освободительных течений.
Отдельные группы белорусов участвовали и в Польском восстании 1794 года, и в Польском восстании 1830-1831 годов. В Польском восстании 1863-1864 годов белорус Кастусь Калиновский был одним из лидеров. Он возглавлял наиболее радикальное крыло повстанцев на территории Белоруссии и Литвы в Гродно. Калиновский был казнён в 1864 году, и все поколения белорусов считают его национальным героем. Он был героем и для общей советской истории.
И победы, и поражения
После крушения царизма в феврале 1917 года и после Октябрьской революции несколько возникших в Белоруссии националистических, социалистических и буржуазных партий попытались создать независимое государство — весной 1918 года, когда Белоруссия ещё не была оккупирована германской армией. Эта попытка оказалась неудачной и не повторялась в годы Гражданской войны так настойчиво, как это было на Украине.
Советские 70 лет были трудными для Белоруссии, но они были годами её экономического и национального подъёма. Белоруссия обрела какие-то начальные формы государственности, а белорусы получили статус титульной нации одной из союзных республик. Социологические исследования 1990-х годов показывали, что 80 процентов населения хранят в памяти больше хорошего о временах вхождения их страны в состав СССР, да и в целом в состав России в XIХ и ХХ веках.
Самый значительный след в национальном сознании белорусов оставила Великая Отечественная война, и это память о совместной борьбе и общей победе. Требования радикальных националистов о полной реабилитации тех граждан, которые выступали в годы войны на стороне гитлеровцев и хотели создать якобы независимое Белорусское государство, не получили поддержки.
Аналоги с временами польских восстаний неправомерны. Польские повстанцы боролись за независимость Польши, а германский фашизм открыто ставил своей целью уничтожение, как России, так и Белоруссии и Украины. Именно их земли были объектом колонизации. Попытки нового и по преимуществу негативного прочтения истории российско-белорусских отношений были многочисленными, но неудачными.
В Белоруссии в последние годы издано много учебников по истории республики — и для школы, и для высших учебных заведений. Эти издания осуществляются под контролем государства и тех отделов и управлений в администрации президента, которые занимаются вопросами государственной идеологии. Однако и во всех других книгах по истории Белоруссии, которые мне удалось прочесть, не наблюдается стремления полностью пересмотреть или переоценить события истории белорусского народа, Белорусской ССР и нового государства — Республики Беларусь — под каким-то националистическим углом зрения, как это происходит на Украине или в некоторых странах СНГ.
Мы узнаём сегодня многие подробности тех революционных перемен, которые происходили на территории Белоруссии в 1917-1918 годах и закончились провозглашением БССР в январе 1919 года. В том, что касается изложения событий 1920-1940 годов, сохраняется максимальное число прежних «советских» оценок. К сожалению, тема сталинских репрессий 1936-1938 годов и даже темы, связанные со злоупотреблениями «сплошной коллективизации», не нашли ещё должной оценки и подробного освещения в официальных белорусских учебниках. В Белоруссии нет таких памятников или мемориалов жертвам сталинских репрессий 1930-х годов, какие сооружены, например, в Казахстане.
30 октября, которое отмечается не только в России, но и в Белоруссии как День памяти жертв политических репрессий, до последнего времени был днём особенным только для оппозиции и оппозиционной прессы. Белорусская печать и историческая наука уделяли много внимания репрессиям польских властей в Западной Белоруссии в 1919-1939 годах. Однако массовые репрессии в Западной Белоруссии, которые происходили в 1940 и в первые месяцы 1941 года, не привлекли столь же большого внимания исследователей. Только с в 2009 году в самой большой и многотиражной республиканской газете — «СБ. Советская Белоруссия», учредителем которой является администрация президента, была опубликована стенограмма круглого стола и статья главного редактора Павла Якубовича «Куропаты: мир под соснами». Куропаты — это бывший «спецучасток НКВД» недалеко от Минска и место массовых расстрелов и захоронений узников НКВД.
Наибольшее внимание белорусских историков и сегодня привлекают годы Великой Отечественной войны, и это понятно. Именно здесь 22 июня 1941 года гитлеровская армия нанесла свой главный удар по частям и соединениям Красной армии. Западный фронт не смог выдержать этого удара, и наше поражение на западном направлении было очень тяжёлым. Летом 1941 года на полях сражений в Белоруссии погибли, пропали без вести или оказались в плену около 1,5 миллиона бойцов и командиров Красной армии. Вся территория Белоруссии на долгие три года оказалась под гнётом немецкой оккупации.
Однако народ продолжал сражаться против врага. По данным военных историков, не менее 1,3 миллиона белорусов сражались в годы войны в рядах Красной армии. Около 400 тысяч участвовали в партизанском движении, и более 300 тысяч человек находились в составе партизанского резерва: для более активной борьбы с оккупантами не хватало оружия. Не менее 70 тысяч патриотов вели борьбу в подполье. Около 60 процентов территории республики находились перед решающими наступлениями Красной армии весной и летом 1944 года под контролем партизан, а значит и главного штаба партизанского движения в Москве. Такого масштаба сопротивления вражеской оккупации не знала ни одна из стран Европы.
Навсегда вошли в военную историю и события по изгнанию фашистских войск из Белоруссии. Наступательная операция «Багратион», в которой приняли участие 1-й, 2-й и 3-й Белорусские фронты, а также 1-й Прибалтийский фронт и фронт партизанский, считается с чисто военной точки зрения самой успешной наступательной операцией в годы Второй мировой войны. Несмотря на упорное и отчаянное сопротивление врага, части Красной армии продвигались на многих участках быстрее — на Запад, чем гитлеровские войска летом 1941 года шли на Восток. Сами названия крупнейших операций этого лета — Витебско-Оршанская, Могилёвская, Бобруйская, Минская, Вильнюсская — прочно вошли и в историю Великой Отечественной, и в сознание народа Беларуси. О великом подвиге защитников Брестской крепости в июне-июле 1941 года все мы узнали много позже — уже после войны. Но не обходят своим вниманием белорусские историки и судьбу предателей — коллаборационистов из полицейских и охранных отрядов, помогавших противнику.
Внимательно изучаются историками и послевоенные годы — время восстановления разрушенной страны и последующего мирного строительства. Но и вся история Советского Союза не изолируется от событий, происходивших в те десятилетия в самой Белоруссии, ибо это была наша совместная история.
От Минска до самых окраин
Важнейшей частью национальной и исторической самоидентификации является судьба национального языка, которая сложилась по-разному в разных странах СНГ. Язык древней Руси был общим для всех русских княжеств XI и XII веков, и лучшее представление о нём даёт «Слово о полку Игореве». Из этого источника развивались и современный русский, и современный белорусский языки. Однако эти языки развивались в различных географических и исторических условиях.
Известно, что после крушения татаро-монгольского ига Россия развивалась как независимое государство — сначала как Московское царство, а потом и как мощная территориальная империя. Это обстоятельство очень способствовало распространению и развитию русского языка. Он развивался по всем направлениям и во всех пластах: и как письменная деловая речь, и как язык науки и деловой жизни, и как язык права, и как язык морской и военный, и как язык степей и лесов, ледяных пустынь и гор.
Возможности России как государства позволили ещё в XVII-XIХ веках перевести на русский язык все наиболее значительные произведения европейских и других крупных литератур и все наиболее значимые научные произведения. В России ещё во второй половине XIХ века было создано множество словарей и первая большая российская энциклопедия. Расширяясь географически, российский язык включал в свой состав большое число слов и выражений из лексики соседних языков. Такого рода заимствования в большинстве случаев очень обогащают язык, однако на них трудно рассчитывать в зажатых горами Грузии и Армении и в Белоруссии, которая не являлась ни в средние века, ни в более поздние столетия независимым государством. Белорусский литературный язык в широком смысле слова начал складываться ещё в XV-XVI веках в составе Великого княжества Литовского, и он был, несомненно, богаче по своим возможностям, чем литовский язык, так как литовцы не сумели к этому времени развить свою письменность. Однако в конце XVI века Белоруссия попала в зависимость от Польши, и белорусский язык в течение ста с лишним лет был почти полностью вытеснен польским, который в то время считался одним из наиболее развитых языков в Восточной Европе. В Белоруссии не возникло тогда своей аристократии, своей армии, своего писательского сословия.
После долгой и интенсивной колонизации в Белоруссию пришла российская власть, но она пришла вместе с русским языком, и это помешало восстановлению позиций и развитию исторического белорусского языка, который сохранялся почти исключительно в крестьянском сословии как народный язык.
Некоторые из историков сравнивали нынешнее положение дел с языком и литературой в Белоруссии с положением дел в Ирландии, которая, получив после многих столетий борьбы государственную независимость, была вынуждена сохранить английский в качестве главного государственного языка. Но это не одинаковые ситуации, и такое сравнение неправомерно. Ирландцы и англичане — это не родственные с этнической точки зрения нации. Ирландцы — это не англосаксы, а кельты. Ирландия на протяжении более чем 500 лет являлась жестоко угнетаемой европейской колонией Великобритании. Но Белоруссия не была колонией России, она являлась частью общей российской метрополии, а русские были самым близким для белорусов славянским и православным народом. Поэтому языковая ассимиляция происходила здесь быстро, она не воспринимается сегодня как насилие над волей и интересами белорусского народа.
Советская власть, которая пришла в Белоруссию после Октябрьской революции, уже в 1921 году начала проводить в республике политику «белорусизации». В самом конце 1921 года ЦИК ССРБ принял декрет, в котором Наркомпросу республики предписывалось «принять меры к усилению работы на языке подавляющего большинства трудового крестьянства Белоруссии — языке белорусском». Эта работа, однако, не была особенно успешной, и в решении одного из пленумов ЦК КП (б) Б в 1925 году с сожалением говорилось о сохранении в самом крестьянстве республики враждебного отношения к белорусизации и о том, что русская и еврейская культура развиваются в Белоруссии быстрее, чем собственно белорусская культура.
Исправить эти недостатки предлагалось к осени 1926 года и не позднее, чем к январю 1927 года. Сделать это ни к 27-му, ни к 30-му годам не удалось. Быстрое развитие промышленности и науки в Белоруссии в 30-е годы, война, послевоенное строительство отодвинули на второй, а то и на третий план программы белорусизации. Наука, культура и образование в Белоруссии развивались по преимуществу в формах русского языка. Белорусский язык также развивался и укреплялся, но только как второй по значению язык.
Степень сохранности белорусского языка в Белоруссии сегодня значительно выше, чем ирландского в Ирландии. Ещё при опросах 1989 года 86,5 процента жителей республики на вопрос о своей национальной идентификации отвечали, что считают себя белорусами. При этом 74 процента опрошенных называли своим родным, «материнским» языком именно белорусский. 36,7 процента опрошенных отмечали, что у себя дома они говорят главным образом на белорусском языке.
Больше половины всех тех, кто считает себя русским, но имеет белорусское гражданство, владеют и белорусским языком. На белорусском языке обучались в Белоруссии в 2005 году около 20 процентов всех школьников, главным образом в провинции. Но и в русских школах этот язык изучается как отдельный предмет. В университетах есть отдельные потоки для тех, кто хочет получить высшее образование на белорусском языке.
Белорусский язык не умер, он развивается, но всё же более медленно, чем развивается там русский язык. Однако между этими языками, как и между их носителями, нет вражды, и потому претензии на этот счёт со стороны радикальной белорусской оппозиции неосновательны.
Чтобы поддержать небольшие и в основном прозападные оппозиционные движения и партии в Белоруссии, германская радиостанция «Дойче Велле» начала с сентября 2005 года специальное вещание на Белоруссию, но на русском языке. Это обстоятельство вызвало резкий отпор наиболее радикальных кругов белорусской оппозиции. Один из её деятелей заявил: «Нам непонятно, почему вещание из Германии ведётся на русском языке. Белорусы — самодостаточная нация, и наш язык ничем не хуже русского. Вопрос о языке — это вопрос политический». Германская радиостанция не прекратила вещания на русском языке, но стала дублировать его и на белорусском.
Не деля на своих и чужих
Конечно же, белорусский язык ничем не хуже русского, но история обошлась с ним не слишком справедливо. Он имеет меньшее распространение, чем русский даже в самой Белоруссии, и этого нельзя не учитывать ни в политике, ни в пропаганде.
Основные телевизионные передачи в Белоруссии ведутся на русском языке. Здесь можно видеть и главные телевизионные каналы из Москвы. В Минске одна из самых больших в Европе государственных библиотек. Но книг на русском языке здесь много больше, чем на белорусском. Это — реальность, с которой нельзя не считаться.
Александр Лукашенко сказал, что белорусский народ не намерен отказываться от русского языка. В Белоруссии, заметил президент, не запрещено разговаривать ни на каком языке, будь то белорусский, русский, английский и какой-либо другой. «Я не понимаю тех людей, которые говорят, что надо отказаться от русского языка и перейти только на белорусский. Давайте оставим наш русский язык и наш белорусский язык. И спокойно будем совершенствовать свой родной язык, без надрыва и революций. На экзаменах люди сами выберут. Это и есть истинная свобода, когда человек может выбрать свою дорогу, свою стезю в том и ли ином направлении».
Интеллигенция Белоруссии в большинстве своём двуязычна. Однако употребление русского языка является преобладающим. Для научно-технической интеллигенции это, как можно судить, уже не проблема. Но для писателей и для поэтов это всё ещё предмет для дискуссий. В Москве имеется три Союза писателей, которые разделены между собою из-за отношения к советскому прошлому. В Белоруссии два Союза писателей, и один из них находится в оппозиции. Идут споры и вокруг работы Белорусского воскресного гуманитарно-образовательного центра, в котором ведётся на белорусском языке несколько курсов гуманитарных дисциплин.
Подводя итог своим размышлениям о феномене «белорусскости», белорусский экономист, историк и политолог Юрий Шевцов писал: «Беларусь имеет принципиально отличную от России культуру политического обустройства. В этом регионе тяжело создать сильную и устойчивую центральную власть. Практически отсутствует долгосрочный экономический источник такой силы: ни шведских рудников XVI-XVII веков, ни богатств Сибири XVII-XVIII веков, ни осваиваемой причерноморской степи XIX века. В то же время регион между Полесьем и Балтийским морем практически невозможно оккупировать и устойчиво господствовать над ним, опираясь лишь на собственную военную силу. Наконец, этот регион сам по себе не очень привлекателен по сравнению с Балтийским морем и его торговым значением, степью или, повторюсь, Сибирью. Этот регион — всегда зона обширного транзита, который может быть успешным, только если будет политически обеспечен согласием на него местного населения».
Продолжая свой очень интересный и глубокий анализ, Юрий Шевцов писал, что «белорусы умеют мыслить себя в контексте большого целого, культура и традиция белорусов позволяет им находить своё место внутри большого политического и культурного организма, не растворяясь в нём. Русские как народ таким опытом практически не обладают. Зато у русского народа есть традиция мыслить себя вселенски, абсолютно, безоглядно бросаясь достигать самые масштабные цели. Русские обладают относительно непрерывной исторической и культурной традицией, хранителями которой выступает церковь, государство, русский язык, обширное пространство расселения русского народа и его численность. Утрата одного или некоторых из этих факторов, любые трансформации внутри институтов государства и церкви, любые реформы языка не влекут за собою прерывания традиции в целом, ибо одновременно все эти факторы уничтожены или трансформированы быть не могут. В некотором смысле русский народ живёт в ощущении времени как вечности, в которой он будет „всегда“.
У белорусов не один раз могло быть уничтожено всё или почти всё: язык, государственность, церковь, которой они были привержены в данный момент истории, этническая самоидентификация. Иногда, как, например, во время нацистской оккупации, речь шла о возможности физического уничтожения или прямого порабощения белорусов. Белорусская идентичность неизбежно вобрала в себя осознание возможности гибели и дала на него рациональный ответ — программу выживания и победы во имя выживания. Белорусы не живут в гарантированной «вечности» и вынуждены жить рывками и расчётом. Выходом из такого расчётливого, более «скучного», чем в русской системе ценностей, существования не может быть простой переход к русской самоидентификации».
Юрий Шевцов делает из своего анализа, казалось бы, парадоксальный, но, видимо, верный вывод: быть русским человеком в Беларуси нельзя, но и быть белорусом можно только в самой Белоруссии. Сходные суждения, хотя и по всем другим основаниям и доводам, мне приходилось слышать и в регионе Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. «Китайцем можно быть, — говорили мне, — и в далёких от Китая диаспорах. Но японцем можно быть только на Японских островах».
«Русские и белорусы — это единый народ», «Мы единый народ», — под такими девизами и лозунгами проходит в Беларуси в начале апреля большой праздник — День единения. «Мы — белорусы», «Белорусский народ — это реальность», — такого рода лозунги мы слышим во время другого праздника — в начале июля, то есть в День независимости Беларуси. «Мы — славяне!» — такой лозунг звучит и на знаменитом фестивале «Славянский базар» в Витебске и в День дружбы и единения славянских народов, который отмечается в Беларуси 25 июня каждого года.
Таких праздников нет, к сожалению, ни в России, ни на Украине.
Рой Медведев, историк, публицист
Источник: rus.ruvr.ru