Приехав из Южной Осетии поступать в Петербургскую консерваторию, никому не известная абитуриентка под номером 487 (конкурс на вокальное отделение в 2000-м году был «астрономическим») мечтала сначала просто поступить, а потом, уже, будучи студенткой, — жить в России, в Европе и петь в лучших оперных театрах.
Приехав из Южной Осетии поступать в Петербургскую консерваторию, никому не известная абитуриентка под номером 487 (конкурс на вокальное отделение в 2000-м году был «астрономическим») мечтала сначала просто поступить, а потом, уже, будучи студенткой, — жить в России, в Европе и петь в лучших оперных театрах.
Так и случилось. Сегодня Вероника Джиоева — солистка Большого театра, приглашенная солистка Мариинского и Новосибирского театров. Эта потрясающе красивая, яркая, эффектная, эмоциональная певица — гость хьюстонской Гранд-оперы, где она исполнит партию донны Эльвиры в опере В. Моцарта «Дон Жуан».
Когда разговариваешь с московскими певцами, сценарий карьеры у них приблизительно одинаковый: консерватория или Гнесинка, театр им. Станиславского, а потом — свободный профессиональный полет. Для Вероники Джиоевой «переходным звеном» явился Новосибирский оперный театр.
По окончании консерватории она стала лауреатом конкурса Марии Каллас в Афинах в 2005 году. Там ее заметил Теодор Курентзис, который был в Новосибирске главным дирижером, и пригласил в театр, обещая все главные роли. И, надо сказать, обещание сдержал. За годы в новосибирском театре Вероника Джиоева спела Виолетту в «Травиате», Графиню в «Фигаро», Елизавету в «Дон Карлосе», Фьордилиджи в «Так поступают все женщины», Мими и Мюзетту в «Богеме».
«Я благодарна Теодору за то, что он поверил в меня и возможности моего голоса. Мы продолжаем наше сотрудничество, и я в предвкушении следующего выступления под руководством Курентзиса — это будет „Requiem“ Верди в Мадриде», — рассказывает певица.
Репертуар ее сольных концертов — Пуччини, Верди, Доницетти и Моцарт. Но благодаря мужу певицы — дирижеру Алиму Шахмаметьеву, которого Вероника называет «самый главный мой дирижер», появились интересные тематические программы. Одна из них — романсы Рахманинова, Римского-Корсакова, Чайковского, которые впервые были исполнены в сопровождении оркестра.
«Алим — также мой менеджер, он ведет мои дела, разбирает „бумажную“ сторону контрактов. Он очень разумный человек, который периодически возвращает меня к реальности», — говорит певица.
Вероника считает, что современная примадонна, в первую очередь — хорошо поющая, владеющая голосом, дыханием: «Сегодня мне совершенно невозможно представить вторую Кабалье. Чем больше я слушаю ее, тем больше убеждаюсь, что эта певица — будто бы иная планета, настолько недостижима высота ее таланта. Из современных певиц я никого не могу поставить рядом. Когда начинаешь учить партию, обязательно слушаешь мастеров прошлого, а не современных исполнительниц. Все нынче погнались за внешностью, фигурой. Конечно, к современным певицам предъявляют жесткие требования. Я и сама слежу за своей внешностью. Но красивое пение — это главное.
Я много занимаюсь, слушаю записи, ищу возможности поучиться у выдающихся педагогов, дирижеров, концертмейстеров. У меня постоянная потребность учиться. Если ко мне нет замечаний во время репетиции, то я начинаю буквально сходить с ума. Надеюсь, что этот процесс поисков в музыке не прекратится».
После телеконкурса «Большая опера», победительницей которого Вероника стала в 2011 году, она снискала похвалу знаменитого оперного педагога Дмитрия Вдовина.
«У него удивительное чутье на певцов, — заметила Вероника. — Каждый из его студентов — талант. У нас сложились теплые отношения. Я и сама взяла у него несколько уроков и была потрясена его музыкальностью. Каждый раз, когда пою в Москве, я спрашиваю Вдовина, сможет ли он прийти на мой спектакль или концерт. Мне очень важно его мнение, в том числе и в выборе партий».
Как ни странно, от многих партий певица пока отказывается: «Люди смотрят на мою внешность и предлагают спеть Тоску, Мадам Баттерфляй и даже Кармен и Амнерис. Со временем это будет подходить по голосу, а сейчас к чему спешить? Что я буду петь в 45 лет, к примеру? Я считаю, если в голосе есть лирические краски, надо этим пользоваться».
У певицы густой, насыщенный голос, так что некоторые считают, что она меццо-сопрано, но поет сопрановый репертуар по причине большого диапазона. Конечно, Вероника иногда исполняет партии высокого меццо-сопрано — Кармен, Далилу, но предпочитает петь лирические сопрановые партии — Марфу в «Царской невесте», Виолетту Валери.
«Я считаю, что певец должен красками своего голоса передавать характер музыки, а излишнее кривляние, пение лежа и подобные „трюки“ — не имеют ни малейшей выразительности. Умение своим тембром показать все оттенки партии — вот это искусство. К примеру, у Марии Каллас был далеко не совершенный голос, но в то же время он был настолько богат тембральными красками, что это завораживало и заставляло сопереживать ее пению».
Оперные певцы — такой «товар», который нравится не всем. Известен же случай, когда враждовали две партии — «калласисты» и «тебальдисты», поклонники Марии Каллас и Ренаты Тебальди — двух величайших певиц. В 18-м веке таких «околооперных баталий» было и того больше.
«Я не стараюсь понравиться всем без исключения, — говорит Вероника Джиоева, — у меня достаточно поклонников и достаточно интересных выступлений с выдающимися дирижерами, с лучшими оркестрами. Что еще нужно для счастья?»
О хьюстонской Гранд-опере Вероника слышала давно. Самые лучшие отзывы были от Альбины Шагимуратовой, с которой они пели вместе на премьере «Руслана и Людмилы» в Большом театре (Альбина — в роли Людмилы, Вероника — Гориславы).
«Хотя я пела в Лос-Анджелесе и на фестивале в Гонолулу, считаю Хьюстон моим первым серьезным американским ангажементом. Подумать только, какое удачное начало моей „американской мечты“ — в великолепном театре, в превосходной роли и с таким маститым дирижером, как маэстро Тревор Пиннок». Партия донны Эльвиры, по словам Вероники, идеально подходит ей по голосу и темпераменту.
«Меня порадовала хьюстонская постановка — с классической сценографией и красивыми костюмами. Совсем по-другому себя чувствуешь и поешь в корсете, — сказала Вероника, — Я за классику! Моцарт должен быть Моцартом. Когда я беседую со зрителями после спектаклей, люди часто говорят, что от оперы они ожидают чуда и красоты, а тяжелые „депрессивные“ постановки их расстраивают».
Кстати, хьюстонскому дебюту певицы предшествовало участие в постановке «Дон Жуана» в Большом театре с режиссурой Дмитрия Чернякова. Солисты пели «барочным» звуком — по велению дирижера (Теодора Курентзиса). «В хьюстонской постановке мне приходится как бы заново настраивать звук своего голоса», — говорит певица.
Со времен Моцарта и Да Понте (не говоря уже о Тирсо де Молина, Мольере и Гольдони) образ севильского обольстителя сильно изменился. Как не вспомнить «Дон Жуана» Йоханнеса Шаафа с его жестокостью и откровенно «некрофильской» цитатой из фильма Питера Гринуэя «Повар, вор, его жена и ее любовник» в финале и более современного «Дон Жуана» а-ля Пазолини Дмитрия Чернякова, где главный герой становится жертвой (!) похотливых родственниц.
В Хьюстоне мы увидим традиционную постановку режиссера Харри Сильверстайна, ту самую, которую показывали в Хьюстоне в 2006 году (с Мариушем Квеченем и Анной-Марией Мартинез). Вероника Джиоева охарактеризовала Харри Сильверстайна как «замечательного режиссера с чутким пониманием музыки Моцарта».
Читателям «Нашего Техаса» певица пожелала, чтобы все неприятное осталось в старом году, а их любовь к оперному искусству росла и передавалась их детям.
Опера «Дон Жуан» с участием Вероники Джиоевой будет показана в хьюстонской Гранд-опере 2, 5 и 8 февраля в 7:30 вечера, а 10 февраля — в 2:00 дня.
До встречи в опере!
Источник: rus.ruvr.ru