То, что случилось 40 лет назад в канадском городе Монреале, называют одним из главнейших событий спортивной истории XX века. Да, пожалуй, и не только спортивной. Вечером 2 сентября 1972 года — в Москве в это время уже было 3 сентября — сборная СССР по хоккею впервые в истории сыграла со сборной канадских профессионалов. В этой игре по гамбургскому счёту, игре не за деньги, титулы или награды, решалось, кто есть кто в мировом хоккее и кто будет определять его развитие в дальнейшем. Об этой и последующих играх канадской суперсерии написаны десятки книг, снято множество фильмов, да и сами они не раз за эти сорок лет транслировались по телевидению. Обстоятельства игр описаны до деталей. Поэтому я поделюсь своими личными воспоминаниями о тех событиях. А также тем, что рассказал мне лучший бомбардир суперсерии 1972 года, многократный чемпион мира и Олимпийских игр Александр Якушев. Взгляд с канадской стороны представят выдержки из книги «Хоккей на высшем уровне» Кена Драйдена, вратаря сборной профессионалов, а впоследствии министра и одного из лидеров Либеральной партии Канады. Начало Для меня вся эта история началась летом 1970-го года. Я, школьник, проводил летние каникулы в пансионате под Ленинградом. Туда заехал популярный в то время питерский спортивный комментатор Виктор Набутов. Состоялась встреча с отдыхающими. Поговорили о волейболе, о футбольных неудачах, о грядущей Олимпиаде — Москва тогда впервые выставила свою заявку, а под конец Виктор Сергеевич огорошил нас заявлением: в футбол мы играем лучше, чем в хоккей. То есть в футбол, по нынешним меркам, мы играли тогда очень даже неплохо. Неизменно выходили в плей-офф крупнейших турниров, доходили и до финала, но повторить золотой успех Олимпиады-1956 и чемпионата Европы — 1960 не получалось. Потому болельщики, убеждённые, что советские всегда должны быть первыми, были недовольны и над футболистами подтрунивали. Но хоккей — это было святое…С 1963 года сборная СССР по хоккею ни разу не приезжала с международных турниров без «золота». Гордость за хоккейные успехи стала частью государственной идеологии, конкурируя с марксизмом-ленинизмом. Имена Старшинова, Майорова, Фирсова, Якушева, Харламова у нас в стране знал каждый от мала до велика. Во дворах дети пели на мотив из «Кавказской пленницы» такие слова: «Где-то на белом свете чемпионат идёт. И Анатолий Фирсов открывает счёт. Мимо плывут канадцы, режут коньками лёд. В наших воротах Зингер семечки грызёт». Когда начинался чемпионат мира, страна прилипала к экранам. Мы, школьники, рисовали стенгазету с турнирной таблицей и каждый день отмечали в ней путь советской команды к очередному чемпионству. Всё это так, разъяснил нам Набутов, но учтите, что в футбол мы играем с лучшими футболистами мира, а в хоккей нет. Мы играем с любителями, но есть ещё профессионалы, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Канадские профессионалы, продолжал Набутов, настоящие монстры хоккея. Сила их бросков такова, что шайба пробивает толстый фанерный лист насквозь. Бросают точно: от синей линии попадают в узкую прорезь тренировочного щита, закрывающего ворота, размером чуть больше шайбы. А в силовой борьбе наши по сравнению с профессионалами всё равно что отличник против дворового хулигана. «Почему же мы до сих пор не играем с ними?» — был вопрос. Тут Набутов воздел глаза к небу и развёл руками, намекая на высшие силы. Тем временем идея померяться силами с профессионалами носилась в воздухе. Этого хотели и тренеры, и игроки и, конечно, болельщики. Но «высочайшего соизволения» не было. «Боялись, что проиграем, — говорит Александр Якушев, — и тогда пошатнётся наш престиж не только в хоккее». Не слишком рвались в бой и канадцы. Они искренне верили, что за пределами Северной Америки настоящего хоккея нет. Как пишет Кен Драйден, общее мнение было таково: «Коль скоро даже любительские команды Канады могут выступать наравне с русскими и побеждать их, то уж будьте уверены, клубы НХЛ просто разгромят и русских, и шведов, и всех кого угодно». Но когда баланс встреч с любителями стал попросту неприличным, дело сдвинулось. Да и советские хоккейные власти поняли: толчок к развитию даст только соперничество с более сильным противником. Весной 1972-го, во время чемпионата мира в Праге, который мы, кстати, не выиграли, было подписано соглашение с НХЛ о восьми встречах в Канаде и Москве. «Я узнал об этом из маленькой заметки в газете, — говорит Якушев. — Впервые в истории собирается сборная НХЛовцев, и мы будем с нею играть». Что мы, обыватели, знали о профессионалах? Да почти ничего. Только из песни Высоцкого. Что им платят «деньжищи, огромные тыщи и даже за проигрыш, и за ничью». Что это настоящие звери, «быки», не жалеющие на поле ни себя, ни соперника. Но всё равно наши ребята их били и бить будут. Не слишком много знали о профессиональном хоккее и наши тренеры, не говоря уже об игроках. «Профессионалов отчаянно мало…»За полмесяца до начала серии и канадцы, и наши отправили наблюдателей в стан «врага». Вердикт канадцев был безапелляционным: силы неравны, и профессионалы легко обыграют русских выскочек всухую. Наши тренеры Чернышёв и Кулагин, побывавшие в Канаде, заметили некоторые слабости соперника, в том числе и в физической подготовке. Но в целом, как написал сам Борис Кулагин в предисловии к книге Драйдена, «легенды и мифы о профессиональном хоккее настолько довлели над нами, что порой мы переоценивали силы соперника». Так, продолжает Кулагин, один из тренеров, видевших игру Питера Маховлича, рассказывал: похож на Якушева, но куда сильнее. «Теперь-то мы знаем, что Маховлич действительно на Якушева похож, только играет послабее. Но тогда такие мысли и в голову не приходили». Что же до самих игроков, то, по счастью, эти настроения им не передались. Наши уже привыкли чувствовать себя победителями и сдаваться без боя не собирались. «Боялись ли мы канадцев? — задумался Якушев. — Не особенно. Мы ведь даже специально не готовились к этой серии. Как обычно, 1 июля начали подготовку к чемпионату СССР в своих клубах. А сборную собрали за две недели до игр, как и канадцы. Но мы уже были в лучшей физической форме. Да и сыграны были лучше, так как сборная строилась по звеньевому принципу — играли с партнёрами по клубу». Перед боемВ СССР матчей с канадцами ждали с интересом и некоторой настороженностью. Но особых страстей не было. Начиналась Олимпиада в Мюнхене, Борис Спасский безнадёжно проигрывал матч Бобби Фишеру, и это отвлекало внимание от хоккея. Что же касается Канады, то там предматчевый ажиотаж граничил с истерией. «Хоккейная лихорадка становится просто невероятной, — писал в своей книге Кен Драйден. — Все хотят любой ценой быть причастными к предстоящим встречам… Мы все пребываем в страшном волнении. Абсолютно все. Хоккей — сокровенная часть нашей жизни, и именно тут русские пытаются бросить нам вызов. Они оспаривают право Канады быть хоть в чём-нибудь лучшей в мире». Билеты на матчи в Канаде и в Москве раскупались стремительно. Предприимчивые торговцы разыгрывали их в лотерею, чтобы привлечь внимание к своему товару. О предстоящих играх практически ежедневно писали все газеты. Обсуждался состав команды и, конечно, прогнозы. «Газеты, телевидение, радио, прохожие на улицах, — вспоминает Драйден, — все твердят, что выиграть надо только все восемь встреч… Тот, кто осмеливается предположить, что Канада может проиграть русским хоть одну игру, становится всеобщим посмешищем и еретиком… Миллионы канадцев считают, что русские — это выскочки, имеющие нахальство оспаривать наше превосходство в игре, которую мы сами придумали. Ведь это наша игра. Куда вы суётесь?»Игроки сборной профессионалов оказались в центре внимания всей страны. От них требовали не просто победы, а разгрома соперника с двузначным счётом. «Я встретил одного своего знакомого, — пишет Драйден, — и он меня предупредил: „Я перестану с тобой разговаривать, если вы не выиграете все восемь матчей“. Журналист Дик Беддос написал в „Глоб энд мэйл“: „В победе профессионалов с крупным счётом я настолько уверен, что в противном случае обещаю публично съесть свою статью“. Главными темами новостей в эти дни в Канаде были: собирается ли играть в сборной Бобби Халл, незадолго до этого переметнувшийся из НХЛ в создаваемую Всемирную хоккейную ассоциацию, и как идёт лечение травмы колена Бобби Орра. Первый вопрос едва не привёл к срыву матчей. Общественность требовала включения Халла в сборную, но руководство НХЛ настояло на своём. Орр тоже не смог сыграть из-за травмы. „Это именно те игроки, — говорит Александр Якушев, — которые были на слуху и у нас, и я очень жалею, что не встретился с ними тогда на площадке“. Впрочем, Бобби Халлу всё же пришлось попасть под каток советской команды в следующей серии 1974 года.»А наши ребята за ту же зарплату…»И вот наступил день матча. Двадцать тысяч зрителей заполнили арену в Монреале. Ещё 25 миллионов североамериканцев и несколько миллионов европейцев прильнули к телевизорам. В СССР же ещё спали — матч начался в четыре утра по московскому времени. Зато вечером, когда игру показали в записи, её посмотрели 100 миллионов человек. Благо результат матча весь день держали в секрете, о нём знали лишь несколько человек в стране. Среди тех 100 миллионов был и я. Первое, что меня поразило, это сами канадцы. Они играли без шлемов, были раскованны, жевали жвачку прямо во время игры и вообще выглядели не по-советски. Профессионалы напоминали не столько спортсменов, сколько артистов шоу. Особенно выделялся габаритный и длинноволосый Фил Эспозито. Второе — это атмосфера на стадионе. Рёв стоял невероятный, зрители реагировали на всё происходящее с такой эмоциональностью, какую мы не привыкли видеть на наших аренах. Матч прерывался рекламными паузами, и на стадионе электроорган играл «Калинку» и другие мелодии. Всё это, привычное сейчас, тогда было для нас в диковинку. «В СССР, когда игроков, особенно выдающихся, представляли перед матчем, — вспоминает Якушев, — зрители аплодировали. Но то, что происходило в Монреале, просто повергло нас в шок. Как только стали объявлять состав сборной Канады, весь зал встал и каждую фамилию встречал овацией». Начало матча было обескураживающим. Канадцы без раздумий ринулись вперёд, и уже через тридцать секунд Эспозито на «пятачке» затолкал шайбу в ворота Третьяка. Зал неистовствовал. Через шесть минут Хендерсон забросил вторую шайбу. «Ну, началось, подумал я, — вспоминает Якушев. — Нам переводили, конечно, все эти статьи в канадских газетах, и это откладывалось. Когда счёт стал 2:0, наверное, не только я так подумал». Большинство зрителей в СССР, которым Николай Озеров перед матчем рассказал о канадских прогнозах, подумали то же. В том числе и я. Уже к середине первого периода игра выровнялась. Наши стали играть в пас и отквитали обе шайбы. «Отправляясь в раздевалку, — пишет Драйден, — я начинаю понимать, что игра будет долгой и трудной, более трудной, чем мы могли вообразить». Второй период стал переломным. Два блестящих гола забил Валерий Харламов, и это сломало канадцев. Кен Драйден вспоминает: «И тут русские стали играть с нами в „ну-ка, отними“. Даже когда нам это удавалось, и мы овладевали шайбой, у нас забирал её Третьяк… Мы уже выдохлись и физически, и морально». А сборная СССР, не сбавляя темпа, накидала в ворота Драйдена в конце третьего периода ещё три шайбы. «В третьем периоде мы их просто добили, — говорит Якушев. — В Монреале и на арене стояла жара, и в конце канадцы ртом как жабрами дышали». 3:7 на табло, для канадцев это стало «катастрофой века». После матчаВ СССР праздновали победу, а Канада погрузилась в траур. Там расценили происшедшее как национальное «хоккейное унижение». Газеты резко сменили тон. Надо отдать им должное, они сразу и безоговорочно признали выдающееся мастерство советских хоккеистов и не столько ругали профессионалов, сколько восторгались игрой русских. Наши игроки, о которых раньше канадский обыватель вряд ли даже слышал, в мгновение ока стали популярнейшими фигурами. А злосчастный Дик Беддос съел-таки свою газету. «Молодец, мужик, — говорит Якушев. — Мы знали об этой статье, но не ожидали увидеть автора. В Торонто он явился к нам в отель. Позвал всю команду, попросил тарелку бульона, покрошил в него газету и на глазах у нас съел прямо на ступеньках отеля. В Канаде наши сыграли ещё три матча. Один проиграли, один выиграли и ещё один свели вничью. Уезжали в Москву, имея пять очков против трёх у канадцев, в хорошем настроении. Как выразился Борис Кулагин, „теперь можно сказать, что в чересчур хорошем“. Уезжали, завоевав симпатии публики во всех городах, где шли матчи. И вынудив американский журнал „Спортс иллюстрэйтед“ написать: „Теперь, по прошествии самой отрезвляющей недели в истории канадского спорта, хоккей стал русской игрой“. Однако матчи в Москве оказались куда более упорными, чем ожидалось. Выиграв первую встречу, сборной СССР оставалось в оставшихся трёх играх взять одно очко, чтобы гарантировать ничью в серии. „Было такое ощущение, — говорит Якушев, — что уж один-то матч дома мы точно зацепим. В результате стали относиться к играм по-пижонски и немножко не дорабатывали“. А канадцы прибавили. Постепенно они набирали форму. Но главное — очень хотели отыграться. „Если бы они проиграли эту серию, — думает Якушев, — Канада бы им не простила. В Москве они проявили свои лучшие качества и, главное, стремление бороться, несмотря ни на что, до последней секунды. Они настоящие спортсмены“. Наше положение осложнила и тяжёлая травма Харламова, выведшая его из строя на две игры. „Бобби Кларк просто рубанул клюшкой от плеча по голеностопу, — рассказал Якушев. — Гематома была такая, что Валера ботинок не мог надеть“. Конец серии был драматичным. Кульминацией стала последняя игра, проходившая на таком накале, который вынудил Озерова пустить в мир крылатую фразу „Такой хоккей нам не нужен“. Там было всё, что делает наши встречи с канадцами зрелищем на все времена. И отчаянная борьба до последних секунд. И беспрецедентная жёсткость канадцев. И высочайшее мастерство обеих команд. Ну и, конечно, гол Хендерсона на последней минуте последнего матча, сделавший его национальным героем, а Канаду — победителем серии. Но это было только началом длинной истории противостояния СССР — Канада, победителем из которого неизменно выходил хоккей.То, что случилось 40 лет назад в канадском городе Монреале, называют одним из главнейших событий спортивной истории XX века. Да, пожалуй, и не только спортивной. Вечером 2 сентября 1972 года — в Москве в это время уже было 3 сентября — сборная СССР по хоккею впервые в истории сыграла со сборной канадских профессионалов. В этой игре по гамбургскому счёту, игре не за деньги, титулы или награды, решалось, кто есть кто в мировом хоккее и кто будет определять его развитие в дальнейшем. Об этой и последующих играх канадской суперсерии написаны десятки книг, снято множество фильмов, да и сами они не раз за эти сорок лет транслировались по телевидению. Обстоятельства игр описаны до деталей. Поэтому я поделюсь своими личными воспоминаниями о тех событиях. А также тем, что рассказал мне лучший бомбардир суперсерии 1972 года, многократный чемпион мира и Олимпийских игр Александр Якушев. Взгляд с канадской стороны представят выдержки из книги «Хоккей на высшем уровне» Кена Драйдена, вратаря сборной профессионалов, а впоследствии министра и одного из лидеров Либеральной партии Канады. Начало Для меня вся эта история началась летом 1970-го года. Я, школьник, проводил летние каникулы в пансионате под Ленинградом. Туда заехал популярный в то время питерский спортивный комментатор Виктор Набутов. Состоялась встреча с отдыхающими. Поговорили о волейболе, о футбольных неудачах, о грядущей Олимпиаде — Москва тогда впервые выставила свою заявку, а под конец Виктор Сергеевич огорошил нас заявлением: в футбол мы играем лучше, чем в хоккей. То есть в футбол, по нынешним меркам, мы играли тогда очень даже неплохо. Неизменно выходили в плей-офф крупнейших турниров, доходили и до финала, но повторить золотой успех Олимпиады-1956 и чемпионата Европы — 1960 не получалось. Потому болельщики, убеждённые, что советские всегда должны быть первыми, были недовольны и над футболистами подтрунивали. Но хоккей — это было святое…С 1963 года сборная СССР по хоккею ни разу не приезжала с международных турниров без «золота». Гордость за хоккейные успехи стала частью государственной идеологии, конкурируя с марксизмом-ленинизмом. Имена Старшинова, Майорова, Фирсова, Якушева, Харламова у нас в стране знал каждый от мала до велика. Во дворах дети пели на мотив из «Кавказской пленницы» такие слова: «Где-то на белом свете чемпионат идёт. И Анатолий Фирсов открывает счёт. Мимо плывут канадцы, режут коньками лёд. В наших воротах Зингер семечки грызёт». Когда начинался чемпионат мира, страна прилипала к экранам. Мы, школьники, рисовали стенгазету с турнирной таблицей и каждый день отмечали в ней путь советской команды к очередному чемпионству. Всё это так, разъяснил нам Набутов, но учтите, что в футбол мы играем с лучшими футболистами мира, а в хоккей нет. Мы играем с любителями, но есть ещё профессионалы, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Канадские профессионалы, продолжал Набутов, настоящие монстры хоккея. Сила их бросков такова, что шайба пробивает толстый фанерный лист насквозь. Бросают точно: от синей линии попадают в узкую прорезь тренировочного щита, закрывающего ворота, размером чуть больше шайбы. А в силовой борьбе наши по сравнению с профессионалами всё равно что отличник против дворового хулигана. «Почему же мы до сих пор не играем с ними?» — был вопрос. Тут Набутов воздел глаза к небу и развёл руками, намекая на высшие силы. Тем временем идея померяться силами с профессионалами носилась в воздухе. Этого хотели и тренеры, и игроки и, конечно, болельщики. Но «высочайшего соизволения» не было. «Боялись, что проиграем, — говорит Александр Якушев, — и тогда пошатнётся наш престиж не только в хоккее». Не слишком рвались в бой и канадцы. Они искренне верили, что за пределами Северной Америки настоящего хоккея нет. Как пишет Кен Драйден, общее мнение было таково: «Коль скоро даже любительские команды Канады могут выступать наравне с русскими и побеждать их, то уж будьте уверены, клубы НХЛ просто разгромят и русских, и шведов, и всех кого угодно». Но когда баланс встреч с любителями стал попросту неприличным, дело сдвинулось. Да и советские хоккейные власти поняли: толчок к развитию даст только соперничество с более сильным противником. Весной 1972-го, во время чемпионата мира в Праге, который мы, кстати, не выиграли, было подписано соглашение с НХЛ о восьми встречах в Канаде и Москве. «Я узнал об этом из маленькой заметки в газете, — говорит Якушев. — Впервые в истории собирается сборная НХЛовцев, и мы будем с нею играть». Что мы, обыватели, знали о профессионалах? Да почти ничего. Только из песни Высоцкого. Что им платят «деньжищи, огромные тыщи и даже за проигрыш, и за ничью». Что это настоящие звери, «быки», не жалеющие на поле ни себя, ни соперника. Но всё равно наши ребята их били и бить будут. Не слишком много знали о профессиональном хоккее и наши тренеры, не говоря уже об игроках. «Профессионалов отчаянно мало…»За полмесяца до начала серии и канадцы, и наши отправили наблюдателей в стан «врага». Вердикт канадцев был безапелляционным: силы неравны, и профессионалы легко обыграют русских выскочек всухую. Наши тренеры Чернышёв и Кулагин, побывавшие в Канаде, заметили некоторые слабости соперника, в том числе и в физической подготовке. Но в целом, как написал сам Борис Кулагин в предисловии к книге Драйдена, «легенды и мифы о профессиональном хоккее настолько довлели над нами, что порой мы переоценивали силы соперника». Так, продолжает Кулагин, один из тренеров, видевших игру Питера Маховлича, рассказывал: похож на Якушева, но куда сильнее. «Теперь-то мы знаем, что Маховлич действительно на Якушева похож, только играет послабее. Но тогда такие мысли и в голову не приходили». Что же до самих игроков, то, по счастью, эти настроения им не передались. Наши уже привыкли чувствовать себя победителями и сдаваться без боя не собирались. «Боялись ли мы канадцев? — задумался Якушев. — Не особенно. Мы ведь даже специально не готовились к этой серии. Как обычно, 1 июля начали подготовку к чемпионату СССР в своих клубах. А сборную собрали за две недели до игр, как и канадцы. Но мы уже были в лучшей физической форме. Да и сыграны были лучше, так как сборная строилась по звеньевому принципу — играли с партнёрами по клубу». Перед боемВ СССР матчей с канадцами ждали с интересом и некоторой настороженностью. Но особых страстей не было. Начиналась Олимпиада в Мюнхене, Борис Спасский безнадёжно проигрывал матч Бобби Фишеру, и это отвлекало внимание от хоккея. Что же касается Канады, то там предматчевый ажиотаж граничил с истерией. «Хоккейная лихорадка становится просто невероятной, — писал в своей книге Кен Драйден. — Все хотят любой ценой быть причастными к предстоящим встречам… Мы все пребываем в страшном волнении. Абсолютно все. Хоккей — сокровенная часть нашей жизни, и именно тут русские пытаются бросить нам вызов. Они оспаривают право Канады быть хоть в чём-нибудь лучшей в мире». Билеты на матчи в Канаде и в Москве раскупались стремительно. Предприимчивые торговцы разыгрывали их в лотерею, чтобы привлечь внимание к своему товару. О предстоящих играх практически ежедневно писали все газеты. Обсуждался состав команды и, конечно, прогнозы. «Газеты, телевидение, радио, прохожие на улицах, — вспоминает Драйден, — все твердят, что выиграть надо только все восемь встреч… Тот, кто осмеливается предположить, что Канада может проиграть русским хоть одну игру, становится всеобщим посмешищем и еретиком… Миллионы канадцев считают, что русские — это выскочки, имеющие нахальство оспаривать наше превосходство в игре, которую мы сами придумали. Ведь это наша игра. Куда вы суётесь?»Игроки сборной профессионалов оказались в центре внимания всей страны. От них требовали не просто победы, а разгрома соперника с двузначным счётом. «Я встретил одного своего знакомого, — пишет Драйден, — и он меня предупредил: „Я перестану с тобой разговаривать, если вы не выиграете все восемь матчей“. Журналист Дик Беддос написал в „Глоб энд мэйл“: „В победе профессионалов с крупным счётом я настолько уверен, что в противном случае обещаю публично съесть свою статью“. Главными темами новостей в эти дни в Канаде были: собирается ли играть в сборной Бобби Халл, незадолго до этого переметнувшийся из НХЛ в создаваемую Всемирную хоккейную ассоциацию, и как идёт лечение травмы колена Бобби Орра. Первый вопрос едва не привёл к срыву матчей. Общественность требовала включения Халла в сборную, но руководство НХЛ настояло на своём. Орр тоже не смог сыграть из-за травмы. „Это именно те игроки, — говорит Александр Якушев, — которые были на слуху и у нас, и я очень жалею, что не встретился с ними тогда на площадке“. Впрочем, Бобби Халлу всё же пришлось попасть под каток советской команды в следующей серии 1974 года.»А наши ребята за ту же зарплату…»И вот наступил день матча. Двадцать тысяч зрителей заполнили арену в Монреале. Ещё 25 миллионов североамериканцев и несколько миллионов европейцев прильнули к телевизорам. В СССР же ещё спали — матч начался в четыре утра по московскому времени. Зато вечером, когда игру показали в записи, её посмотрели 100 миллионов человек. Благо результат матча весь день держали в секрете, о нём знали лишь несколько человек в стране. Среди тех 100 миллионов был и я. Первое, что меня поразило, это сами канадцы. Они играли без шлемов, были раскованны, жевали жвачку прямо во время игры и вообще выглядели не по-советски. Профессионалы напоминали не столько спортсменов, сколько артистов шоу. Особенно выделялся габаритный и длинноволосый Фил Эспозито. Второе — это атмосфера на стадионе. Рёв стоял невероятный, зрители реагировали на всё происходящее с такой эмоциональностью, какую мы не привыкли видеть на наших аренах. Матч прерывался рекламными паузами, и на стадионе электроорган играл «Калинку» и другие мелодии. Всё это, привычное сейчас, тогда было для нас в диковинку. «В СССР, когда игроков, особенно выдающихся, представляли перед матчем, — вспоминает Якушев, — зрители аплодировали. Но то, что происходило в Монреале, просто повергло нас в шок. Как только стали объявлять состав сборной Канады, весь зал встал и каждую фамилию встречал овацией». Начало матча было обескураживающим. Канадцы без раздумий ринулись вперёд, и уже через тридцать секунд Эспозито на «пятачке» затолкал шайбу в ворота Третьяка. Зал неистовствовал. Через шесть минут Хендерсон забросил вторую шайбу. «Ну, началось, подумал я, — вспоминает Якушев. — Нам переводили, конечно, все эти статьи в канадских газетах, и это откладывалось. Когда счёт стал 2:0, наверное, не только я так подумал». Большинство зрителей в СССР, которым Николай Озеров перед матчем рассказал о канадских прогнозах, подумали то же. В том числе и я. Уже к середине первого периода игра выровнялась. Наши стали играть в пас и отквитали обе шайбы. «Отправляясь в раздевалку, — пишет Драйден, — я начинаю понимать, что игра будет долгой и трудной, более трудной, чем мы могли вообразить». Второй период стал переломным. Два блестящих гола забил Валерий Харламов, и это сломало канадцев. Кен Драйден вспоминает: «И тут русские стали играть с нами в „ну-ка, отними“. Даже когда нам это удавалось, и мы овладевали шайбой, у нас забирал её Третьяк… Мы уже выдохлись и физически, и морально». А сборная СССР, не сбавляя темпа, накидала в ворота Драйдена в конце третьего периода ещё три шайбы. «В третьем периоде мы их просто добили, — говорит Якушев. — В Монреале и на арене стояла жара, и в конце канадцы ртом как жабрами дышали». 3:7 на табло, для канадцев это стало «катастрофой века». После матчаВ СССР праздновали победу, а Канада погрузилась в траур. Там расценили происшедшее как национальное «хоккейное унижение». Газеты резко сменили тон. Надо отдать им должное, они сразу и безоговорочно признали выдающееся мастерство советских хоккеистов и не столько ругали профессионалов, сколько восторгались игрой русских. Наши игроки, о которых раньше канадский обыватель вряд ли даже слышал, в мгновение ока стали популярнейшими фигурами. А злосчастный Дик Беддос съел-таки свою газету. «Молодец, мужик, — говорит Якушев. — Мы знали об этой статье, но не ожидали увидеть автора. В Торонто он явился к нам в отель. Позвал всю команду, попросил тарелку бульона, покрошил в него газету и на глазах у нас съел прямо на ступеньках отеля. В Канаде наши сыграли ещё три матча. Один проиграли, один выиграли и ещё один свели вничью. Уезжали в Москву, имея пять очков против трёх у канадцев, в хорошем настроении. Как выразился Борис Кулагин, „теперь можно сказать, что в чересчур хорошем“. Уезжали, завоевав симпатии публики во всех городах, где шли матчи. И вынудив американский журнал „Спортс иллюстрэйтед“ написать: „Теперь, по прошествии самой отрезвляющей недели в истории канадского спорта, хоккей стал русской игрой“. Однако матчи в Москве оказались куда более упорными, чем ожидалось. Выиграв первую встречу, сборной СССР оставалось в оставшихся трёх играх взять одно очко, чтобы гарантировать ничью в серии. „Было такое ощущение, — говорит Якушев, — что уж один-то матч дома мы точно зацепим. В результате стали относиться к играм по-пижонски и немножко не дорабатывали“. А канадцы прибавили. Постепенно они набирали форму. Но главное — очень хотели отыграться. „Если бы они проиграли эту серию, — думает Якушев, — Канада бы им не простила. В Москве они проявили свои лучшие качества и, главное, стремление бороться, несмотря ни на что, до последней секунды. Они настоящие спортсмены“. Наше положение осложнила и тяжёлая травма Харламова, выведшая его из строя на две игры. „Бобби Кларк просто рубанул клюшкой от плеча по голеностопу, — рассказал Якушев. — Гематома была такая, что Валера ботинок не мог надеть“. Конец серии был драматичным. Кульминацией стала последняя игра, проходившая на таком накале, который вынудил Озерова пустить в мир крылатую фразу „Такой хоккей нам не нужен“. Там было всё, что делает наши встречи с канадцами зрелищем на все времена. И отчаянная борьба до последних секунд. И беспрецедентная жёсткость канадцев. И высочайшее мастерство обеих команд. Ну и, конечно, гол Хендерсона на последней минуте последнего матча, сделавший его национальным героем, а Канаду — победителем серии. Но это было только началом длинной истории противостояния СССР — Канада, победителем из которого неизменно выходил хоккей.
То, что случилось 40 лет назад в канадском городе Монреале, называют одним из главнейших событий спортивной истории XX века. Да, пожалуй, и не только спортивной. Вечером 2 сентября 1972 года — в Москве в это время уже было 3 сентября — сборная СССР по хоккею впервые в истории сыграла со сборной канадских профессионалов. В этой игре по гамбургскому счёту, игре не за деньги, титулы или награды, решалось, кто есть кто в мировом хоккее и кто будет определять его развитие в дальнейшем. Об этой и последующих играх канадской суперсерии написаны десятки книг, снято множество фильмов, да и сами они не раз за эти сорок лет транслировались по телевидению. Обстоятельства игр описаны до деталей. Поэтому я поделюсь своими личными воспоминаниями о тех событиях. А также тем, что рассказал мне лучший бомбардир суперсерии 1972 года, многократный чемпион мира и Олимпийских игр Александр Якушев. Взгляд с канадской стороны представят выдержки из книги «Хоккей на высшем уровне» Кена Драйдена, вратаря сборной профессионалов, а впоследствии министра и одного из лидеров Либеральной партии Канады. Начало Для меня вся эта история началась летом 1970-го года. Я, школьник, проводил летние каникулы в пансионате под Ленинградом. Туда заехал популярный в то время питерский спортивный комментатор Виктор Набутов. Состоялась встреча с отдыхающими. Поговорили о волейболе, о футбольных неудачах, о грядущей Олимпиаде — Москва тогда впервые выставила свою заявку, а под конец Виктор Сергеевич огорошил нас заявлением: в футбол мы играем лучше, чем в хоккей. То есть в футбол, по нынешним меркам, мы играли тогда очень даже неплохо. Неизменно выходили в плей-офф крупнейших турниров, доходили и до финала, но повторить золотой успех Олимпиады-1956 и чемпионата Европы — 1960 не получалось. Потому болельщики, убеждённые, что советские всегда должны быть первыми, были недовольны и над футболистами подтрунивали. Но хоккей — это было святое…С 1963 года сборная СССР по хоккею ни разу не приезжала с международных турниров без «золота». Гордость за хоккейные успехи стала частью государственной идеологии, конкурируя с марксизмом-ленинизмом. Имена Старшинова, Майорова, Фирсова, Якушева, Харламова у нас в стране знал каждый от мала до велика. Во дворах дети пели на мотив из «Кавказской пленницы» такие слова: «Где-то на белом свете чемпионат идёт. И Анатолий Фирсов открывает счёт. Мимо плывут канадцы, режут коньками лёд. В наших воротах Зингер семечки грызёт». Когда начинался чемпионат мира, страна прилипала к экранам. Мы, школьники, рисовали стенгазету с турнирной таблицей и каждый день отмечали в ней путь советской команды к очередному чемпионству. Всё это так, разъяснил нам Набутов, но учтите, что в футбол мы играем с лучшими футболистами мира, а в хоккей нет. Мы играем с любителями, но есть ещё профессионалы, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Канадские профессионалы, продолжал Набутов, настоящие монстры хоккея. Сила их бросков такова, что шайба пробивает толстый фанерный лист насквозь. Бросают точно: от синей линии попадают в узкую прорезь тренировочного щита, закрывающего ворота, размером чуть больше шайбы. А в силовой борьбе наши по сравнению с профессионалами всё равно что отличник против дворового хулигана. «Почему же мы до сих пор не играем с ними?» — был вопрос. Тут Набутов воздел глаза к небу и развёл руками, намекая на высшие силы. Тем временем идея померяться силами с профессионалами носилась в воздухе. Этого хотели и тренеры, и игроки и, конечно, болельщики. Но «высочайшего соизволения» не было. «Боялись, что проиграем, — говорит Александр Якушев, — и тогда пошатнётся наш престиж не только в хоккее». Не слишком рвались в бой и канадцы. Они искренне верили, что за пределами Северной Америки настоящего хоккея нет. Как пишет Кен Драйден, общее мнение было таково: «Коль скоро даже любительские команды Канады могут выступать наравне с русскими и побеждать их, то уж будьте уверены, клубы НХЛ просто разгромят и русских, и шведов, и всех кого угодно». Но когда баланс встреч с любителями стал попросту неприличным, дело сдвинулось. Да и советские хоккейные власти поняли: толчок к развитию даст только соперничество с более сильным противником. Весной 1972-го, во время чемпионата мира в Праге, который мы, кстати, не выиграли, было подписано соглашение с НХЛ о восьми встречах в Канаде и Москве. «Я узнал об этом из маленькой заметки в газете, — говорит Якушев. — Впервые в истории собирается сборная НХЛовцев, и мы будем с нею играть». Что мы, обыватели, знали о профессионалах? Да почти ничего. Только из песни Высоцкого. Что им платят «деньжищи, огромные тыщи и даже за проигрыш, и за ничью». Что это настоящие звери, «быки», не жалеющие на поле ни себя, ни соперника. Но всё равно наши ребята их били и бить будут. Не слишком много знали о профессиональном хоккее и наши тренеры, не говоря уже об игроках. «Профессионалов отчаянно мало…»За полмесяца до начала серии и канадцы, и наши отправили наблюдателей в стан «врага». Вердикт канадцев был безапелляционным: силы неравны, и профессионалы легко обыграют русских выскочек всухую. Наши тренеры Чернышёв и Кулагин, побывавшие в Канаде, заметили некоторые слабости соперника, в том числе и в физической подготовке. Но в целом, как написал сам Борис Кулагин в предисловии к книге Драйдена, «легенды и мифы о профессиональном хоккее настолько довлели над нами, что порой мы переоценивали силы соперника». Так, продолжает Кулагин, один из тренеров, видевших игру Питера Маховлича, рассказывал: похож на Якушева, но куда сильнее. «Теперь-то мы знаем, что Маховлич действительно на Якушева похож, только играет послабее. Но тогда такие мысли и в голову не приходили». Что же до самих игроков, то, по счастью, эти настроения им не передались. Наши уже привыкли чувствовать себя победителями и сдаваться без боя не собирались. «Боялись ли мы канадцев? — задумался Якушев. — Не особенно. Мы ведь даже специально не готовились к этой серии. Как обычно, 1 июля начали подготовку к чемпионату СССР в своих клубах. А сборную собрали за две недели до игр, как и канадцы. Но мы уже были в лучшей физической форме. Да и сыграны были лучше, так как сборная строилась по звеньевому принципу — играли с партнёрами по клубу». Перед боемВ СССР матчей с канадцами ждали с интересом и некоторой настороженностью. Но особых страстей не было. Начиналась Олимпиада в Мюнхене, Борис Спасский безнадёжно проигрывал матч Бобби Фишеру, и это отвлекало внимание от хоккея. Что же касается Канады, то там предматчевый ажиотаж граничил с истерией. «Хоккейная лихорадка становится просто невероятной, — писал в своей книге Кен Драйден. — Все хотят любой ценой быть причастными к предстоящим встречам… Мы все пребываем в страшном волнении. Абсолютно все. Хоккей — сокровенная часть нашей жизни, и именно тут русские пытаются бросить нам вызов. Они оспаривают право Канады быть хоть в чём-нибудь лучшей в мире». Билеты на матчи в Канаде и в Москве раскупались стремительно. Предприимчивые торговцы разыгрывали их в лотерею, чтобы привлечь внимание к своему товару. О предстоящих играх практически ежедневно писали все газеты. Обсуждался состав команды и, конечно, прогнозы. «Газеты, телевидение, радио, прохожие на улицах, — вспоминает Драйден, — все твердят, что выиграть надо только все восемь встреч… Тот, кто осмеливается предположить, что Канада может проиграть русским хоть одну игру, становится всеобщим посмешищем и еретиком… Миллионы канадцев считают, что русские — это выскочки, имеющие нахальство оспаривать наше превосходство в игре, которую мы сами придумали. Ведь это наша игра. Куда вы суётесь?»Игроки сборной профессионалов оказались в центре внимания всей страны. От них требовали не просто победы, а разгрома соперника с двузначным счётом. «Я встретил одного своего знакомого, — пишет Драйден, — и он меня предупредил: „Я перестану с тобой разговаривать, если вы не выиграете все восемь матчей“. Журналист Дик Беддос написал в „Глоб энд мэйл“: „В победе профессионалов с крупным счётом я настолько уверен, что в противном случае обещаю публично съесть свою статью“. Главными темами новостей в эти дни в Канаде были: собирается ли играть в сборной Бобби Халл, незадолго до этого переметнувшийся из НХЛ в создаваемую Всемирную хоккейную ассоциацию, и как идёт лечение травмы колена Бобби Орра. Первый вопрос едва не привёл к срыву матчей. Общественность требовала включения Халла в сборную, но руководство НХЛ настояло на своём. Орр тоже не смог сыграть из-за травмы. „Это именно те игроки, — говорит Александр Якушев, — которые были на слуху и у нас, и я очень жалею, что не встретился с ними тогда на площадке“. Впрочем, Бобби Халлу всё же пришлось попасть под каток советской команды в следующей серии 1974 года.»А наши ребята за ту же зарплату…»И вот наступил день матча. Двадцать тысяч зрителей заполнили арену в Монреале. Ещё 25 миллионов североамериканцев и несколько миллионов европейцев прильнули к телевизорам. В СССР же ещё спали — матч начался в четыре утра по московскому времени. Зато вечером, когда игру показали в записи, её посмотрели 100 миллионов человек. Благо результат матча весь день держали в секрете, о нём знали лишь несколько человек в стране. Среди тех 100 миллионов был и я. Первое, что меня поразило, это сами канадцы. Они играли без шлемов, были раскованны, жевали жвачку прямо во время игры и вообще выглядели не по-советски. Профессионалы напоминали не столько спортсменов, сколько артистов шоу. Особенно выделялся габаритный и длинноволосый Фил Эспозито. Второе — это атмосфера на стадионе. Рёв стоял невероятный, зрители реагировали на всё происходящее с такой эмоциональностью, какую мы не привыкли видеть на наших аренах. Матч прерывался рекламными паузами, и на стадионе электроорган играл «Калинку» и другие мелодии. Всё это, привычное сейчас, тогда было для нас в диковинку. «В СССР, когда игроков, особенно выдающихся, представляли перед матчем, — вспоминает Якушев, — зрители аплодировали. Но то, что происходило в Монреале, просто повергло нас в шок. Как только стали объявлять состав сборной Канады, весь зал встал и каждую фамилию встречал овацией». Начало матча было обескураживающим. Канадцы без раздумий ринулись вперёд, и уже через тридцать секунд Эспозито на «пятачке» затолкал шайбу в ворота Третьяка. Зал неистовствовал. Через шесть минут Хендерсон забросил вторую шайбу. «Ну, началось, подумал я, — вспоминает Якушев. — Нам переводили, конечно, все эти статьи в канадских газетах, и это откладывалось. Когда счёт стал 2:0, наверное, не только я так подумал». Большинство зрителей в СССР, которым Николай Озеров перед матчем рассказал о канадских прогнозах, подумали то же. В том числе и я. Уже к середине первого периода игра выровнялась. Наши стали играть в пас и отквитали обе шайбы. «Отправляясь в раздевалку, — пишет Драйден, — я начинаю понимать, что игра будет долгой и трудной, более трудной, чем мы могли вообразить». Второй период стал переломным. Два блестящих гола забил Валерий Харламов, и это сломало канадцев. Кен Драйден вспоминает: «И тут русские стали играть с нами в „ну-ка, отними“. Даже когда нам это удавалось, и мы овладевали шайбой, у нас забирал её Третьяк… Мы уже выдохлись и физически, и морально». А сборная СССР, не сбавляя темпа, накидала в ворота Драйдена в конце третьего периода ещё три шайбы. «В третьем периоде мы их просто добили, — говорит Якушев. — В Монреале и на арене стояла жара, и в конце канадцы ртом как жабрами дышали». 3:7 на табло, для канадцев это стало «катастрофой века». После матчаВ СССР праздновали победу, а Канада погрузилась в траур. Там расценили происшедшее как национальное «хоккейное унижение». Газеты резко сменили тон. Надо отдать им должное, они сразу и безоговорочно признали выдающееся мастерство советских хоккеистов и не столько ругали профессионалов, сколько восторгались игрой русских. Наши игроки, о которых раньше канадский обыватель вряд ли даже слышал, в мгновение ока стали популярнейшими фигурами. А злосчастный Дик Беддос съел-таки свою газету. «Молодец, мужик, — говорит Якушев. — Мы знали об этой статье, но не ожидали увидеть автора. В Торонто он явился к нам в отель. Позвал всю команду, попросил тарелку бульона, покрошил в него газету и на глазах у нас съел прямо на ступеньках отеля. В Канаде наши сыграли ещё три матча. Один проиграли, один выиграли и ещё один свели вничью. Уезжали в Москву, имея пять очков против трёх у канадцев, в хорошем настроении. Как выразился Борис Кулагин, „теперь можно сказать, что в чересчур хорошем“. Уезжали, завоевав симпатии публики во всех городах, где шли матчи. И вынудив американский журнал „Спортс иллюстрэйтед“ написать: „Теперь, по прошествии самой отрезвляющей недели в истории канадского спорта, хоккей стал русской игрой“. Однако матчи в Москве оказались куда более упорными, чем ожидалось. Выиграв первую встречу, сборной СССР оставалось в оставшихся трёх играх взять одно очко, чтобы гарантировать ничью в серии. „Было такое ощущение, — говорит Якушев, — что уж один-то матч дома мы точно зацепим. В результате стали относиться к играм по-пижонски и немножко не дорабатывали“. А канадцы прибавили. Постепенно они набирали форму. Но главное — очень хотели отыграться. „Если бы они проиграли эту серию, — думает Якушев, — Канада бы им не простила. В Москве они проявили свои лучшие качества и, главное, стремление бороться, несмотря ни на что, до последней секунды. Они настоящие спортсмены“. Наше положение осложнила и тяжёлая травма Харламова, выведшая его из строя на две игры. „Бобби Кларк просто рубанул клюшкой от плеча по голеностопу, — рассказал Якушев. — Гематома была такая, что Валера ботинок не мог надеть“. Конец серии был драматичным. Кульминацией стала последняя игра, проходившая на таком накале, который вынудил Озерова пустить в мир крылатую фразу „Такой хоккей нам не нужен“. Там было всё, что делает наши встречи с канадцами зрелищем на все времена. И отчаянная борьба до последних секунд. И беспрецедентная жёсткость канадцев. И высочайшее мастерство обеих команд. Ну и, конечно, гол Хендерсона на последней минуте последнего матча, сделавший его национальным героем, а Канаду — победителем серии. Но это было только началом длинной истории противостояния СССР — Канада, победителем из которого неизменно выходил хоккей.
Источник: itar-tass.com