В Санкт-Петербурге бум комиксов. Этому активно способствует и Международный фестиваль рисованных историй, сокращенно Boomfest, придуманный в Петербурге. Он стал традиционным. В этом году проходил уже в четвертый раз. Весь сентябрь и октябрь на различных выставочных площадках нашего города можно было рассматривать комиксы не только отечественных авторов, но и зарубежных. Даже в музее Достоевского можно было увидеть рисованые истории про великих русских писателей (Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого).
В Санкт-Петербурге бум комиксов. Этому активно способствует и Международный фестиваль рисованных историй, сокращенно Boomfest, придуманный в Петербурге. Он стал традиционным. В этом году проходил уже в четвертый раз. Весь сентябрь и октябрь на различных выставочных площадках нашего города можно было рассматривать комиксы не только отечественных авторов, но и зарубежных. Даже в музее Достоевского можно было увидеть рисованые истории про великих русских писателей (Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого).
В Санкт-
К этому событию приложил свою руку известный питерский художник Алексей Никитин, автор множества рисованных историй, в том числе и книги «Хармсиада», выдержавшей уже несколько изданий.
Алексей Никитин
– Алексей, а не страшно рисовать комиксы на великих людей? Вдруг это им не понравится, и они вам отомстят?
– Ха-ха-ха…
– Если бы Федор Михайлович увидел ваши истории, то ему хватило бы чувства юмора, чтобы оценить их по достоинству?
– Достоевский и сам-то так описывал своих современников, что только держись. Я же его изображаю с любовью.
– Музей Достоевского оценил ваши комиксы и приобрел их. Вас радует, что ваши работы находятся в коллекции этого музея?
– Больше всего это порадовало мою маму, когда это приобретение произошло (в 99-м). Ну, и я тоже немного горжусь.
– Музей – это, конечно, хорошо. Но говорят, что ваши рисованные истории, сделанные по мотивам анекдотов Хармса, украшают теперь и футболки (тишотки). Иными словами, разгуливают по городу. Смотришь на грудь какого-нибудь человека, а там у него ваш комикс. Каково вам это видеть и сознавать?
– Да, фирма, которая специализируется на сувенирной продукции, предложила мне сделать серию изображений для футболок про Пушкина по хармсовским анекдотам. Мне было очень приятно раздарить свои (авторские) футболки друзьям.
– Известный знаток творчества Даниила Хармса литературовед Валерий Сажин особо отметил, что ваши рисованные истории про русских писателей помогают понять довольно-таки сложные анекдоты. Проясняют их смысл. Как вам это удается? Каким образом вам удается очень сложное и абсурдное перевести в понятный визуальный ряд?
– Вот это – секрет и для меня.
– Алексей, в прошлом году вы были гостем знаменитого фестиваля комиксов в Ангулеме (Франция). Какие у вас впечатления?
– Да, французы очень любят BD (рисованные истории), у них это целый культ. Мне понравилось на фестивале. В общем, я вернулся оттуда полным сил для своей деятельности.
– Скажите честно, вы стали заниматься комиксами, потому что вам не по душе литературоцентристская модель мира?
– Комиксы – достойнейшая часть этой так называемой модели, ведь в комиксах также все зиждется на букве (литере).
– Но визуального в комиксах ведь тоже хватает…
– То, что комикс структурирован визуально, лично мне дико нравится. Я же с детства мыслю кадрами. Практически все без исключения, что читаю, сразу в голове уже идет в раскадровке. Комикс, даже прежде рассказываемой словами истории – это кадры, фреймы. Они задают все – тон, ритм, динамику. Они могут быть абсолютно разными, по размерам и пропорциям, а могут, наоборот, быть абсолютно все одинаковыми, или их может и вовсе не быть – то есть не быть границ у фреймов. Огромная свобода при наличии строгого правила – кадрированности. Мне комиксы напоминают музыку, песню. Вот когда изображение в каждом кадре повторяется «до бесконечности», только с меняющимся текстом – это ж прямо музыкальный рефрен, это так же погружает и затягивает.
– Многим кажется, что в комиксе картинок все-таки больше, чем текста.
– Это обманчивое впечатление. Часто текст в комиксе играет даже большую роль, нежели картинка. Но даже если текста мало, значит, он более сконцентрированно, мощно преподносит идею. По-моему, комикс кого угодно может затянуть. Конечно, сначала человек сопротивляется, особенно с нашим пресловутым русским менталитетом, но потом так втягивается, что и не вытащишь.
– Для одной из выставок вы изготовили гигантский комикс про Пушкина. Размером…
– Это были 12 досок, каждая размером 60 на 60 см. Потом все это было сбито в единый блок. Годом позже, на обратной стороне этих досок я сделал второй комикс – отрывок из «Заводного апельсина» Энтони Берджеса. Это была уже вещь в 3D, то есть барельеф. Попробовал себя в роли скульптора – очень интересно.
– Где сейчас хранится эта махина?
– А хранится этот комикс в мастерской человека, который и предоставил пространство для работы над этим произведением – к его же вящему удовольствию.
– Алексей, комикс – не очень красивое слово. Оно взято из английского языка. У нас есть хорошее старинное слово «лубок». Как вы считаете, может, имеет смысл его употреблять?
– Ни в коем случае. Я раньше тоже с предубеждением относился к слову «комикс», даже стеснялся его. Теперь я смотрю в корень этого явления, не обращая внимания на то, как для кого-то звучит это слово. У нас много заимствованных терминов. Все слова невозможно русифицировать. А то так можно и рок-музыку называть «громкая балалайка». Никаких рисованных историй – КОМИКС! Комикс как лубок, может быть доступен, ярок и доходчив, а может быть сложен и вообще затуманен, как, например, ну, тексты Нострадамуса. Комиксы – очень разные.
– С какого возраста вы рисуете комиксы? И какой была первая рисованная история?
– Я начал рисовать комиксы с 9-ти лет. И я очень ярко помню этот момент озарения. Я играл, и в руках у меня была игрушечная машинка с игрушечным человечком в мотоциклетной маске. И тут мне пришла мысль, настолько же простая, насколько и мощная: я же могу рисовать истории про этого человечка! Я сразу же начал рисовать про него истории – и увидел: это хорошо!
– Чем мультики отличаются от комиксов?
– Комикс – абсолютно самостоятельный жанр, дающий большую волю фантазии, чем мультфильм. Ну, это как книга по сравнению с иллюстрированной книгой.
– Могли бы вы изложить с помощью рисованных картинок романы Льва Толстого?
– «Анна Каренина» мне в свое время понравилась. И вообще, все, что мне нравилось, я начинал мысленно перерабатывать в комикс. В голове-то у меня гораздо больше комиксов, чем на бумаге.
– Известно, что японцы уже давно сделали комиксы (у них это называется «манга») по роману «Преступление и наказание». Это, на ваш взгляд, удача или игра на понижение?
– Мне кажется, что у японцев их переложений «Преступления и наказания» несколько. Та книга, которую видел я, очень любопытна. Хотя там и очень все упрощено. Но зато, прочитав ее, я в очередной раз перечитал оригинал. Так что во многих смыслах это – игра на повышение.
– Как вы относитесь к мыльным операм? Не являются ли комиксы с продолжением разновидностью мыльных опер?
– Комиксы могут быть с продолжением — это все вполне органично для жанра. А вообще-то, я лучше отстранюсь от судейства в этом вопросе. Вот, например, «Твин-Пикс» – это же шедевр, хотя и сериал.
– В основе многих ваших комиксов хорошая литература. С чем это связано? С тем, что вы любите читать?
– Я много читал в детстве (по три книги в неделю). Но у меня с самого начала была проблема с историями – откуда взять сюжет. И хотя я много придумывал своих историй, еще больше я черпал из литературы. Читать я любил еще больше, чем мультфильмы смотреть.
– Почему текст писателя надо переводить на визуальный язык?
– Ни в коем случае не надо – я вообще очень люблю книги без иллюстраций – но ведь не удержаться.
– Трудно было работать над анекдотами Хармса?
– Я сделал серию из 12-ти листов по псевдохармсовским анекдотам, можно сказать, на одном дыхании. Когда доводил до объема полноценной книги, пришлось потрудиться. Я тогда только-только начинал познавать искусство построения такого объекта, как книга (учась в Мухе на 1-м курсе Книжной Графики).
– Как-то в музее Зощенко была выставка ваших комиксов. И помнится, что в один из рассказов Михаила Михайловича Зощенко вы ввели самого Даниила Ивановича Хармса. С чем связан такой неожиданный ход?
– Персонажа по имени Хармс я ввел в зощенковский текст исключительно ради эксперимента. Это попытка привнести антипода в органичную канву. В общем, продолжение абсурдистских игр.
– На мой взгляд, Хармс в гостях у Зощенко – это очень интересно.
– Спасибо. Я-то сам не считаю этот эксперимент особо удачным. По Зощенко мне больше нравятся мои комиксы с персонажем мистер Лисенок. Книга с этими комиксами, кстати, вышла в этом году в свет. Называется «Л.»
– Много ли в России специализированных журналов комиксов?
– Русских журналов комиксов, насколько мне известно, просто нет. По крайней мере, достаточно громогласных. Таким в свое время был уфимский журнал «Муха». А всякой приторной «диснеевщины» предостаточно.
– Уже четвертый год подряд в Петербурге проходит международный фестиваль комиксов BOOM? Насколько он вам интересен?
– Мне он интересен. Хотя бы уже только потому, что эти люди не бросают «безнадежное дело продвижения культуры комикса в России». Хорошая возможность повстречаться с интересными представителями этого искусства. Вот познакомился в этом году с интересным автором – Георгием Литичевским (Россия, Москва). Или вот еще – с Ючи Йокояма (Япония) – интереснейший автор.
– Какие качества необходимы художнику, чтобы стать сочинителем рисованных историй?
– Как можно больше дилетантизма, хорошенько смешанного с одержимостью этим жанром.
– Можно ли переложить на язык комиксов постулаты Эвклида?
– Можно все, если быть заинтересованным. Но поучительные (учебные) комиксы – думаю, нет ничего скучнее и неудачнее.
– А геометрию Лобачевского можете осилить? Параллельные прямые сходятся где-то в бесконечности…
– Геометрию я люблю.
– Когда вы рисуете Хармса (или его истории), вы чувствуете, что становитесь похожим на самого Даниила Ивановича?
– Ну, Хармс true поэт. Поэтами я восхищаюсь, но в поэзии ничего не смыслю.
– Можно ли с помощью комиксов заработать на жизнь, здесь, в России?
– Конечно, нет. Когда это поэты поэзией на жизнь зарабатывали?
– И кем вам сейчас приходится работать?
– Мне приходится работать самим собой и над самим собой.
– Произойдет ли в будущем слияние литературы и комиксов?
– Я уже говорил и скажу еще раз: комиксы – это вид литературы.
Беседовал Михаил Кузьмин
Источник: rosbalt.ru