Некоторое время назад во внутреннем редакционном языке журнала Афиша имел хождение термин Наташа Ростова в опере: так назывался тип материала, в котором автор отправляется исследовать нечто общеизвестное и знакомое всем кроме самого автора.
Некоторое время назад во внутреннем редакционном языке журнала Афиша имел хождение термин Наташа Ростова в опере: так назывался тип материала, в котором автор отправляется исследовать нечто общеизвестное и знакомое всем кроме самого автора.
Обозреватель рубрики Театр проводит неделю в компании ночных волков, обозреватель рубрики Балет вызывает на дом стриптизера, нелюдимый писатель из Перми впервые выезжает за пределы Перми и тут же попадает в бар The Real McCoy: автор в таком контексте выглядит немножко идиотом, зато в силу эффекта остранения появляется возможность увидеть условного стриптизера свежими глазами, как будто в первый раз. Венцом этих формалистических опытов стал материал, в котором далекий от соцсетей журналист отважно заводит аккаунт в фейсбуке, надо сказать, эта свежая идея пришла в голову сразу нескольким редакциям, можно было устраивать конкурс на самый незамутненный взгляд и в этот момент стало понятно, что прием себя изжил, дальше остается только отправить Наташу Ростову исследовать, к примеру, мир мышей.
Или социальную сеть ВКонтакте.
Про ВК редакции было известно, что это такое специальное место, где плохо воспитанные школьники обвешивают собственную страницу сердечками, прикольными фотками, идиотскими шутками и прочим трэшем и находят удовольствие в том, чтобы комментировать сердечки и фотки друг друга. Также пользователи сети миллионными ордами вступали в группы с фантасмагорическими названиями Присоединяйтесь все, кто в детстве боялся сову из заставки Что? Где? Когда? и занимались прочими непотребствами. Над всем этим парила непостижимая фигура Павла Дурова, который был для школьников чем-то важен, но лень выяснять чем. Еще было известно, что Дуров убрал стену, и это вселенских масштабов катастрофа. Желающих более подробно исследовать быт и нравы ВКонтакте в редакциях до недавних пор не находилось запомнился лишь драматический материал обозревателя Коммерсанта Анны Наринской о том, как она случайно зашла на аккаунт дочери и обнаружила там несколько нецензурных слов.
Представим себе переход под железнодорожными путями, где в несколько слоев висят оборванные объявления и афиши, которые к тому же исчерканы сверху малоприличными надписями, кому придет в голову вчитываться в эти тексты? Особенно если вокруг идет реконструкция прилегающей территории, склонами насыпи уже занимается ландшафтный дизайнер, а на месте станционной будки открылось кафе с сэндвичами и бургерами навынос.
ВКонтакте воспринимался как малоинтересная маргиналия в том числе и потому, что совершенно не вписывался в рационально-реформистскую парадигму, в которой прожили 2000-е, пользуясь терминологией Станислава Белковского, российские образованные горожане вообще и журнал Афиша в частности. На уровне базового мироощущения 2000-е были не cтолько временем надежд сколько эпохой уверенности, что жизнь вокруг можно изменить к лучшему посредством некоторых планомерных шагов. Да, все вокруг криво, косо, нелепо и не по-людски но нужно сделать то-то и то-то, и тогда жизнь наладится. Открыть магазины Zara, Gap и Uniqlo. Выбрать молодого, энергичного и либерального президента (пусть даже с опытом работы в спецслужбах). Привезти дизайнера Старка и архитектора Фостера. Завести лавки с фермерской едой. Реформировать полицию и суд. Реконструировать парки. Построить сеть велодорожек. Провести честные выборы. При всем несходстве предлагаемых мер и всех непредвиденных побочных эффектах, которые возникали при их реализации, реформистский оптимизм в равной степени разделяли и читатели Коммерсанта, и сотрудники The Village, и просвещенные чиновники, и либеральные публицисты, и активисты движения Наши. На этом мироощущении были построены многие большие состоявшиеся проекты (включая то издание, которое вы читаете сейчас), под его влиянием в русский язык вошли слова креативный, кластер и общественное пространство, оно действительно многое изменило в нашей жизни как минимум на потребительски-бытовом уровне, а к концу 2000-х трансформировалось в осознанную государственную политику по крайней мере в сфере управления культурой и вообще жизнью больших городов.
А тут сидят какие-то школьники и пишут друг другу глупости, как в анкетах, которые заполняли под партой мои одноклассницы. С кем из мальчиков ты дружишь. Твой жизненный девиз. Люби цветы, люби их дух, люби мальчишку, но не двух. Эти пользователи явно не разделяют всеобщего воодушевления и заняты чем-то другим ну ничего, видимо, не доросли еще.
Не хотелось бы повторять общие места, в этом тексте и без того много банальностей, но крах этого реформистского мироощущения определенно пришелся на 24 сентября 2011 года, и все, что мы наблюдаем с тех пор, это разные типы реакции на совершенно непривычные, не встречавшиеся с начала 80-х очертания реальности: не изменится этот порядок вещей, и от нас тут ничего не зависит. Фрустрация. Растерянность. Разочарование. Равнодушие. Активное противодействие. Стремление продолжать действовать так, будто ничего не изменилось, условно говоря, строить велодорожки, не обращая внимания на арестованных по Болотному делу.
А потом ты заходишь все в ту же непонятную социальную сеть и видишь ролик. Школьный актовый зал с таким же бедным праздничным убранством, что и 20, и 40 лет назад. Старшеклассник неумело берет первые ноты на бас-гитаре. Вступает детский хор, и вдруг оказывается, что дети наивно, нестройно, но очень старательно поют песню Joy Division Atmosphere. В этой картине нет ни отчаяния, ни агрессии, ни урбанистического энтузиазма, ничего, что бы привязывало ее к сегодняшнему дню, и тем не менее она очень сегодняшняя. Наверное, общее впечатление от нее можно было бы описать словом безысходность но это безысходность добрая и теплая, она в курсе, что ничего не светит, но умеет находить в этом свет, она знает, что вообще-то в мире из этой безысходности возникло, придумалось, сочинилось много прекрасных вещей и совершенно не обязательно требовать ремонта в актовом зале, чтобы улетать голосом к небесам.
Конечно, нужно делать поправку на то, что вот этих школьников, которые пишут друг другу глупости в воображаемых анкетах, их уже 35 миллионов человек, и ВКонтакте в его нынешнем виде это настоящая энциклопедия русской жизни, самая мощная проекция коллективного бессознательного, там есть все и обо всем, и видимо, каждый пользователь, если правильно настроить это зеркало, увидит в нем прежде всего то, что сам хотел бы увидеть (хотя, возможно, об этом не догадывался). И наверняка мой ВКонтакте отличается от ВКонтакте 20-летнего стартапера или там начинающего инвестбанкира. И конечно, автор этого текста до сих пор чувствует себя в ВКонтакте немного как Наташа Ростова в опере (если не как слон в посудной лавке). И безусловно, в огромной степени вся эта вселенная состоит из нелегального аудио и видео, совершенно упоротого юмора в картинках (иногда движущихся) и разнообразных переживаний по поводу секса (или его отсутствия). Но есть смутное подозрение, что именно там, в этом неотрефлексированном хаосе, возникает следующий мейнстрим, новое важное ощущение от жизни перпендикулярное и рациональному реформизму 2000-х, и всем нынешним реакциям на постигший его крах.
Речь идет о нескольких десятках пабликов, в большинстве из них только фотографии, в иных музыка и видео, они никак не связаны друг с другом, но где-то внутри состоят в родственных отношениях, увязываются в единую грибницу, все они в конечном счете об одном и том же. В Сапогах старшей сестры выкладывают махровую попсу из арсенала фестивалей Песня года давно прошедших лет, в Березке фотографии нелепого советского быта, в Brighton Beach абсурдные картинки из жизни нынешней нутряной России, в Советском модернизме монструозные бетонные ДК из столиц союзных республик, в ЖЭК-арте произведения неизвестных криворуких умельцев из сферы жилищно-коммунального хозяйства и так далее, и так далее. Я не знаю, как из картинок и треков вычитывается интонация, но она там безусловно есть: пожалуй, ее могла бы исчерпывающе выразить строчка из песни А чтоб понять мою печаль, в пустое небо посмотри, снабженная рваной самопальной электронной подложкой.
Все вокруг криво, косо, нелепо и не по-людски и так будет всегда, но если посмотреть на это с известной дистанции, то можно найти в этой косой кривизне свою красоту, примириться с нею, даже полюбить ее. Да, мы по-прежнему живем в Советском Союзе но это наш уникальный опыт, им вряд ли стоит гордиться, его не получится радикально изменить, но можно вывести из него свою эстетику, особенный ритм, неповторимое звучание как делает это ямайская беднота или лондонские городские низы. Речь не о том, чтобы заново пережить шукшинскую нежность к каждой березке наверное, в 2013 году так не бывает, но можно почувствовать ее, нарезав условного Шукшина на трехсекундные ролики для coub.com; всяко лучше, чем закатывать березку велодорожками.
Россия это боль и пустота: но даже в этой пустоте есть свой драйв, если смотреть на нее не как на пространство неизбывного вялого уныния, а как на дикий, брутальный и при этом невероятно искренний мир, застывший в своем несовершенстве и при этом абсолютно современный. Все идет к тому, что жизнь чем дальше, тем будет жестче, в воздухе носится что-то непонятное и стремное, пахнет полицейскими репрессиями, холодной войной и горячими этническими конфликтами, и да, здесь не исправить ничего а вдруг все то, что ищем, прямо где-то здесь смеется, например, внутри зеркально-новогоднего фонарика? Наташа Ростова закрывает ноутбук, подходит к открытому окну, за которым все тот же день, что был вчера.
Источник: afisha.ru