В течение двух лет Мохаммад Наджибулла, последний из лидеров, приведенных к власти Советами, пытался сохранить целостность своей страны без советской 40-й армии, опираясь на отборные войска, советское оружие, покровительство Москвы и пользуясь противоречиями и излишней самоуверенностью своих противников. Его стойкость впечатлила даже президента Джорджа Буша-старшего, который в середине 1990 года сказал генеральному секретарю ООН Хавьеру Пересу де Куэльяру: «Я был ужасно неправ насчет Наджибуллы; я думал, что он падет, как только будут выведены советские войска». Но когда начал распадаться сам Советский Союз, а финансовая поддержка, обеспечивавшая Кабулу выживание, стала иссякать, перспективы Афганистана обрести некое подобие стабильности оказались сведены к нулю.
В течение двух лет Мохаммад Наджибулла, последний из лидеров, приведенных к власти Советами, пытался сохранить целостность своей страны без советской 40-й армии, опираясь на отборные войска, советское оружие, покровительство Москвы и пользуясь противоречиями и излишней самоуверенностью своих противников. Его стойкость впечатлила даже президента Джорджа Буша-старшего, который в середине 1990 года сказал генеральному секретарю ООН Хавьеру Пересу де Куэльяру: «Я был ужасно неправ насчет Наджибуллы; я думал, что он падет, как только будут выведены советские войска». Но когда начал распадаться сам Советский Союз, а финансовая поддержка, обеспечивавшая Кабулу выживание, стала иссякать, перспективы Афганистана обрести некое подобие стабильности оказались сведены к нулю.
В течение двух лет Мохаммад Наджибулла, последний из лидеров, приведенных к власти Советами, пытался сохранить целостность своей страны без советской 40-й армии, опираясь на отборные войска, советское оружие, покровительство Москвы и пользуясь противоречиями и излишней сам
Клише об Афганистане — что это кладбище империй, лоскутное одеяло из этнических групп и племен, гористая страна, где армии завоевателей были подчас беспомощны перед повстанцами, уверенными в правоте своего дела, — знакомы и, пожалуй, слишком фаталистичны. Между тем, приближается июль 2011 года — срок начала сокращения контингента в Афганистане, установленный президентом Обамой полтора года назад — и президенту и его советникам было бы неплохо взглянуть на то, как решение о выходе из этой страны после десятилетней войны принимал Советский Союз.
Михаил Горбачев объявил выход из Афганистана приоритетной задачей вскоре после того, как стал в 1985 г. генеральным секретарем Коммунистической партии — но три года спустя там находилось порядка 100 000 советских военнослужащих. Протоколы заседаний политбюро показывают, как назначались, а потом отменялись сроки вывода; еще год или два и мы уйдем, говорил Горбачев в 1985 году. То же самое он говорил и в 1986, и в 1987 году.
Даже если Горбачев не одобрял решение своих предшественников о вводе войск в Афганистан, он был твердо намерен сохранить за Советским Союзом статус великой державы. Горбачев не отличался шовинистическим или ксенофобским патриотизмом, как некоторые его коллеги, но верил в достижения Советского Союза и обещание социализма. Именно через эту призму он смотрел на афганскую войну и не мог смириться — по крайней мере, в первые годы пребывания у власти — с мыслью о поражении. Безусловно, были и реальные соображения безопасности — в конце концов, Афганистан был южным соседом Советского Союза — но крушение центральной власти в Кабуле показало бы Советский Союз негодным союзником: столько лет воевали, чтобы просто так уйти?
На всем протяжении оккупации советские лидеры выступали с инициативами, призванными помочь их афганским союзникам встать на ноги: обрести легитимность в стране и в мире и создать потенциал для отражения действий боевиков. Это, в свою очередь, позволило бы Советам уйти с почетом. Каждая такая инициатива объявлялась с большой помпой, осуществлялась и признавалась неэффективной.
Оказалось, что выделявшаяся годами помощь на развитие — миллиарды рублей и труд тысяч советских специалистов — во многом пошла впустую из-за некачественного планирования и коррупции, и все эти программы были свернуты. Советники, поставленные Советским Союзом на все уровни афганской системы власти, армии и правящей партии, делали всю работу за афганцев вместо того, чтобы создавать компетентные и самостоятельные бюрократические кадры, и Горбачев их отозвал. Менялись послы, происходили перестановки в военном руководстве, корректировались стратегии. Все чаще использовались силы специального назначения, предпринимались попытки активнее задействовать афганских военных в боевых операциях, осложненные тем, что советские офицеры не доверяли афганцам.
А в начале 1987 года афганские власти объявили «политику национального примирения» при политической и организационной поддержке Москвы, надеясь достичь согласия между коммунистическим правительством, его разнообразными политическими противниками и повстанцами. Советские представители даже встречались с лидерами моджахедов.
Но к осени 1987 года Горбачев и многие из его высокопоставленных советников сочли, что все их усилия по спасению Афганистана ничего не дают. Их последней надеждой было соглашение с Соединенными Штатами, которое позволило бы, по крайней мере, прекратить помощь американцев моджахедам, но при этом продолжать снабжать оружием Кабул (в конце концов, соглашение было достигнуто, но оказалось неэффективным в силу своей расплывчатости). Однако к этому моменту Москва разуверилась в том, что в Афганистане можно чего-то добиться, а высокопоставленные советские чиновники, казалось, психологически готовы к поражению Наджибуллы.
Сегодня Белый дом Обамы переживает нечто подобное в контексте своей афганской войны. Недавние книги и репортажи о том, как принимаются решения в нынешней администрации, показывают, что президент вступил в должность, хорошо понимая, что Афганистан оказался в тени войны в Ираке и скатывался в хаос. А последующие дебаты и инициативы администрации очень напоминают то, что происходило в советском руководстве в последние годы конфликта.
Соединенные Штаты перестали делать вид, что талибы обречены на поражение, и начали вести переговоры не просто с полевыми командирами, а с руководством движения. Назначение покойного посла Ричарда Холбрука (Richard Holbrooke) специальным представителем по Афганистану и Пакистану напомнило то, как Горбачев назначил своим эмиссаром в Афганистане многоопытного дипломата Юлия Воронцова. И первоначальный подход, заключавшийся в выделении минимума ресурсов, уступил место политике увеличения контингента, которая, как надеются американские военные (на фоне сокращения поддержки в НАТО), переломит хребет повстанцам, несмотря даже на то, что дата обретения афганской армией боеготовности продолжает отодвигаться.
Циник мог бы сказать, что Обама пошел ва-банк, опасаясь критики со стороны электората в том случае, если афганский режим падет в годы его президентства. Безусловно, и Горбачев осознавал, что неудача в Афганистане может быть использована против него. Однако, вероятно, для каждого из них поражение — это прежде всего удар по силе и престижу его государства. Соединенные Штаты, как и Советский Союз, — это не просто страна, но также идея и миссия; как и Горбачев, Обама хочет исполнить, а не дискредитировать обещание своей страны.
Вывести войска — причем почти без сопротивления внутри страны — Горбачеву позволило общее понимание того, что все испробованные меры не принесли результатов, принести мир в Афганистан могут только сами афганцы, а Москва должна играть роль второго плана.
Подозреваю, что вскоре у администрации Обамы исчезнут последние остатки оптимизма по поводу афганской войны. Тем временем, сроки сдвигаются: похоже, реальной датой вывода войск будет 2014 год, а не лето нынешнего. Когда будет принято решение о выводе войск — нынешней администрацией или следующей — это будет не потому, что война окажется слишком дорогостоящей, а потому, что она уже не будет иметь смысла. Вероятно, в этот момент президент, как и Горбачев, скажет своим коллегам: «Нам не нужно спасать режим. Мы его уже трансформировали». Стоит помнить о том, что какое-то время режим был способен к самостоятельному существованию. Что же касается вывода советских войск, то он стал популярным шагом и, пожалуй, последним из однозначно позитивно воспринятых решений Горбачева накануне распада СССР.
Артемий Калиновский — доцент Амстердамского университета, автор книги «Долгое прощание: вывод советских войск из Афганистана» (A Long Goodbye: The Soviet Withdrawal From Afghanistan)
Источник: rus.ruvr.ru