Могут ли писатели-эмигранты продолжать так же полноценно работать и публиковаться на чужбине? Как, будучи востребованным на родине, остаться на плаву вне своей страны? Писатель Даниил Чкония полагает, что для русской литературы не существует границ, но есть своя метрополия — это Москва, Санкт-Петербург, а все остальное, любые уголки мира — это провинция русской литературы. О литературе, молодых писателях и литературных конкурсах за рубежом мы поговорим с Даниилом Чкония в очередном интервью проекта «Окно в Россию».
Могут ли писатели-эмигранты продолжать так же полноценно работать и публиковаться на чужбине? Как, будучи востребованным на родине, остаться на плаву вне своей страны? Писатель Даниил Чкония полагает, что для русской литературы не существует границ, но есть своя метрополия — это Москва, Санкт-Петербург, а все остальное, любые уголки мира — это провинция русской литературы. О литературе, молодых писателях и литературных конкурсах за рубежом мы поговорим с Даниилом Чкония в очередном интервью проекта «Окно в Россию».
Могут ли писатели-эм
Profile: Даниил Чкония — поэт, прозаик, переводчик, литературный критик, входит в состав жюри международных поэтических конкурсов. В Германии с 1995 года, живёт в Кёльне, работает гидом.
«Я согласен назвать ностальгиейБесконечно тягучие сны. Вижу лица, но лица — другие. И другие приметы весны.
Подступающий миг пробужденьяНе пугает реальностью дня. Но сменить бы мне дату рожденья, Раз уж адрес иной у меня!
И, посмертные слепки снимая, Счет ушедшим мгновеньям веду. Я сегодня, что лошадь хромая, Сбился с шага и сплю на ходу.
Не задворки, зады, перекопы, Не обмылки в гремящих тазах…Я стою посредине ЕвропыС азиатской тоскою в глазах».
— Даниил, у Вас богатая биография. Вы родились в Порт-Артуре, школьные годы провели на Украине, в Мариуполе, затем оказались в Тбилиси, потом в Москве и вот теперь живёте в Кёльне. Как так получилось?
— Все эти перемещения были вполне логичны. После Мариуполя я какое-то время учился в Тбилиси в университете, участвовал в семинаре молодых литераторов Грузии. Потом перебрался в Литературный институт имени Горького в Москве и закончил его. После института меня пригласили на работу в Союз писателей Грузии, в правление, там какое-то время я работал консультантом. Потом был переведен в Союз писателей СССР, где был консультантом по грузинской литературе, затем в издательстве «Советский писатель» работал в редакции поэзии народов СССР старшим редактором… В общем, это был путь, таких «насильственных» перемещений.
— Даже несмотря на эти вынужденные служебные перемещения, судя по всему, Вы были востребованы, у Вас выходили книги. Почему вдруг возникли мысли об эмиграции?
— Что касается отъезда в эмиграцию, то у меня он был вызван совершенно определенным моментом. Я оказался слишком на виду у общества «Память», в связи процессом Смирнова-Осташвили. Был такой скандальный процесс, когда в Доме литераторов общество «Память» устроило своего рода мелкий погром на встрече писательской группы «Апрель», была такая перестроечная группа. И вот вся эта возня вылилась в малоприятные ситуации, в публикации на «боевых листках» моего адреса и телефона, в угрозы моим детям. Поэтому было принято решение от всего этого избавиться. И надо сказать, что, когда я обратился в посольство Германии, они очень хорошо поняли ситуацию и буквально за три месяца мне разрешили выезд. Вот так я оказался в Кёльне. Уехал в декабре 1995 года. До этого успел полтора года поработать консультантом в аппарате комитета по образованию, культуре и науке, тогда это был общий комитет с Госдумой. Это было моё последнее место работы дома.
— Причина отъезда достаточно пессимистичная. Судя по всему, он стал неожиданностью как для Ваших близких, так и для Вас лично.
— Вообще, ни в какую эмиграцию я всерьёз никогда не собирался. Но тут почувствовал всю эту несимпатичность ситуации и уехал от греха подальше.
— И вот Вы оказались в Кёльне. Что было дальше?
— Вы знаете, момент растерянности, конечно, был. Дело в том, что, когда я работал в этом комитете по культуре, я много общался с департаментами культуры посольств, поскольку речь шла о подготовке законопроектов для уже новой России, и нас интересовали соответствующие законопроекты в сфере культуры в других странах. Так что у меня был контакт и с немецким посольством, и с департаментом культуры. Они были расположены ко мне весьма дружески. Так вот эти коллеги очень грустно спрашивали меня, а чем же я там буду заниматься. И я не мог ничего предположить, кроме того, что буду работать таксистом. Так сложилось, что, уехав, я обрёл вторую профессию, стал работать экскурсоводом. С 1998-го года я вожу автобусные экскурсии по Риму, а также по странам Бенилюкса: Бельгии, Люксембургу, Нидерландам.
— А как обстояло дело с немецким языком на момент отъезда?
— Да можно сказать, никак. Когда мы поняли, что получили разрешение и стали готовиться к отъезду, то наши дети уже занимались немецким. И потом они достаточно быстро внедрились в новую языковую среду. Да и вообще, слава Богу, у них всё неплохо складывалось. Я же в семье оказался самым слабо подготовленным к немецкому языку. Честно говоря, он и сейчас у меня не ахти какой, я бы сказал, что мой немецкий на бытовом уровне находится. В пассив ушёл когда-то сносный английский. Хотя, конечно, на уровне необходимого контакта я, разумеется, говорю, но сказать, что я всерьез знаю немецкий или английский язык, я бы уже ни за что не решился.
— Ваше основное призвание — литература. Вы это занятие не оставили, я знаю, что и в эмиграции у Вас выходили новые сборники, Вы продолжали сотрудничать с журналами.
— Действительно я не терял связи ни с московскими журналами, ни с издателями. Все мои книжки выходили в Москве. Вот на сегодняшний день у меня 9 книг, и все они, за исключением первой, изданной ещё в молодости в Тбилиси, вышли в Москве. И сейчас как литературный критик, как автор-стихотворец я по-прежнему выступаю в московских журналах.
Когда я уже жил в Германии, начал сотрудничать с газетой «Ведомости»: меня попросили сделать литературную страницу, которая превратилась в литературное приложение. Это было 8 ежеквартальных полос. Какое-то время я их редактировал, а потом, как это часто бывает со многим, что касается культуры, приложение оказалось нерентабельным. Затем поэтесса Ольга Бешенковская, бывшая питерская, жившая в Штутгарте и, к сожалению, уже ушедшая от нас, пригласила меня в редколлегию журнала «Родная речь», выходил такой журнал 3 года. Также ещё было сотрудничество с журналом «Партнёр», издающимся в Дортмунде.
— Кроме того, было ещё и Ваше «детище» — журнал «Зарубежные записки», который Вы выпускали вместе с поэтессой Ларисой Щиголь, живущей в Мюнхене.
— Да, действительно, журнал «Зарубежные записки» возник по моей инициативе. А название, кстати, принадлежит Ларисе Щиголь, которую я пригласил в качестве заместителя главного редактора. Она очень активно и серьезно включилась в работу, тогда как я со своими экскурсионными разъездами имел меньше времени на это, и так получилось, что Лариса, что называется, стала душой и мотором журнала. Поэтому вскоре мы стали соредакторами. Вот так возник журнал «Зарубежные записки», который, к сожалению, вот уже третий год не выходит по причине того, что у издателей возникли финансовые проблемы. А журнал был совершенно некоммерческим проектом, который они, тем не менее, поддерживали долгое время. Журнал выходил в течение пяти лет ежеквартально, мы выпустили 20 номеров. «Зарубежные записки» имели хороший рейтинг. Мы с Ларисой за редактирование и издание этого журнала были отмечены специальным дипломом литературного конкурса «Русская премия» в Москве.
— Можно ли сегодняшнюю русскую литературу зарубежья назвать новым явлением в нашей словесности?
— Вы знаете, мне кажется, что сегодня вообще исчезло понятие границы, причём как политической, так и литературной. И если не брать яркие фигуры, которые всегда и везде могли существовать вне литературных городов Питера и Москвы, как это есть и сегодня в России, то вопрос состоит в одном. Если это писатели и, действительно, очень сильного уровня, то неважно, где они находятся — в Нью-Йорке, в Мюнхене или еще где-то, в каком-то регионе Европы или земного шара, — всё равно это нахождение в провинции. В моем понимании сегодня это так. Метрополия живет своей насыщенной литературной жизнью и, прежде всего, конечно, Москва. И в этом смысле, находясь в Кёльне или в Мюнхене, я считаю, что ты находишься приблизительно по отношению к Москве в том же состоянии, что где-нибудь в Сибири или на Урале.
— Вы входите в состав жюри поэтического конкурса «Эмигрантская лира», а также возглавляете жюри состязания молодых поэтов русского зарубежья «Ветер странствий». Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями от этой работы.
— Что касается «Ветра странствий», который проводится в Италии с 2006 года, то у меня такое ощущение, что у этого конкурса складывается своя судьба. Поначалу первые участники нам казались очень слабыми, не очень интересными. Хотя среди них были отдельные яркие фигуры. Например, Татьяна Перцева из Хельсинки. Она заняла в первом конкурсе второе место. В этом году она опять прислала свои стихи, вошла в финал и снова заняла второе место. Вика Чембарцева из Кишинева была нашей победительницей два года назад. Сегодня она стала очень заметной своими публикациями и прозы, и стихов в московских журналах. Она очень заметна также и как публицист, и как активный проводник литературной связи, поскольку ещё занимается и переводами — она переводит на русский язык армянскую поэзию. То есть, появляются яркие авторы, которые продолжают активно работать. Такое ощущение, что конкурс стал для многих из них ступенькой и шагом к серьезной профессиональной реализации.
И конкурс этого года был достаточно представительным именно по уровню. Невероятной головоломкой стала для нас проблема выбора финалистов — нужно было выбрать шесть-семь авторов, а реально на выход в финал претендовали, по меньшей мере, человек 12. Первое же место мы присудили сразу двум авторам — Василию Циттелю из Германии и Семёну Тертыченому из Чили.
— Замечательно, что проводятся такие поэтические состязания, что открываются новые имена. И это еще одно подтверждение тому, что современный мир, действительно, границ не имеет, и тем более в литературе.
— Это, действительно, так. Конечно, уровень у авторов очень разный. И далеко не у всех из них складывается серьезная профессиональная судьба. Но это огромный пласт людей русского языка, разбросанных сегодня по всему миру. И, тем не менее, центром притяжения, конечно, остается метрополия — Москва. И без ложной скромности скажу, что наши «Зарубежные записки» были замечательной площадкой для публикаций таких авторов. И мы все ещё надеемся, что удастся возобновить издание журнала. Хотя немало и других замечательных изданий. Тем не менее, русские зарубежные авторы стремятся попасть на страницы московских журналов, тех журналов, которые отмечены на сайте «Журнального зала», потому что это реальное присутствие в литературном процессе. И многие «зарубежники» в этом процессе, действительно, открыто участвуют.
В рамках проекта «Окно в Россию» на сайте «Голоса России» публикуются истории из жизни за пределами Родины бывших и нынешних граждан СССР и РФ, а также иностранцев, проживавших в России и изучающих русский язык.
Уехавшие за рубеж россияне часто подробно описывают свои будни в блогах и на страничках соцсетей. Здесь можно узнать то, что не прочтешь ни в каких официальных СМИ, ведь то, что очевидно, что называется из окна, с места событий, редко совпадает с картинкой, представленной в больших масс-медиа.
«Голос России» решил узнать у своих многочисленных «френдов» в соцсетях, живущих в самых разных уголках мира, об отношении к русскоязычной диаспоре, феномене русских за границей, о «русской ностальгии» и о многом-многом другом.
Если вам тоже есть чем поделиться с нами, рассказать, каково это — быть «нашим человеком» за рубежом, пишите нам по адресу home@ruvr.ru или на наш аккаунт в Facebook.
Беседовала Елена Карпова
Источник: rus.ruvr.ru