Группа «Аквариум» была основана Борисом Гребенщиковым и его другом Анатолием Гуницким (он же Джордж, Старый Рокер) в июле 1972 года как постмодернистский поэтически-музыкальный проект. За 40 лет существования «Аквариума» состав команды неоднократно менялся, неименной являлась лишь константа по имени «Мастер Бо». О юбилейных планах, философии, интеллигенции, русскости, важном и самом главном Борис Борисович рассказал в преддверии большого концертного тура. — Борис, этот год для группы «Аквариум» юбилейный, с чем вас и поздравляю. Что скрывать — можно по пальцам пересчитать рок-команды, отпраздновавшие сорокалетие. Но, по слухам, вы равнодушны к датам и цифрам. Это так? — Я абсолютно не вижу разницы между сорока, четыреста и четырьмя тысячами нет. Тем более, что никто не помнит, когда, на самом деле возникла группа «Аквариум». — А лично для вас, что важно? — Мне важно, что музыка существует сейчас. А та история, что остается за кормой — она прекрасна, и я очень ею доволен, но она меня просто не интересует. Мне интересно то, что мы делаем сегодня. — И так было всегда? — Безусловно. — Но юбилей вы все же будете отмечать? — Юбилей будет праздноваться привычным образом. Мы собираем работающий концертный состав и, начиная с первого февраля, объезжаем с ним максимальное количество городов, которое у нас получится охватить за весну и начало лета. А что будет осенью — посмотрим. — Совсем недавно вы дали серию акустических концертов и сказали, что таких выступлений больше не будет. — Пока у нас не будет возможности их повторить. Мы планируем большой тур, а его — как военную операцию — нужно расписывать за несколько месяцев. Вовлечены значительные средства, задействовано много людей. А то, что мы играем втроем-вчетвером особенно и планировать не надо. Если у меня и у всех, кто играет со мной акустику, будет время и возможность, тогда мы сможем продолжить такие концерты. Я бы с удовольствием этим занимался, но люди хотят праздника. — Пока вы занимаетесь туром, написание нового альбома откладывается? — К началу тура, к 1 февраля, по просьбе огромного количества людей, не способных слушать 10 альбомов, мы обязаны составить сделать выжимку за последние 10 лет. Отобрать то, что мы считаем лучшими вещами. Кое-какие песни требуют дополнительной работы: где-то что-то переделать, доделать, переписать — на мой теперешний взгляд они не очень хорошо получились. А некоторые почти хороши, но есть пара деталей в аранжировке, которые нужно уточнить. Я начал считать, и переделок накопилось на страницу.
Группа «Аквариум» была основана Борисом Гребенщиковым и его другом Анатолием Гуницким (он же Джордж, Старый Рокер) в июле 1972 года как постмодернистский поэтически-музыкальный проект. За 40 лет существования «Аквариума» состав команды неоднократно менялся, неименной являлась лишь константа по имени «Мастер Бо». О юбилейных планах, философии, интеллигенции, русскости, важном и самом главном Борис Борисович рассказал в преддверии большого концертного тура. — Борис, этот год для группы «Аквариум» юбилейный, с чем вас и поздравляю. Что скрывать — можно по пальцам пересчитать рок-команды, отпраздновавшие сорокалетие. Но, по слухам, вы равнодушны к датам и цифрам. Это так? — Я абсолютно не вижу разницы между сорока, четыреста и четырьмя тысячами нет. Тем более, что никто не помнит, когда, на самом деле возникла группа «Аквариум». — А лично для вас, что важно? — Мне важно, что музыка существует сейчас. А та история, что остается за кормой — она прекрасна, и я очень ею доволен, но она меня просто не интересует. Мне интересно то, что мы делаем сегодня. — И так было всегда? — Безусловно. — Но юбилей вы все же будете отмечать? — Юбилей будет праздноваться привычным образом. Мы собираем работающий концертный состав и, начиная с первого февраля, объезжаем с ним максимальное количество городов, которое у нас получится охватить за весну и начало лета. А что будет осенью — посмотрим. — Совсем недавно вы дали серию акустических концертов и сказали, что таких выступлений больше не будет. — Пока у нас не будет возможности их повторить. Мы планируем большой тур, а его — как военную операцию — нужно расписывать за несколько месяцев. Вовлечены значительные средства, задействовано много людей. А то, что мы играем втроем-вчетвером особенно и планировать не надо. Если у меня и у всех, кто играет со мной акустику, будет время и возможность, тогда мы сможем продолжить такие концерты. Я бы с удовольствием этим занимался, но люди хотят праздника. — Пока вы занимаетесь туром, написание нового альбома откладывается? — К началу тура, к 1 февраля, по просьбе огромного количества людей, не способных слушать 10 альбомов, мы обязаны составить сделать выжимку за последние 10 лет. Отобрать то, что мы считаем лучшими вещами. Кое-какие песни требуют дополнительной работы: где-то что-то переделать, доделать, переписать — на мой теперешний взгляд они не очень хорошо получились. А некоторые почти хороши, но есть пара деталей в аранжировке, которые нужно уточнить. Я начал считать, и переделок накопилось на страницу.
Группа «Аквариум» была основана Борисом Гребенщиковым и его другом Анатолием Гуницким (он же Джордж, Старый Рокер) в июле 1972 года как постмодернистский поэтически-музыкальный проект. За 40 лет существования «Аквариума» состав команды неоднократно менялся, неименной являлась лишь константа по имени «Мастер Бо». О юбилейных планах, философии, интеллигенции, русскости, важном и самом главном Борис Борисович рассказал в преддверии большого концертного тура. — Борис, этот год для группы «Аквариум» юбилейный, с чем вас и поздравляю. Что скрывать — можно по пальцам пересчитать рок-команды, отпраздновавшие сорокалетие. Но, по слухам, вы равнодушны к датам и цифрам. Это так? — Я абсолютно не вижу разницы между сорока, четыреста и четырьмя тысячами нет. Тем более, что никто не помнит, когда, на самом деле возникла группа «Аквариум». — А лично для вас, что важно? — Мне важно, что музыка существует сейчас. А та история, что остается за кормой — она прекрасна, и я очень ею доволен, но она меня просто не интересует. Мне интересно то, что мы делаем сегодня. — И так было всегда? — Безусловно. — Но юбилей вы все же будете отмечать? — Юбилей будет праздноваться привычным образом. Мы собираем работающий концертный состав и, начиная с первого февраля, объезжаем с ним максимальное количество городов, которое у нас получится охватить за весну и начало лета. А что будет осенью — посмотрим. — Совсем недавно вы дали серию акустических концертов и сказали, что таких выступлений больше не будет. — Пока у нас не будет возможности их повторить. Мы планируем большой тур, а его — как военную операцию — нужно расписывать за несколько месяцев. Вовлечены значительные средства, задействовано много людей. А то, что мы играем втроем-вчетвером особенно и планировать не надо. Если у меня и у всех, кто играет со мной акустику, будет время и возможность, тогда мы сможем продолжить такие концерты. Я бы с удовольствием этим занимался, но люди хотят праздника. — Пока вы занимаетесь туром, написание нового альбома откладывает
А новые песни пока лежат, и я даже не надеюсь, что у меня будет время ими сейчас заниматься, это уже следующий год покажет, что с ними будет. Планов у нас столько, что если сейчас сесть в студию, мы бы в июне вышли, работая каждый день. Очень многое хочется сделать. Тем более, что у меня лежит большое количество материала, которым хочется заниматься. — Вы говорите переделать о музыке. А слова? — К словам у меня нет претензий. — И никогда не возникало желания их переписать? — Как правило, нет. Бывает, при первой сдаче песни я оставляю что-то недоделанным в надежде, что потом все встанет на место. Как в песне «Волки и вороны» на «Русском альбоме» мы записались с одной первой строчкой, а через полгода она-таки встала на место. Так что окончательный ее вариант можно услышать только на концертах. Такие вещи бывают, но редко. — Раз уж мы заговорили про песни. Так получилось, что у нескольких российских рок-групп есть песни посвященные Иерусалиму. Это «Калинов мост», «Алиса» и совсем недавно о этом городе спели «Би-2». А вас же есть отсылка к нему в песне «Дубровский» и, ну и, конечно, «Город Золотой» Хвостенко… — «Город Золотой», насколько я понимаю, не имеет ни малейшего отношения ни к Иерусалиму, ни к любому другому городу. Мы с Хвостенко обсуждали тонкости текста, и он милостиво позволил мне — в то время как в его песне говорится «над небом голубым » — оставаться при своем и петь «под небом ». Потому что Небесный Иерусалим, о котором идет речь в этой песне, находится в душе каждого человека.
Писать песни про Иерусалим, или про Бер-Шеву, или про столицу Зимбабве я не собираюсь. Меня не интересует Иерусалим ни с какой стороны, он ничем не отличается от многих других городов. Это прекрасный город с очень интересно историей с особым вкусом и ароматом. Но другие города меня интересуют больше. — А его мистическая составляющая? — Мистика находится в душе человека, а не в отдельных камушках. В них тоже что-то есть, но, чтобы это почувствовать, нужна душа. — Давайте поговорим о душе. Вы уже довольно давно ведете программу «Аэростат». В одной из них вы стали сравнивать русский рок с философией Николая Бердяева, Николая Трубецкого, Сергея Соловьева. Какая логическая связь? — Она очевидна. Мы все принадлежим России и русской культуре и, так называемый русский рок, это народная музыка, написанная непрофессионалами. Он вполне подлежит объяснению тем же Бердяевым, потому что за последние 100-150 лет русские люди не изменились. И то, о чем поют сейчас, имеет корни в русской психике, которую Бердяев анализировал. — Вы говорите, что русский человек не изменился — тогда давайте уточним, что вы понимаете под этим словосочетанием? — Русский человек — это тот, кто имеет какую-то связь с русским типом, родившийся и воспитанный в русской культуре, говорящий на русском языке и живущий в России. — А как же быть с разговорами о вырождении народа? — Такие разговоры всегда были слышны. Это было и 100 и 200 лет тому назад. Всегда есть люди, которые жалуются, что все вырождается. — Интеллигентские разговоры? Кстати, этим летом снова начались разговоры о ненужности интеллигенции. О том, что она — лишний и не играющий никакой роли элемент. Как вам кажется, чем это вызвано? — Я не способен анализировать политические волны, которые привлекают внимание то к одному то, к другому. Они постоянно меняются. Но если сейчас об интеллигенции заговорили, значит, ее заметили, значит, она что-то делает. Интеллигенция всегда мешает. Интеллигенция по своей природе не способна сделать ничего, кроме как сидеть и вопить, что у нас все плохо. Но когда их «у нас все плохо» совпадает с тем, что на самом деле все плохо, на нее обращают внимания. — Зато, кажется, вы стараетесь быть внимательным к вашим поклонникам — общаетесь с публикой с ними на концертах, отвечаете на вопросы, пришедшие по почте. Кстати, вы всегда отвечаете на письма? — Когда у меня есть возможность, когда не накапливается за несколько недель писем, на которые я не смог ответить, потому что у меня не было интернета, я стараюсь отвечать на все. — Даже на те, что могут показаться глупыми? — Кто я такой, чтобы судить, глупое письмо или нет? Если человек мне пишет… Бог дал мне жизнь для того, чтобы, может быть, я кому-то попытался помочь. В таком случае не отвечать на письма с моей стороны было бы хамством. — И все же есть исключение из правила. Вы никогда не отвечаете на вопросы «что вы хотели сказать этой фразой или этой песней». — На эти вопросы невозможно ответить, потому что для каждого человека каждая фраза в каждой песне значит разные вещи. — Как Пушкин — «о поэзии только поэзией»? — Пушкин был излишне вежлив. Даже и это лишнее, и этого говорить не имеет смысла. Сказанное сказано и все. — Некоторые тексты, фразы, выражения вызывают бурные споры, обсуждения. Вы их отслеживаете? — Сказанное сказано. Мне лучше не слушать споры, а внимательно прислушиваться к тому, что происходит, чтобы писать что-то дальше. Человек может смотреть либо вперед, либо назад. — Но ведь иногда сзади остается то, что требует некого осмысления… И нужно время, чтобы прислушаться, чтобы понять его. — Нет. Если я уже это пережил, то опыт остается со мной, мне никуда не нужно возвращаться. — А как же необходимость анализировать ситуацию? — Пусть анализируют те, кто не умеет дело делать. — Нет уж, позвольте. Человек должен анализировать, чтобы понимать, что он сделал правильно или неправильно. — Это очень большая ошибка. Анализ происходит сам по себе, мгновенный, на очень глубоком уровне. Вы входите в комнату и в течение одной секунды вы знаете, в каком углу холодно, где какой человек: это происходит сразу, в миллисекунду. Остальной анализ — от головы. Это мы концепции, прочитанные в книгах, пытаемся навесить на то, что происходит в реальной жизни и — всегда попадаем впросак. Любой анализ бессмысленен. Отдельно им заниматься не надо. Его не нужно понимать, он действует на корневые точки и определяет поведение. Например, если у человека нож в руке, не нужно ничего анализировать. Нужно либо бежать, либо защищаться. — Нож в руке — это очевидно. Но бывают ситуации, полные скрытого смысла. — Как скрытый нож в руке? Мы все время попадаем в беду, потому что плохо слушаем самих себя. — Если прошлое не интересует, ради опыта тоже можно не напрягаться. Остаются друзья. Их тоже стоит оставить в прошлом? — Если ты с ними общаешься в настоящем, то они важны. — А если на какое-то время расстался, то можно и не возобновлять общение? Тем более, что с возрастом все меньше ощущаешь потребность в общении даже с теми, кто некогда был очень близким другом. — Когда я вижу друзей, я очень им рад, но необходимости в повседневном общении нет никакой. — И прежде не было? — И прежде не было. Было время, когда с какими-то мы людьми не расставались вообще, и жили друг у друга в карминах, но нам тогда было по 25 лет. С тех пор у меня появились другие ощущения. Как сказал один мудрый человек, когда не говоришь с людьми, говоришь с Богом — есть такой собеседник. А, когда ты все время стрекочешь с кем-то из приятелей-друзей или просто с людьми, времени поговорить с Богом нет. А этот разговор людям необходим. — Но не всем… — Всем, просто не все знают это слово. И — как я слышал — многие люди предпочитают от этой беседы скрываться, потому что она может привести к необходимости изменения жизни, чего они очень не хотят. Тем не менее, разговаривать все равно придется. — И лучше раньше, чем позже?
— И лучше, когда это делаешь с удовольствием, когда этого хочешь. Хотя каждый человек тоже несет в себе Бога. Поэтому, когда говоришь с человеком, с тобой через него говорит Бог. — И тогда некоторые вещи, которые ты сам не мог увидеть, в таком разговоре вдруг становятся очевидными. — Естественно. И нищий на улице может сказать нечто, что будет очень важно, и что никто из друзей не скажет — такое тоже бывает.
Источник: vesti.ru