В пятницу 25 ноября умер поэт-переводчик Анатолий Гелескул, известный главным образом своими переводами из испанской, латиноамериканской и польской поэзии.
В пятницу 25 ноября умер поэт-переводчик Анатолий Гелескул, известный главным образом своими переводами из испанской, латиноамериканской и польской поэзии.
Ругать переводы, особенно поэтические — дело благодарное и любимое как филологами, так и читателями. Сравнение с оригиналом всегда открывает целый ворох различий: здесь вот не то, тут не так. Но самый отчаянный ревнитель точности перед работами Анатолия Гелескула замирал. «Мастер», «гений» — эти слова давно соединились с его именем, и любой, пытавшийся поймать Гелескула на неточности, чувствовал глупую мелочность этого занятия. Редкий переводчик обладает таким даром перевоплощения: для Гелескула вековые дистанции не были помехой, равно хороши его переводы Франсиско де Кеведо и Хуана Рамона Хименеса. Это умение, отчасти потустороннее, основывается на математически точном (недаром и образование он получил техническое) анализе текста и одновременно на исключительной любви к нему. Вступления и «заметки на полях» к переводимым авторам — самые яркие тому свидетельства. Перевод Гелескула — это особый филологический жанр, способ изучения и проникновения в поэтику.
Прекрасный пример такой работы на границе науки и поэзии — черный томик «Cancionero popular español» 1987 года, составленный Анатолием Гелескулом и Натальей Малиновской, давно ставший библиографической редкостью. Собрание испанских стихов и песен разных эпох на испанском языке, ноты некоторых песен, серьезная, но захватывающая вступительная статья, всевозможные комментарии о символике цветов и растений, словарь диалектизмов, ну и, конечно, русские переводы. Или двуязычный томик «Цыганского романсеро» Лорки (М., «Радуга», 2007) — с комментариями и разборами. В последней книге Гелескула («Огни в океане: переводы с испанского и португальского», М., 2011) подборка переводов из каждого поэта завершается небольшой заметкой о нем. В этих замечаниях много личного и много слов о смерти — кажется, она Гелескула не пугала.
Поэт-переводчик, поэт, воплотившийся в переводе, Гелескул по праву любим многими отдельно от тех, кого он переводил. Сборники избранного («Темные птицы», Вильнюс, 1993; «Избранные переводы», М., 2006; «Среди печальных бурь: из польской поэзии XIX-XX веков», СПб., 2010; «Огни в океане…») звучат как оригинальное поэтическое высказывание, позволяющее назвать Гелескула большим русским поэтом XX века. Разговор о его оригинальной поэзии — особый. Есть множество свидетельств того, что он писал стихи, однако не печатался. Захватывающе интересно было бы их прочитать.
Хочется добавить, возвращаясь к проблеме точности перевода, что ругать перевод всегда проще, чем хвалить. Самая распространенная похвала — это презентация текста, который говорит сам за себя. Поэтому и рецензии на переводы Гелескула стремятся превратиться в подборку цитат, добавить к которым нечего.
Во вступлении к последней книге Гелескул, кажется, впервые говорит, какой свой перевод считает лучшим. Это «Осенняя бабочка» Пабло Неруды:
Кружится бабочка на солнце, вся загораясь временами.
Листа коснется, остывая, частица пламени живая — и лист колышет это пламя.
Мне говорили: — Ты не болен. Все это бред, тебе приснилось. И что-то тоже говорил я. И лето жатвою сменилось.
Печальных рук сухие кисти на горизонт роняет осень, И сердце сбрасывает листья.
Мне говорили: — Ты не болен. Все это бред, тебе приснилось. И время хлеба миновало. И снова небо прояснилось.
Все на земле, друзья, проходит. Все покидает и минует. И та рука, что нас водила, нас покидает и минует. И те цветы, что мы срываем. И губы той, что нас целует.
Вода и тень, и звон стакана — все покидает и минует.
И время хлеба миновало. И снова небо прояснилось. А солнце лижет мои руки и говорит: — Тебе приснилось. И ты не болен, это бредни.
Взлетает бабочка и чертит круг огнецветный и последний.
Говорит, а потом добавляет, что есть еще один — самый точный. «Авторское тщеславие побуждает меня похвастать творческой удачей», — пишет Гелескул.
Х. Моргенштерн.
Беседа рыб
~ — ~ — ~ — — ~ — ~ — ~ ~ — ~ — ~ — — ~ — ~ — ~
Перевел А. Гелескул.
Тоскующий лиризм «Осенней бабочки» и дерзкая веселость «Беседы рыб» — это настоящая поэзия. А поэт-переводчик, знающий загадочную природу буквальной неточности и вольной точности, заставляет читателя улыбнуться вместе с ним, понять и принять то, что читая его переводы, мы разговариваем не только с теми поэтами, которых он перевел, но и с ним самим. После смерти Гелескула остается счастливая возможность беседовать с ним и с теми культурами, которые он открыл русскому читателю.
Источник: lenta.ru