Джефф Мэнгам превращает дворец съездов в палатку
Джефф Мэнгам превращает дворец съездов в палатку
А чего вы так далеко сидите? удивляется Джефф Мэнгам, вглядываясь в темный зал. Концерт лидера важнейшей альт-фолковой группы 90-х Neutral Milk Hotel проходит на единственной закрытой сидячей площадке Примаверы, трехтысячном зале Auditori, снаружи похожем на интересно обтесанный кусок стекла, а внутри на зал заседаний; конкретно на Мэнгама продают дополнительные двухевровые билеты, и все они давно раскуплены. Я не кусаюсь. Подходите ближе, произносит небритый бард в рабочей кепке, и треть зала срывается с места, устремляясь к сцене; примерно через полминуты публика сидит прямо на сцене ровным полукругом вокруг кумира, для полного ощущения типа как здорово, что все мы здесь не хватает только костра у ног музыканта. Концерт Мэнгама и правда напоминает выступление в жанре авторской песни акустическая гитара, голос, микрофон и публика, ловящая каждое слово; но мы бы жили совсем в другом мире, если бы все авторские песни были такими. Не мне и не здесь расписывать, в чем феномен и гений Neutral Milk Hotel и лично Мэнгама; скажу только, что в данном конкретном жанре один человек с гитарой, без примочек, без ничего это, наверное, был лучший концерт, который я видел в жизни. Мэнгам исполнял всю свою классику, почти целиком альбом In the Aeroplane, Over the Sea плюс избранные номера с других записей, пел громко и дерзновенно, по нотам выводил все эти ди-ди-ди-ди-ди-ди, голосом изображал партии духовых, устраивал забавные переходы с одной песни на другую без пауз; от всего происходящего было впечатление, что песня здесь выполняет свою максимально исконную функцию рассказать историю, поделиться чем-то важным, что не выговоришь в простых словах, провязать связь между прошлым и настоящим. В каком-то смысле Мэнгам больше похож на большого писателя, чем на большого музыканта (хотя последним он, несомненно, является); его талант в том, чтобы одновременно затейливо, страстно и фантастически просто выстраивать повествование, за которым следишь, затаив дыхание. Ну и еще одна ремарка: занятно, что при всем культе Великой отечественной войны, практикуемом в России, при всей той рефлексии, которой тема подверглась и подвергается в русской культуре, тут никто так и не написал таких песен о войне, какие смог написать Мэнгам. Впрочем, дело, возможно, попросту в том, что большому писателю чужое горе ближе своего.
Это видео снято на первом из двух концертов Мэнгама в Auditori тогда он, видимо, еще не додумался пригласить людей на сцену
Очки Эрленда Ойе
Фотография: Эрик Памиес / Primavera Sound
На этой фотографии в расфокусе как раз Эрленд Ойе, по впечатлению из зрительного зала ровно наоборот
На больших фестивалях следует играть громко непреложное вроде бы правило, которое играючи нарушают два норвежца с акустическими гитарами, составляющие группу Kings of Convenience. Полноценная группа к ним присоединяется буквально на последние три песни в остальное время мужчины исполняют свой лукавый и нежный городской фолк на двоих, но при этом кажется, что могли бы с такой же легкостью взять и стадион. Точнее, мог бы даже в одиночку все внимание на себя оттягивает, безусловно, Эрлейн Ойе, долговязый блондин в очках, как у Джона Леннона, и с улыбкой молодого профессора, который сам не подозревает, что влюбляет в себя всех студентов в группе. Он подмигивает многотысячной толпе так, как будто знает в ней каждого, он сопровождает каждый свой подход к микрофону ужимками, которые могли бы служить словарным определнием слову милый; кажется, что его товарищ Эрик Бе даже немножко дуется на коллегу и не оттого ли Kings of Convenience так нечасто подают признаки жизни? Бог его знает, но и тех признаков, что наличествуют, достаточно; в конце концов, и последние записи у KoC скучнее и обыденнее ранних и норвежцы, кажется, и сами это знают, и играют вдоволь материала с первых двух альбомов, и заканчивают Id Rather Dance with You, и тут уж Эрленд вообще кладет гитару и начинает наивно и обаятельно танцевать по периметру сцену, и все происходящее окончательно становится похоже на счастливый выпускной.
Beach House новые большие
Фотография: Дамия Босх / Primavera Sound
Честно скажу: я ждал, что концерт мечтательных американцев из Beach House подтвердит изложенный в рецензии на их последний альбом тезис о том, что с выходом Bloom группа переместилась в высшую лигу. И он, в общем, подтвердил. По количеству публики так точно возвращаясь к недоконченному спору в комментариях к первой серии впечатлений о Примавере, их было больше, чем на лидерах продаж Death Cab for Cutie, причем сильно больше. И это прекрасно, и группа этого более чем заслуживает прискорбно разве что, что по их концерту этого никак не скажешь. Да, Beach House обзавелись подходящими декорациями (трио стоит на фоне панелей с недвижными вентиляторами, кажется, изображающий искомый домик на пляже) и подсветкой (в том смысле, что всю дорогу в полутьме разве что смутно угадываются очертания лиц тех, кто стоит на сцене), но этого, увы, недостаточно. Единственным большим потрясением концерта становится обнаружение того факта, что в Beach House все время поет девушка, а Алекс Скалли, играющий на гитаре, как Вадим Самойлов, сидя, только иногда подпевает; по записям-то кажется, что они все время меняются, но это у Виктории Легран просто тембр такой многопрофильный; впрочем, подозреваю, что это такой восторг неофита, несколько нелепый для тех, кто давно знаком с тем, как устроены дела в Beach House. В остальном увы. Дуэт играет вместе с барабанщиком, настойчиво и торжественно колотящего в бочку, но для того, чтобы перенести укромную интимность их песен на открытое пространство, этого не хватает. Весь фокус музыки Beach House в тончайших оттенках, в деталях интонации; на фестивальном концерте они теряются и получается, что все песни, даже самые любимые, звучат очень однообразно: драм-машина пшик-пшик, гитара туруру, клавиши дзинь-дзинь, девушка уа-уа. Пока что эту группу лучше слушать дома, в плеере, ну или, может быть, в клубе а там посмотрим, как они приспособятся к новым обстоятельствам.
Больше всего сценический дым идет Chromatics
Фотография: Дани Канто / Primavera Sound
Рут Раделе, одна четвертая Chromatics. Мужским голосом поет, кстати, не Джонни Джуэл, а гитарист
Тезис про новых больших касается, в общем, не только Beach House, да и вчерашний тезис про темноту не только SBTRKT (и, опять же, Beach House). Раз за разом такое происходит на наших глазах, и все-таки наблюдать за этим всегда бывают захватывающе как группа, которая, кажется, только-только появилась и представилась, переходит со второстепенных ролей на главные. То же самое случилось и с Chromatics. Вроде бы совсем недавно был Пикник Афиши, на который они приезжали в качестве дуэта демиурга-продюсера и застенчивой девушки и играли сколь красиво, столь и робко, и вот теперь после Драйва и после Kill for Love они стоят вчетвером, затянутые дымом, на большой сцене и растягивают каждую песню до восьми-десяти минут, потому что песни того более чем заслуживают. В принципе, Chromatics на концерте похожи на Chromatics в записи разве что те ощущения, которые, слушая альбом, угадываешь, здесь переживаешь. Цифровые диско-паттерны бегут, как мурашки по коже, Рут Раделе берет медленный аккорд, барабанщик утрамбовывает хрупкую песенную материю бас-барабаном, будто бы взятым из стадионного рейва, но здесь, в отличие от Beach House, он уместен; он даже добавляет музыке какое-то новое чувственное измерение. Chromatics живьем это больше даже не про Драйв, а про Дэвида Линча; под них невозможно не танцевать но танец не превращает толпу в единые организм, а, наоборот, будто бы разъединяет; не освобождает, но, напротив, заставляет погрузиться в себя. У этого танца нет кульминации, в нем нет эйфории и даже как будто бы вовсе нет телесности только мерная пульсация сердца, которое горит медленным пламенем чувства, только то самое ощущение, что ты один на предрассветном танцполе, явленное в непосредственном опыте. В общем, это концерт, который длится сорок пять минут, а в итоге кажется, что уже утро.
Про Hype Williams по-прежнему ничего непонятно
Сценические прожектора эпилептически мерцают все полчаса, что продолжается выступление; прищурясь, можно разглядеть человека за столом, заставленным аппаратурой, и девушку в кепке у двух микрофонов, которая периодически играет на мелодию. Еще в самом начале видно барабанщика еще бы его не увидеть, если он играет лютое аритмичное двухминутное соло, а потом уходит, чтобы не вернуться. Дальше обрывки чужих фраз, засэмплированные в гипнотическое месиво, периодически включения качающего ломаного ритма, неровное женское пение непонятно о чем, черти что и сбоку бантик. Самое мутное, самое удивительное, самое интригующее выступление фестиваля на Hype Williams хочется смотреть еще и еще, притом что понимаешь, что такие зрелища могут не лучшим образом сказаться на психике, а понять в итоге все равно ничего не удастся. Чем дальше, тем больше крепнет ощущение, что Дин Блант и Инга Коупленд принадлежат к пресловутому хардкор-континууму только потому, что попали в эпоху, когда именно там больше всего пространства для вольностей и экспериментов; а по большому счету, Hype Williams духовные наследники великой и, казалось, прервавшейся английской традиции эзотерической электроники; с каждой новой их записью, с каждым новым появлением на публике из ядовитого тумана возникает еще один кусок неведомого мира, притаившегося в глубине кроличьей норы, страшного, сложного и манящего к себе мира. (И разумеется, судя по всему, этот концерт никто не фотографировал и не снимал на видео).
The Weeknd без электричества
Фотография: Дани Канто / Primavera Sound
You wanna be high… запевает Абель Тесфайе. For this, заканчивает публика, но это не потому что артист так пожелал. Канадский певец плотской любви и съедающей нутро страсти к первой своей гастроли подготовился более чем основательно и обзавелся полноценной группой и четырех чернокожих мужчин, играющих томно и вязко, но не предусмотрел одного что в кульминационный момент первой песни сета на Примавере, когда как раз должен был громыхнуть искомый катарсис, на сцене тупо вырубится свет. У The Weeknd ведь большинство песен так или иначе про секс, ну и вы сами знаете, каково это, когда на самом интересном месте кто-то, например, звонит в дверь. Вот так и тут. То есть свет, разумеется, включили, и мужчины заиграли не менее томно и вязко, чем раньше, и поет Тесфайе, как Майкл Джексон в лучшие годы, и стонет, что надо, и очень красиво укладывает свои романтические порнографические мелодекламации в ритм, но вот один раз сорвалось и уже не то. В любом случае, очевидно, что The Weeknd не выскочка; что он прекрасно знает, что делает; что он все рассчитал; что и на концерте этот седативный инновационный RnB может работать и даже более того, обретать новые мощности и масштабы; что это, скорее всего, надолго, ну и так далее. Но вот на этот раз что-то не получилось. Со всяким бывает, как говорят в таких случаях. В первый и единственный раз за весь фестиваль я ухожу с половины выступления еще и потому, что имеется альтернатива, которую очень жалко пропускать; и как выясняется, это очень правильное решение.
Звук в этом ролике так себе, зато в конце можно наблюдать тот самый эпический момент
А теперь песня про е…лю!
И далее барабанный галоп, отрывистые аккорды и пропетые театральные фальцетом строчки watch me, watch me. Это All the Kings Men одна из самых удачных песен британской группы Wild Beasts, которые внезапно выдают лучший сет заключительного дня фестиваля: остроумный, обаятельный, танцевальный, рок-н-ролльный, в конце концов. По ходу дела выясняется, что басист Том Флеминг окончательно перетянул на себя роль лидера группы он и поет больше всех, и разговаривает с публикой, и вообще явно ведет игру, но это не слишком-то и важно: видно, что этим людям в радость быть вместе на сцене и в радость играть эти песни. Даже и не скажешь, в чем тут дело, потому что ничего особенного Wild Beasts не предлагают это просто очень изящная, очень изобретательно сочиненная и очень бойко сыгранная британская рок-музыка, но после того, как они заканчивают свой сет десятиминутной расплывчатой одиссеей End Come to Soon, становится ясно, что это самый уместный финал из возможных. И пусть инерция фестивального режима заставляет идти дальше на самом деле, ничего уже не надо. Ни бессмысленного пузыристого рейва Justice. Ни ретивого политического постпанка The Pop Group, которые играют не менее вдохновенно, чем их коллеги и ровесники Public Image Ltd, а их лидер, неугомонный борец с миром капитала и тотальной несправедливостью Марк Стюарт на каждой песне ломает микрофон, неистово бегает по сцене, воет, рычит, хрипит. Ни сета Джейми хх, который, как выясняется, играет диджейское, не свое и сосредотачивается на современной электронике в том ее сегменте, которому больше интересны работы с ритмическими структурами, чем мелодии и воздушные танцы. Уже поднимаясь по лестнице, чтобы направиться на выход, я замечаю в углу сцены коллегу Джейми по The xx, всю ту же Роми она самозабвенно слушает сет соратника. Похоже, она, как и я, как и еще несколько десятков тысяч человек, провела на Примавере последние три дня своей жизни пусть все мы и ходили немного разными маршрутами. Похоже, она, как и я, как и еще несколько десятков тысяч человек, будет рада сюда вернуться.
Видеосвидетельств сета Wild Beasts на Примавере найти не удалось, но чтобы закончить на мажорной ноте вот как это выглядело полтора месяца назад. В Барселоне Том Флеминг оброс, был без очков, пел лучше ну и темнота, как уже было сказано, способствует
Источник: afisha.ru