В любом музее есть не только скелеты, чучела, древние украшения и иконы.
Самое охраняемое место тут — хранилище. Некоторые экспонаты никогда не покидали его стен. Что же хранится далеко от глаз посетителей в хранилище Челябинского областного краеведческого музея? Верно ли, что это некий подвал за семью замками? Делятся ли южноуральцы с музеем найденными кладами? На вопросы отвечает наш собеседник — главный хранитель музея Ольга Субботина.
В любом музее есть не только скелеты, чучела, древние украшения и иконы.
Самое охраняемое место тут — хранилище. Некоторые экспонаты никогда не покидали его стен. Что же хранится далеко от глаз посетителей в хранилище Челябинского областного краеведческого музея? Верно ли, что это некий подвал за семью замками? Делятся ли южноуральцы с музеем найденными кладами? На вопросы отвечает наш собеседник — главный хранитель музея Ольга Субботина.
— Есть представление, что в запасниках музея хранятся огромные сокровища — мол, там экспонаты гораздо более интересные, чем те, что выставлены. Это соответствует истине?
— Правда лишь в том, что площадей музею действительно не хватает. У нас хранится около 300 тысяч экспонатов, тогда как выставить мы можем не более 5 тысяч. Дело не только в том, что нет места — просто у многих экспонатов или вид не очень выставочный, или же интерес они представляют лишь для специалистов. Это, скажем, документы или же археологические находки — их у нас более 50 тысяч, но большей частью это совсем маленькие кусочки, осколки. А выставляем мы все только самое красочные, наглядное — то, что непременно заставит человека остановиться, приглядеться, примерить на себя историю.
— Может быть, лежит в хранилище некий экспонат, который никогда не выставлялся, но вы бы с удовольствием его показали людям?
— Да, например, бумажные деньги 1919-1920 годов, которые были выпущены в эмирате Северного Кавказа. Тогда местные горцы восстали против Деникина — как видите, этот регион всегда был неспокойным. Один из эмиров поднял восстание, создал свое государство и решил печатать свои деньги. Приспособлений в аулах для этого, конечно, не было, поэтому он нанял фальшивомонетчиков, которые использовали камни в качестве клише, брали самую плохую бумагу, Так что деньги получились кривыми, косыми, тусклыми. История интересная, но вот в качестве выставочных экспонатов такие деньги не очень-то выигрышные.
Иногда предметы нельзя выставлять, так как им необходим особый микроклимат. Например, «Учительное Евангелие» XVII века — их во всем мире осталось лишь семь. Названо оно так, потому что тут были собраны проповедей и поучений, как себя вести. Автором является Кирилл Ставровецкий — полное его имя Кирилл Транквиллион-Ставровецкий по прозвищу Безбородый. Он жил в период провозглашения Брестской унии в Речи Посполитой, которая призвана была объединить католиков и православных. У Кирилла была передвижная дукарня — типография. Так как он был представителем католиков, его произведения уничтожались противниками, поэтому и сохранилось их так мало.
— Как же попала в ваши фонды такая уникальная книга?
— О-о, это весьма загадочная история! Все случилось сорок лет назад, когда группа инженеров челябинского радиозавода отправилась в поход по Красноярскому краю. В глухой тайге у реки Дубис они нашли дом, где никого не было, но явно обитаемый — висело ружье, лежали лосиные шкуры, на чердаке обнаружили тетрадку с детскими рисунками на религиозные темы. В доме была и полка с книгами — одну из них, то самое Евангелие, решили взять с собой. Конечно, можно спорить о том, не было ли это воровством, но в итоге книгу сразу передали в музей и, таким образом, сохранили.
— А тайну таежной избушки так и не удалось раскрыть?
— Нет. Туристы в 50 метрах от дома видели свежую могилу с крестом и маленькой иконой. Кто в ней похоронен, кому принадлежали книги — все это мы, вероятно, так уже и не узнаем.
— Жаль, что столь интересную книгу посетители не видят. А создание микроклимата для экспонатов — трудная задача?
— Ни в одном музее невозможно сделать так, чтобы микроклимат был одинаковый в хранилище, и во всем здании. Так в хранилище практически никто не появляется, температура всегда не больше 20 градусов, а влажность 50% — если поднимается до 60%, то мы уже бьем тревогу. Иногда приходится для регулирования температуры и влажности обходиться совсем дедовскими способами — ставим вентиляторы или лоханки с водой. Настоящий бич для нас — сырая погода.
— Хранилище — это, наверное, огромный подвал?
— Что вы, какой подвал! Это комната со шкафами и стеллажами. Там еще есть, над чем поработать. Собираемся, к примеру, сделать отдельные контейнеры для каждой книги. Чтобы выставить самые уникальные экземпляры, нужен отдельный микроклимат для выбранного зала, а это очень дорого.
— Приносят ли вам люди древности, выкопанные на огородах?
— Постоянно. Правда, далеко не всегда это древности. Нередко приходят люди явно бомжеватого вида и требуют за свои «находки» деньги. Но случается, что выкапывают настоящие клады, Так еще в 70-х годах женщина из поселка Зауральска Еманжелинского района нашла, копая огород, клад столового серебра. Причем, можно сказать, нашла дважды — сначала часть нашла, потом другую. В годах была женщина, все сразу выкопать ей было тяжело. После выяснилось, что серебро принадлежало местному купцу, который после революции спрятал часть своих богатств.
— Но ведь среди экспонатов не только то, что находят в земле? Может быть, есть то, что годами хранилось в каких-то семьях?
— Конечно. В свое время нам принесли коллекцию советских спичечных этикеток 50-60-х годов. Некто Дюмин собирал ее 20 лет — скопилось 10 тысяч экземпляров. После его смерти, дочь продала коллекцию музею за 900 рублей. Вскоре она будет представлена в Екатеринбурге на выставке советского агитпропа.
— А что, на этикетках сплошная пропаганда?
— Там вообще очень интересные рисунки. Когда-то французы просили у нас образцы советской рекламы — мол, пришлите там изображений побольше красивых женщин со стиральными машинами и автомобилями. Мы говорим: «Да откуда у нас! Не было тогда такой рекламы!» А после оказалось, что была, и именно на спичечных этикетках — там и женщины, и стиральные машины, и кофе, и призывы пить такой-то кофе.
— Говорят, у вас сохранились и шары, которые использовали депутаты до революции для голосования…
— Есть такие — баллотировочные шары. Но выглядят невзрачно — маленькие, вся краска слезла — наверное, слишком часто голосовали! Были они черные и белые, уже неизвестно. Сохранились и политические экспонаты бурных революционных лет — листовки, где призывают бороться с голодом, вшами. Очень редкая вещь.
— Вы, наверное, в детстве сами искали клады?
— Ой, нет, даже и историей особо не увлекалась. И не собирала ничего, кроме фантиков и фотографий артистов. Кстати, есть неписаное правило не принимать на работу в музеи коллекционеров — видимо, чтобы не подвергать излишнему соблазну. После окончания вуза какое-то время работала в милиции, в инспекции по делам несовершеннолетних. Дослужилась до старшего лейтенанта.
— Так и представляется — было какое-то музейное дело, которое и привело вас к нынешней должности…
— Все было куда проще. Приехала однажды на Зеленый рынок, увидела музей и решила его посетить — первый раз в жизни! И так мне понравилось, что прямиком отправилась к директору и спросила, нет ли какой-либо работы. Работа, как видите, нашлась. Досье
Родилась в 1954 году в Копейске. Окончила Петропавловский педагогический институт в 1976 году. После работала в милиции. С 1982 года трудится в Челябинском областном краеведческом музее. С 1985 года — главный хранитель музея.
Источник: chel.aif.ru