Именины у «Секрета» — и гостей полон дом. Ленинградская четверка в последние годы собирается нечасто, в основном по юбилейным поводам. Отмечая 30-летие, группа записала несколько новых песен и устроила мини-тур. Гитарист и солист «Секрета» МАКСИМ ЛЕОНИДОВ считает, что эпизодические явления со старыми песнями — это оптимальный вариант и красивую историю лишними засветками портить ни к чему. В интервью корреспонденту РБК daily МАКСУ ХАГЕНУ перед столичными выступлениями он вспоминает прошлое и здраво оценивает настоящее группы. Прокричать «Привет!» можно будет 26 и 28 апреля в московском Crocus City Hall и 27 апреля в питерском Ледовом дворце.
Именины у «Секрета» — и гостей полон дом. Ленинградская четверка в последние годы собирается нечасто, в основном по юбилейным поводам. Отмечая 30-летие, группа записала несколько новых песен и устроила мини-тур. Гитарист и солист «Секрета» МАКСИМ ЛЕОНИДОВ считает, что эпизодические явления со старыми песнями — это оптимальный вариант и красивую историю лишними засветками портить ни к чему. В интервью корреспонденту РБК daily МАКСУ ХАГЕНУ перед столичными выступлениями он вспоминает прошлое и здраво оценивает настоящее группы. Прокричать «Привет!» можно будет 26 и 28 апреля в московском Crocus City Hall и 27 апреля в питерском Ледовом дворце.
Именины у «Секрета» — и гостей полон дом. Ленинградская четверка в последние годы собирается нечасто, в основном по юбилейным поводам. Отмечая 30-лет
— Какие чувства возникают, когда ты выходишь на сцену и понимаешь, что перед тобой стоит задача в чем-то вернуть прошлое, которому уже 30 лет?
— Хорошие, трогательные ощущения. Мне-то изнутри не понять, каково это — сходить через 30 лет на свою любимую группу. А люди, я смотрю, счастливы: в конце концерта весь зал многотысячный стоит. Так трогательно. Понимаете, я думаю, что не стоит ничего возвращать или пытаться вписываться в сегодняшний день. Мы же не собираемся заново соединяться и быть действующей группой. Как ни удивительно, в этом смысле мы гораздо свободнее, чем те люди, которые всерьез делают камбэки. Мы камбэк не устраиваем — мы просто встречаемся, чтобы попеть старые песни. А то, что записали сейчас к юбилею пять новых песен, — это скорее ради удовольствия. Претензий нет никаких. Но поэтому и к нам нет никаких претензий. Никто не может нам сказать: «Вы вписываетесь во время», «Вы не вписываетесь». Мы не строим из себя современную группу.
— Вам не кажется, что, собираясь только по отдельным случаям, «Секрет» многое теряет? Например, «Браво», появившееся почти одновременно с вами, так и продолжает набирать поклонников, в том числе из новых поколений…
— История в том, что я давно работаю сольно. То есть я не нуждаюсь в старом коллективе, все его участники уже давным-давно живут своей собственной, отличной друг от друга жизнью. По сути дела, я занимаюсь тем, чем люблю заниматься, но сам по себе и довольно успешно: каждые полтора года у меня выходит сольный альбом. Конечно, я не могу на сегодняшний день выйти со своим концертом, как «Секрет», во Дворце спорта. Но «Секрет» пользуется такой невероятной любовью и популярностью потому, что группы такой фактически нет. И ведь неизвестно, где был бы тот «Секрет», если бы мы вместе так и продолжали играть, сочинять песни, стараться выжить и конкурировать с остальными группами. Наш плюс как раз в том, что этого мы и не сделали. Мы ушли вовремя, красавцами — и красавцами возвращаемся.
— Когда вы встречаетесь, это на что похоже больше: самостоятельные, взрослые персонажи за работой или все-таки остается чувство, что вы группа?
— Знаете, это непросто. Это четыре эго, такие уязвимые. Общение между нами напоминает прогулки по минному полю: шаг вправо, шаг влево — и все, кто-то недоволен, кто-то обижается. Приходится все делать очень деликатно. Песни, которые получаются, все равно остаются в контексте «Секрета», мы же их все-таки вместе записываем. Выяснилось, что с Николаем Фоменко мы по-прежнему можем записывать песни, у нас это неплохо получается.
— Мы, кстати, разговариваем почти день в день с первой репетицией «Секрета» 30 лет назад. Можете ее вспомнить, на что это было похоже?
— Да, 20 апреля. Честно говоря, эта репетиция у меня в голове не очень отложилась. Но могу точно сказать, что репетировали мы упорно и работали честно. Учились вместе петь, играть, это было очень непросто. Отдельно разучивали вокал, отдельно — музыка. Это был большой кусок серьезной и напряженной работы. Все надо было начинать сначала.
— Переход «Секрета» из Ленинградского рок-клуба в Ленконцерт был карьерным решением или вы поняли, что не очень вписываетесь в ту рок-тусовку?
— Мы вписались абсолютно. Нас приняли, и очень тепло. Мы и Рок-клубу были нужны — хотя бы для отчетности, что у них там не только «гопники волосатые», а еще и сахарные мальчики вроде нас. Так что у нас была полная любовь. Но мы хотели работать и зарабатывать музыкой деньги. Так что у нас в отличие от группы, например, «Зоопарк» уже тогда была такая возможность. У других рок-клубовских групп эта возможность появилась тоже, но немного позже — из-за политических изменений. А у нас возможности были как-то сразу. Глупо было не воспользоваться.
— Лучшие песни «Секрета» подчеркнуто аполитичны, а некоторые уступки обстановке были сделаны только в «Ленинградском времени». Это был изначальный настрой — абстрагироваться от окружающей реальности?
— Когда «Секрет» появился, сразу было ясно, что это… буржуазная группа. Это самое правильное слово, наверное. Благополучная, какая-то не такая, несоветская. И в этом был не то чтобы бунт, но отличие «Секрета» от многих других групп. Мы были как бы не отсюда, а из-за занавеса, поэтому так все с ума и посходили. Мы имели в виду всю эту возню, которая тут происходила, но пели все равно про свое. У нас же было две крайности: либо советская вокально-инструментальная фигня, либо «против» — социальная и протестная музыка. Пожалуй, только Гребенщиков, «Зоопарк», «Секрет» и «Странные игры» существовали вне политического пространства. И мы из всех перечисленных групп были самыми далекими от реальности, самыми буржуазными. Когда я говорю так, то имею в виду нечто благополучное, ироничное, скорее наше представление середины 80-х о буржуазии. Вот в чем соль. А у нас такого не будет никогда. «Секрет» и популярен-то до сих пор именно по этой причине: мы умудрились создать свой мир, в котором все хорошо и понятно. Здесь нет вранья, здесь любовь, сказки. Девушки тоже сказочные — Арины-балерины, небесные Алисы; мужчины — брутальные и мужественные, беспечные ездоки. Вот такой мир. Он же до сих пор жив, людям приятно в него погружаться. Не говоря уже о том, что мы все очень разные и каждый находит в группе что-то свое.
— Когда «Секрет» начинал, все крутилось вокруг The Beatles. А сейчас какие у вас вкусы?
— Я слушаю разную музыку, много старых американских артистов, от Дорис Дэй до Пэта Буна и Нэта Кинга Коула. Я очень люблю старую американскую эстраду. И еще современное нью-кантри. Назовем это американской песней — Брэд Пейсли, Тим Макгроу и подобные им люди. Я всегда любил такую музыку, Брюса Спрингстина, например, я всегда слушал. А ноги же растут из одного места: Спрингстин, Дилан — американская музыка, даже не знаю, как ее еще назвать можно. Эта песня чем мне нравится: она очень позитивная, в ней нет рок-н-ролльного этого нервяка. Если песни динамичные — то они мажорные, если песни лирические — то это баллады, и тоже в основном мажорные. В этой музыке, как правило, присутствует инструментальное мастерство; мне интересно слушать, как ее делают и играют. В ней не столько нервность, сколько жизненная сила. Знаете, ведь все понятно: нация живая — и музыка живая. И ничего тут не сделаешь. Народ существует, у него есть национальные идеи, представления и гордость за свою страну. Поэтому и музыка эта народная, живая — в ней есть сила. А у нас — шансон. Все в музыке отражается, одно идет за другим, здесь и фокусов нет никаких.
— Какое место «Секрет» сейчас занимает в российской музыке?
— Мне кажется, что мы находимся вне современной российской музыки. «Секрет» — это залетная пташка. Прилетела, попела, покрасовалась — и улетела. Сейчас вот вернулась, еще раз над страной пролетит — и обратно куда-то на юг.
— Не жалко птичку?
— Это жизнь. Лучше время от времени, но красиво, нежели постоянно и чтобы все достало.
Источник: rbcdaily.ru